Раздел 1, 3. Арест отца

Арест отца
Захар Федотович заведовал районной торговлей. Все продуктовые  магазины района были в его подчинении. Перед первым сентября пришла продавщица из Былбасовки и стала плакаться, что у нее трое детей, а муж погиб на войне.
– Старшим девочкам надо купить к школе одежду, а зарплата только 2 сентября, – слезливо просила женщина. – Позволь, Захар Федотович выручку магазина за день сдать послезавтра, после зарплаты!
– Даёшь честное слово, что через день вся сумма будет соответствующим образом оформлена и сдана в банк?
– Конечно сдам!
Ничего экстраординарного в его разрешении не было. По правилам полагалось сдавать деньги в банк в тот же день. Но, в России всегда было особое недоверчивое  отношение к приказам и законам. Если следовать простой логике и не сообщать начальству, то люди ничего страшного в такой задержке не видели.
Всё равно ведь деньги государству будут возвращены. Ну на день позже.
После войны время было трудное, народ был беден. Пытались друг другу одалживать деньги, появлялись первые кассы взаимопомощи. Но всё это проходило нормально, если не сообщали в соответствующие органы.
А здесь был коллега Захара Федотовича, мечтающий занять его место. Он оперативно доложил. Второго сентября еще до зарплаты в магазин пришла проверка. Обнаружили нарушение. Продавщицу тут же арестовали.
Вечером Захар всё рассказал жене.
– Но ведь ты Зотик не со зла! – запричитала Зинаида Львовна. – И потом ты никаких денег не трогал!
– Нет, Зинуля на это никто смотреть не будет! – обнимал жену Захар Федотович. – Я знаю, как это происходит. Надо готовиться к худшему.
Время было жёсткое. В стране уже целый год шла политические аресты, переплюнувшие репрессии тридцать седьмого года.
Зинаида Львовна вдруг вспомнила, казалось бы забытое навсегда. –  Перед её внутренним взором появилась Земфира. Она на земле кричит про войну. Наконец цыганка  встает. Её глаза смотрят глубоко внутрь Зинаиды.
– Береги мужа. Его погубит доброта, – слышится её голос..
– Теперь понятно, что тогда имела в виду цыганка, – очнулась от видений женщина.
Захара Федотовича арестовали и осудили по 54-й статье Уголовного кодекса Украинской ССР на стандартные 10 лет лагерей.
Иде исполнилось 9 лет. Дети стали родственниками "врага народа". Официальный статус, который лишал семью  практически всего.
– Как можно выжить?
На руках у матери сын-инвалид, двухлетняя девочка и вторая девочка – школьница третьего класса. В семье не было денег и не было надежды заработать их.
– Наверно Иде придётся бросить школу, а я устроюсь мыть полы? -  советовалась мать с сестрой и Александром Иосифовичем, – Да её наверное и в школу не пустят!
– Не вздумай девочке жизнь портить! Ты что забыла, что у нее особая судьба!  – возмутилась Ольга Львовна. – Мы вместе выживем!  У нас тоже девочка. Вместе и будут учиться. Не вздумай!
– В войну всем было трудно. Но сейчас труднее. Тогда все друг другу помогали, – горко плакалась сестра. – А теперь, нам,  семье врага народа  обратиться никуда нельзя за помощью.
Здесь в разговор вмешался Александр  Иосифович. Он тяжело переносил арест свояка, понимал, что ничего нельзя сделать.
 – Я по-настоящему поверил в Бога в свой первый ужасный, смертельный бой. Я Вам не рассказывал. В нём погибли тысячи наших городских ребятишек – мужчина тяжело помолчал, вытер слезу с глаз.
– Помните, как я в 1943 году ушел от немцев на фронт. Я пришёл в городской военкомат 21 февраля. Там стояла в очереди огромная толпа мальчишек 1925-1926 годов рождения. В 1941 году они по возрасту не годились в армию. После двух лет оккупации они рвались в бой. Потянулись в полевой военкомат, где за пять дней набрали в армию около 20 тысяч. Больше дивизии. Но они были совсем не обученные.
Даже стрелять не умели. Винтовки и солдатские книжки выдали всем. Начали обучать. Но чему за три дня научишь? Формы военной хватило только на половину. Так и пошли воевать в домашней одежде.
Вы помните, что тогда всего девять дней наши части были в городе.
Пришлось отступить. Славянских новобранцев  распределили по ротам, батальонам и походными колонами мы вышли из города. Но мы совсем не думали об отступлении. Нам наметили задачу – окружить донецкую группировку фашистов и прорваться к Днепру. Можете представить с каким энтузиазмом шли воевать славянские мальчишки. С каким восторгом они слушали рассказы  старых бойцов о Сталинградской битве, в которой наша 38-я гвардейская стрелковая дивизия участвовала. Здесь намечалась подобная операция – окружить донецкую немецкую группировку и прорваться к Днепру. Я вместе с товарищами наслаждался рассказами о сталинградском котле, вместе фантазировал, как мы скинем фашистов в Днепр. Почти всех ребят нашей наново сформированной роты я знал много лет, знал их родителей, ходил многократно мимо их домов. Через день марша мы были недалеко – в районе деревни Хрестище.
