8 глава Праздник Последнего Дня

Праздник Последнего Дня.

Мой феерический бенефис в роли Прекрасного Ромео не состоялся. И это, несомненно, к лучшему.  Особенно, для Ромео. За то я тут же был утвержден на роль кота Бегемота в новогодней мистерии.

 - Понимаешь, - сказала мне доцент, возложив обжигающую ладонь на мою вздымающуюся грудь - по ходу представления кот должен будет мерить длину юбок у девушек, проводить конкурс мокрых футболок с шампанским и еще кое-что. Любого другого наши спортсмены со спортфака по пьяному делу за это прибьют, а ты, скорее всего, справишься.
 
И как бы я мог отказать этому взгляду? Этому голосу? Этому третьему с запасом номеру с взведенными в боевое положение сосками? Да я бы перешел любую реку вдоль, ради этих бессловесных глаз! Я вынес бы из пожара улей с пчелами, причем абсолютно голым, ради этого распутного голоса. И черт знает, на что я готов был ради этого третьего с запасом номера. Еще бы я не справился.

И я справился. Костюм кота Бегемота состоял из хвоста, усов, ушей, галстука бабочки и боксерских трусов. Слишком смело даже для наступающего 1993 года. Но в то время всей стране было чем заняться и общественности было не до нас. На улицах корчилась в судорогах не состоявшаяся революция. Подыхало большое светлое завтра, в которое никто не верил уже, но все на него еще надеялись. Так что до наших детских забав никому не было дела.

Все ценности империи обвалились трухой, без малейшего сопротивления и без участия жителей империи. Никто не хотел умирать за идеи. Да и сами идеи в одно дуновение Ветра Перемен обратились в ничто. Но свято место не бывает пусто. Тем же самым ветром втянуло в наш пост имперский идеологический вакуум новые не виданные ранее из-за Железного Занавеса ценности и идеи. И хоть не были они ни лучше ни честнее прежних, новая яркая упаковка нам понравилась. И мы мгновенно приняли их, хоть были они нам не по росту и не по карману. Эти ценности, с чужого плеча казались новыми. И некому было открыть нам глаза. Все, кто был старше нас казались нам лжецами, ведь еще пару лет назад они думали на собраниях и демонстрациях одно, а на кухнях другое. Мы это знали. И они знали, что мы знаем. Поэтому им страшно было смотреть нам в глаза. А нам и вовсе незачем было это делать. Ничего кроме ужаса от мгновенного исчезновения империи нас там не ждало. И мы праздновали новые праздники, верили в новые идеи, учились любить новые ценности. И учились не замечать того, что все это новое по сути хорошо перекрашенное старье. Учились не замечать того, что вместо революции мы получили реструктуризацию собственности и ничего больше. Но нам было не до этого. Праздник!!!

Я поил шампанским прямо из бутылок девчонок, прошедших под бамбуковой палкой, которую опускали все ниже и ниже бухие штангисты. Тех, кто падал, я тоже поил. И с каждой пил на брудершафт. И целовался. Я пил водку с победителями конкурса, «лопни шарик жопой». Я пил коньяк на вручении премии «Самый Четкий Препод Года». Первый приз - моноблок телевизор и видик культовой тогда марки Тошиба. Второй приз двухкассетник. Третий чугунный бюст Ленина. Вождя кое - как втащили на подиум еще более бухие штангисты. Я оросил призы коньяком. Как будто сбрызнул святой водой и смыл в забытье всю кровь и подлость той Революции. Мы с каждым лауреатом «обмыли, чтобы сносу не было" каждый приз. А с чугунным вождем мирового пролетариата чокались на брудершафт. Потом я так жарко целовал чугунную голову в коньячные губы, что чуть не ощутил ответные ласки. Потом с победителями курил марихуану в подсобке. Потом старшекурсницы накуривали молодых преподов «паровозами», и я удачно «попал под дым» и нарвался на пару приличных «тяг» и несколько отличных «жирных хапок».  И опят целовался с кем-то.

 А потом был и конкурс мокрых футболок. Я поливал девчонок шампанским. Видели ли вы вблизи и вживую, как стекает струей шампанское по ложбинке между грудей? Видели ли вблизи и вживую, как проступают языческие знаки плодородия и перезревающего девства в телах сквозь пропитанные шампанским футболки? Ощущали ли вы, как колеблет