Солнце поднялось уже достаточно, когда весь горизонт впереди заволокло дымом выхлопных газов танков. На белом снегу чётко были видны кляксы тигров. Я был старше моих дорогих товарищей, прошёл уже службу. Но что можно с винтовкой сделать против танков? Надежды не было никакой. Тогда я обратился к Богу.  Кроме Бога спасти меня было некому. Я выжил!.. Один! Погибли все...
Потом я узнал, что в том бою было убито 18 тысяч из 20 тысяч славянских новобранцев. Суперзадачей операции было отвлечь танковые немецкие дивизии от Курской дуги. Но такой катастрофы никто не ожидал. Наша разведка, не успела узнать, что накануне в Хрестище пришёл немецкий танковый полк из 1-й танковой армии генерала Клейста...
В 1943 году таких катастроф не должно было быть. Это в первый год десятками, сотнями тысяч погибали, попадали в плен. А в сорок третьем не должно было быть.
Разведчики искали ответ. Нашли. Но ответ был такой страшный, что от солдат его скрыли. Уже недавно Иван рассказал. Это большая тайна. Обещайте, что будете молчать...
Помните в посёлке в 1942 году волновались, что стали пропадать подростки, Потом родители получили известия, что ребята живы. Оказывается, они были недалеко. В Райгородке фашисты организовали школу диверсантов. Набрали туда украинских детей. Вот из-за них фашисты знали о наших планах и передвижениях. Юные шпионы под видом маленьких оборвышей добирались до наших войск. Красноармейцы не считали нужным что-то скрывать от 10-летних пацанов. Именно они виноваты, они погубили двадцать тысяч своих соседей, друзей, старших братьев ...
Мужчина помолчал.
– Простите. Я ведь о другом хотел сказать.– он горестно махнул рукой. – Хранил Господь меня всю войну. Я не погиб с тысячей евреев, расстрелянных в 1941 году в школьном дворе в Славянске. Не погиб в первом бою, и потом, в сотнях боёв этой страшной войны. 
 – Сейчас положение не такое. Не надо говорить, что сейчас труднее. Войны нет. Конечно будет трудно, но мы живы. Все вместе, с помощью Господа выживем!
Жизнь показала его правоту. Выжить было трудно но всё перенесли. Очень были бедны продуктами послевоенные годы в Донбассе. Дома, всё, что вырастало на огороде, шло в еду. В огороде дочка и мать работали по очереди.
Спасала очень сильно корова. Ида каждый день выгоняла корову на луг пастись. Девочка пасла до первых заморозков. Хорошо, что отец успел привезти сено. Девочка доила корову и бежала в школу. Ида бралась за любую работу. Как настоящая хозяйка, следила за тем, чтобы саманный дом не трескался. Если появлялись трещинки, то сразу их заделывала. Она раз в сезон белила дом и тот стоял, благодаря её усилиям  красивый, беленький. Конечно же, девочка нянчилась с маленькой Надеждой и успевала разговаривать со старшим братом.
Иногда Зинаида Львовна ходила на базар и продавала книги, которых скопилось в доме достаточно. Если удавалось продать, покупала хлеб и свежее постное масло.
Для детей это казалось самым большим деликатесом. Кусок чёрного хлеба, политый  свежим подсолнечным маслом и посыпанный солью. Это было лучше любых пирогов.
Иногда Дядя Саша приносил с завода "второй фронт" – американскую ветчину. Она присылалась в больших металлических банках. Ветчина почему-то была пересыпана сладким изюмом. Такое украинцы есть не могли. Но Зинаида Львовна и дети быстро привыкли к необычному вкусу.
После ареста отца Ида боялась идти в школу. Думала, что все отвернутся от неё. Но опасения не подтвердились. Подруги не только не сторонились её, но старались всячески ободрить, поддержать. И учителя старались не показывать вида, что знают про арест отца.
 В школе кормили бесплатно. Это для девочки было большим подарком. Школьное образование и питание формально было платным, но для малообеспеченных детей было бесплатным. В то время в освобожденных от фашистов районах Донбасса все оказались малообеспеченными. Поэтому в местной школе все учились и питались бесплатно.
Труднее всего было первый год. Но и тогда, благодаря многочисленным умениям матери, девочка всегда ходила в опрятных, красивых платьях. Платья со старшей Зины Дриго мать перешивала на более младшую Иду. Мать готовила вкусную еду из любых продуктов.
Недалеко от них был железнодорожное училище. Туда принимали много ребят с 14 лет. Общежития в училище тогда не было. Ученики размещались на постой в разных домах Собачёки. Мать брала в дом нескольких учеников железнодорожного училища. Ребята были из окрестных сёл. У их родителей не было денег за проживание детей они платили продуктами. Мать готовила из этих продуктов еду для ребят. Что-то удавалось сэкономить и для своих детей.

Поездка к отцу
В посёлок вернулась цыганка Земфира. Когда началась война, обвинение сняли.Их отпустили. Детей удалось сразу вернуть из детского дома. Муж прошёл всю войну.  От последствия ранений скончался в 1946 году. Земфира с детьми стали восстанавливать дом.
Весной 1948 года Зинаида Львовна пошла на базар поменять на продукты книги. Больше полугода о муже не было вестей.
Земфира будто знала, что они встретятся. Опять цыганка, непонятным образом прочитала масли.
– Не плачь красавица, получишь известие от мужа, –  на этот раз она не кричала на весь базар. – Помни, твоя дочка ему поможет! Не мешай ей!
Опять всю дорогу домой Зинаиду Львовну занимали тревожные надежды, сомнения. Как понимать? Что делать? Радоваться или отчаиваться?
Вернувшись домой, женщина  никому  не рассказала о предсказании, постаралась выбросить его из головы. Жизнь не давала тогда счастливых примеров. Честно говоря весь следующий день ожидала чуда и оно  совершилось – почтальон принёс письмо из органов с известием о Захар Федотовиче и указанием места, где отбывает он срок. Это был лагерь на севере Горьковской области.
Ида самостоятельно читала письмо из органов. Прочитав, объявила: "Я поеду к папе!"
Это была совершенно сумасшедшая идея.
– Десятилетняя девочка только закончила третий класс. Как ей ехать за полторы тысячи километров?
– Да и адрес не понятный. Его практически нет.
Зинаида Львовна  была в отчаянии:
– Надо ехать с девочкой. Но, это невозможно! Не с кем оставить остальных детей. Отпускать же девочку одну – безумие!
 Дочка  не хотела ничего слушать. Ей надо к папе!
Мать измучила себя сомнениями, ведь в голове постоянно звучал приказ цыганки: "Не мешай дочери!"
Столько раз цыганка оказывалась права! А здесь она ясно сказала не мешать, говорила, что дочь сможет помочь отцу, что поездка необходима. Значит надо преодолеть сою боязнь и отпустить девочку.

Так, летом 1948 года в свои 10 лет Зинаида села в поезд, едущий на Северо-Восток. Мать собрала небольшую корзинку с едой, чтобы девочке в дороге было что поесть и что-то передать отцу. Большую корзину девочка из-за больной руки не смогла бы нести. Денег с собой много дать тоже не могли. Своих денег в семье не было. Дали все, что собрали  родственники и соседи.
Маршрут обсуждали тщательно. Сначала надо было добраться до Горького. Туда можно было доехать через Москву. Но тогда надо было в Москве пересаживаться. Мать понимала, что для десятилетней девочки такая пересадка – непосильная задача. Выбрали другой поезд. Он ехал намного дольше, почти пять дней. Зато мог довезти прямо до Горького без пересадки. Дальше надо было пересесть на пригородный поезд...

В вагоне девочку встретил пожилой усатый проводник. На лацкане его железнодорожной куртки перезванивали две медали. Узнав цель поездки, Дед Марко, так его звали,  устроил девочку на вторую полку в купе недалеко от себя.
«Ах ты ж моя золота дытынка! – засуетился проводник,  незаметно стирая слезу, – Як буде що потрибно, зови менэ! Дiд Марко все прынесе! "
От постели Зина отказалась. Во-первых, денег на это не было. Да ей вовсе и не нужна была постель. Она прекрасно засыпала, свернувшись калачиком на деревянной полке.
Зина ехала радостная и счастливая от ожидания предстоящей встречи с любимым отцом. Она думала, что лагерь это что-то подобное пионерскому лагерю, куда многие из ребят её класса поехали на отдых. Поэтому не видела причины горевать.
Дед Марко на бумажку выписал список станций и дал юной пассажирке. Сверяясь с этой бумажкой девочка  узнавала, где едет. Проехали Краматорск,  Бахмут, Красную Горку, Дебальцево. Смотреть в окно быстро надоело. Это было совсем не интересно. Вдоль дороги не осталось целых домов. На станциях в основном шел ремонт развалин. Пытались их приспособить к жилью. Новых строек было совсем мало.  Неторопливо проехали Антрацит, Шахты, Калач на Дону. Только, когда доехали до Ростова-на-Дону Зина увидела за окном несколько не тронутых бомбами красивых и, показавшихся ей огромными, домов. На вокзальной площади Ростова шло большое строительство. Там пленные немцы восстанавливали несколько домов.
А вот Сталинград выглядел хуже всего. Она пугал. Поезд долго ехал сквозь горы обуглившихся развалин.
На некоторых станциях заходили в вагон инвалиды. Дед Марко никого не гнал. Мужчина сам в своё время был комиссован с фронта из-за ранения. Проводник помогал взобраться в вагон тем, кто не мог этого сделать. Некоторых он уже знал, приглашал к себе в купе, угощал кипятком, в очередной раз слушал их истории. 
Дед Марко предупреждал инвалидов о необычной девочке, о цели её поездки, о её боевом ранении. Инвалиды обязательно заглядывали в купе к девочке, подбадривали её, пели свои песни, рассказывали свои истории. Они останавливались у купе девочки не для того, чтобы просить милостыню, а наоборот старались её чем-нибудь угостить. Иногда и Зина пела для инвалидов песни, которые знала. Слава о необычной девочке бежала впереди поезда и через два дня в купе к ней приходили с просьбами что-нибудь спеть. Ида никому не отказывала и заливалась соловьём. Она знала очень много песен.
Поезд был старенький, скрипучий, неторопливый. Он подолгу останавливался на всех остановках. На каждой остановке в вагон вдавливалась очередная толпа новых пассажиров с сумками, мешками, чемоданами. В основном ехали женщины. 
Женщины относились уважительно к инвалидам. Ни разу ни на кого не прикрикнули, никого не прогнали. Инвалидам денег не давали, у женщин у самих денег не было. Но они разговаривали, сочувствовали, делились с инвалидами продуктами.
Конечно, все пассажирки сразу узнавали цель поездки маленькой девочки. Женщины начинали причитать, охать и пускать слезу. Не отошли еще жители России от войны, как началась послевоенная волна репрессий. Несчастья коснулись практически всех семей. Многие пассажирки  хотели не только посмотреть на девочку, но и поговорить с ней. Усатый дед Марко такие попытки старался пресечь. Это редко удавалось.
Зина с удовольствием рассказывала сердобольным женщинам, какой её отец большой, какой он сильный, какой он добрый, какой он ласковый. Соседки вспоминали своих мужей, братьев, детей, вспоминали свои беды и начинали плакать навзрыд. Тогда девочка сама, как могла пыталась успокоить их, уговаривала.
Со всего поезда стекались пассажиры, чтобы поглядеть на эту девочку, приласкать, угостить чем-нибудь. Так что всю дорогу Зину подкармливали.

В Саратове в вагоне появилась новая женщина. Её звали Маргарита Александровна и она ехала в тот же лагерь, куда нужно было и Зине. Её история была типичной для того времени. Её муж Николай начал воевать с первого дня войны. Попал в окружение. Его ранили. Попал в плен. Удалось вырваться  и воевать в партизанах. Затем с Красной армией дошёл до Польши. Вернулся домой с двумя ранениями, но живой. Только начал привыкать к мирной жизни, как в 47 году забрали. Дали 10 лет за плен.
– Какая же ты молодец! – причитала Маргарита Александровна, гладя девочку по голове – Как хорошо, что ты решила найти отца! То то отец обрадуется! Какое это ему будет счастье!
Проехали Сызрань. В вагоне появилось ещё пять женщин, получивших весточки с адресами и едущих навестить своих мужей. Но тем женщинам надо было в какой-то другой лагерь.  В Арзамасе эти женщины попрощались, пожелали Маргарите Александровне и Зине успехов в поисках и вышли.
Так доехали до Горького. Там Зине надо было пересаживаться. Дед Марко сам пошёл с девочкой и посадил её на пригородный поезд. Этим поездом Зина и Маргарита Александровна доехали до станции Тарасиха.  До лагеря от этой станции шла узкоколейка.
Оказии в лагерь ждали в Тарасихе ещё шесть женщин. Как раз отправляли в лагерь дрезину в несколькими пустыми платформами. Женщинам разрешили сесть на одну из платформ порожняка. Так они и приехали к лесному посёлку Пионерское. Девочке название посёлка являлось зримым подтверждением её мнения о лагере.

Захар Диденко был настоящий коммунист. Он знал, кто на него донес, но винил прежде всего себя. Правда тяжесть его вины не тянула на десять лет, тем более на статью "измена Родине". Однако в то время это была стандартная и распространённая статья.
Лагерь был небольшой. Всего пять бараков на окраине лесного посёлка. В лагере не было уголовников. В этом Захару Федотовичу повезло. Заключёнными были солдаты, побывавшие в плену или в окружении. Всем им удалось после плена и иных невзгод вернуться в строй и воевать до Победы.  У всех была та же статья, что у Захара Диденко. Заключённые писали письма Сталину и верили, что генералиссимус скоро разберется с несправедливостью и вернёт их домой. Попало в лагерь и несколько настоящих предателей. Они маскировались, но опытные солдаты быстро вычисляли их и судили своим судом. 
К гражданскому заключённому солдаты первое время отнеслись недоверчиво. Но этот гражданский знал всех офицеров Юго-Западного фронта. Он делал для фронта больше, чем иной солдат. Да и был он, по существу, солдат, который обеспечивал питанием бойцов. И обеспечивал всегда во-время. Кроме того, у Захара Диденко было богатырское здоровье. Высокий, крупный, сильный. Мужчина мог поднять любой вес, перенести достаточно крупное бревно. 
Страшная война превратила тысячи городов в развалины. Надо было как можно быстрее всё восстановить, а для этого нужно огромное количество леса. Захар Федотович воспринял работу в лесу, как новое партийное задание. Он старался работать изо всех сил, помогал товарищам. Бывшие солдаты тоже считали, что заготовка леса - это их очередное боевое задание. Отношение к работе гражданского заключённого вызывало уважение у товарищей по лагерю.
Часто бывает, что в экстремальных условиях погибают самые, казалось бы, сильные. Уже через полгода Захар Диденко стал сдавать. Рядом были заключённые, значительно уступающие ему в силе, иногда худенькие и щуплые, но они сохраняли здоровье. Они перенесли годы окопной жизни, ужасы атак и отступлений, были закалены фронтовыми морозами, болотами, недоеданием. Захар Диденко не имел опыта постоянной физической работы.
Так получилось, что к  приезду дочери заключённый Диденко лежал в лагерном лазарете и местный врач боялся, что срок его жизни приблизился к концу.

В контору лагеря позвонили из  Тарасихи и предупредили о приезжих. Писарем в конторе и, собственно распорядителем работ, был бывший священник, а теперь заключённый. Его звали Михаил Николаевич, но заключённые тайком, уважительно звали "отец Никодим".
Из Тарасихи сообщили, что на свидание с отцом едет маленькая девочка. Это известие поставило отца Никодима в сложное положение. Свидания в лагере не допускались. Контора принимала передачи для заключённых и, после проверки, передавали их адресатам.
С другой же стороны, эта девочка казалась бывшему священнику святой. Она самостоятельно проехала более тысячи километров. Не пустить её к отцу было тяжким грехом.  Михаил Николаевич был уверен, что получит разрешение у начальника лагеря на свидание.
Но как быть с заключённым Диденко? По уверениям врача он совсем плох...
Отец Никодим заторопился в лазарет.
Заключённый Диденко действительно умирал. Михаил Николаевич присел на постель, взял за руку больного и ласково стал разговаривать с ним.
– Сын мой! У тебя безгрешная Душа. Господь наш полюбил и отметил тебя за это, – отец Никодим будто соборовал заключённого, будто читал молитву отходящему. – Господь наградил тебя ангелом во плоти" ...
Отец Никодим почувствовал себя в храме. Из грязного окна лазарета лился яркий столб света. Будто сам Господь спустился внимать словам о героизме десятилетней девочки и сотворил чудо.
Слова молитвы, божеский свет вернули жизнь. Глаза умирающего загорелись жизнью, щёки окрасил румянец. Он зашептал просьбу повторить. Святые слова о его любимой девочке действовали  удивительно. Они по очереди оживляли все органы, все части тела. Через полчаса больной уже смог сесть и попросить еду. Такого действия святой молитвы отец Никодим за всё время своего служения никогда не встречал. Больного накормили и переодели.
Отец Никодим возблагодарил Господа за ниспослание ему великого Чуда и пошёл говорить с начальником лагеря. 

Так девочка, к своему неописуемому счастью, встретилась с папой. Захар Федотович чувствовал себя почти здоровым. Он смог проговорить с дочкой два часа.
Отец Никодим присутствовал на этой встрече. Он видел девочку, с яркими голубыми глазами, сияющей улыбкой от встречи с отцом. Вокруг головы меленького ангела сиял золотой нимб рыжих волос. Отцу Никодиму хотелось стать на колени перед этим несомненным посланником Господа. Он мысленно и стал на колени перед этим ангелом и поблагодарил Бога за возможность наблюдать это чудо. Господь ясно выражал священнику дальнейшие наказы – сделать новое чудо и спасти отца этого ребёнка.
 
Зина счастливая поехала домой. Если в пути от дома  она была символом надежды, то по дороге назад на девочку смотрели, как на реальное подтверждение возможности спасения. Теперь за девочкой ухаживали другие женщины, заботились другие проводники. Череда желающих увидеть чудо не прекращалась. Все вновь и вновь просили повторить рассказ о невероятном свидании, плакали и начинали верить, что и у них всё может быть так сказочно.
Десятилетней Иде в поездке к отцу не встретилось ни одного недоброжелателя, ни одного плохого человека. 
Девочка приехала домой и потом много раз повторяла родным подробности свидания, вспоминала всё новые факты, переживала по-новому все моменты поездки.
После того жить стало легче.  Безденежье, трудности теперь не пугали.  Главное – появилась надежда. Иногда приходили письма от отца. Пересылал их всё тот же Отец Никодим.
В школе летели год за годом. Зина особенно хорошо училась по русскому языку и литературе. Педагог по русскому языку не могла на ученицу нарадоваться, была уверена, что Диденко будет педагогом русского языка. Да и сама девушка так думала.
Но, она успевала  заниматься и в школьных кружках художественной самодеятельности. Пела в хоре и танцевала. В хоре она, когда увлекалась,  пела слишком громко и перекрикивала остальных. Поэтому её прятали в последнюю линию. Это девушку вполне устраивало. Она была очень стеснительной. Интересно, что дома она не стеснялась одна петь, даже когда соседи собирались. А вот в школе не могла. Она не представляла как можно остаться петь одной на сцене.
Стеснительность была какая-то избирательная. На пение она распространялась, а на танцы – нет. Танцевать она не стеснялась, хоть в массе, хоть соло. Зина лихо отплясывала всё, что разучивали в школьном танцевальном кружке. Танцевала на всех смотрах самодеятельности.
В девятом классе в школу пришел новый учитель музыки и руководитель кружка хора. Его звали Захар Леонидович.  Он попросил школьный хор спеть несколько песен. Зина как всегда стояла в заднем ряду. Захар Леонидович был настоящим профессионалом. Он сразу услышал, что из последней линии раздаётся красивый, чистый голос какой-то девочки. Он остановил хор и вывел эту девочку к фортепьяно. Это была Зина Диденко.
– Возьми эту ноту, — ударил он по клавишам.
Зина повторила точно.
– А эту ноту попробуй, эту! – какие сложности педагог не играл на инструменте, девочка всё повторяла так, будто давно занимается в консерватории и прошла весь курс сольфеджио. Захар Леонидович беззаветный энтузиаст искусства. Прислушиваясь к чистому, высокому звуку голоса юной певицы он поражался — природа создала вокальный самородок.
Зине легко пелось ещё и потому, что близко было возвращение отца. Умер Сталин. Отец Никодим сообщил, что отца скоро реабилитируют. И Действительно летом 1954 году отец вернулся домой. В этом была заслуга Отца Никодима и самой Зины.
Как мы помним, отец Никодим  после приезда Зины дал обет Господу, что спасёт заключённого Диденко.  Он добился перевода заключённого Диденко с лесоповала на работу в банно-прачечный комбинат.  Только благодаря этому Захар Федотович и дожил до своего освобождения.
Сбылось еще одно предсказание цыганки.
Зинаида Львовна целовала воскресшего мужа, благодарила Бога, обнимала дочь.

Окончание школы
Маленькая Надя пошла в третий класс. Утром она вместе со старшей сестрой гордо вышагивала в школу. Ида заканчивала школу, училась в десятом классе. Вопрос куда дальше идти учиться возникал каждый день.
Учительница литературы Надежду Сергеевну уже переговорила с профессорами Славянского педагогического института. В институте ждали прихода талантливой студентки к ним.
 Но учитель музыки Захар Леонидович был категорически против такого наплевательского отношения к редкому таланту. Он считал, что у девушки уникальный певческий талант.
– Она может вырасти в выдающуюся оперную артистку! – взолнованно убеждал он Надежду Сергеевну в учительской, – Ей будет рукоплескать весь мир. А вы её хотите запереть в сельскую школу.
– Быть учителем не менее важно и почётно, чем быть артисткой!– возражала та.
– Вы сами не верите в то, что говорите. Как можно сравнивать!
– Ну хорошо. Не верю. Но я могу дать гарантию, что она никуда не уезжая через пять лет закончит институт и станет учительницей. А ты можешь дать гарантию, что девочка через пять лет станет великой артисткой?
–  Надежда Сергеевна, зачем же так. Вы то прекрасно понимаете, что это непростое дело. Что предстоит долго учиться, – учитель музыки бегал по учительской и размахивал руками, – Гарантия. что у неё есть талант. А на остальное...
– Понятно, что Вы не можете дать никаких гарантий. Давайте Захар Леонидович без эмоций рассмотрим все возможности, сколько ей надо будет учиться?
– Если всё пойдёт хорошо, четыре года в музыкальном училище, а потом пять лет в консерватории.
– Но у нас нет ни училища, ни консерватории. Значит девочка должна ехать куда-то далеко.
– Конечно! – обрадовался Захар Леонидович, что наконец его услышали..
– Вряд ли это осуществимо. Откуда возьмутся деньги на поездку и жизнь в другом городе? Денег в семье не было и не предвидится. Отец вернулся тяжело больным. А у матери трое детей, включая инвалида.

Захар Леонидович не мог смириться с таким. Он верил, что если есть талант, то всё осуществимо. Он занимался  индивидуально с талантливой ученицей и удивлялся её быстрому росту.
– Тебе нужно учиться! Тебе обязательно нужно учиться! Ты можешь вырасти в выдающуюся оперную артистку!

Ехать учиться можно было в Харьков. Это всего шесть часов дороги на поезде. Но в Харькове надо было сдавать украинский язык. Зина по всем предметам училась хорошо, но сказать, что украинский знает досконально не могла. Ведь на Донбассе практически всё население говорит на русском языке. Решили, что следует ехать в Ростов-на-Дону.

Дома Зина рассказывала о планах Захара Леонидовича, о его надеждах. Неожиданно для неё самым ярым защитником этих планов оказалась мама.  Мать все годы вспоминала предсказание цыганки "Она будет театральной!" Давно, ещё при  рождении дочери она дала себе наказ –  сделать всё, чтобы исполнилось это непонятное предсказание. Теперь пришло время исполнить этот наказ.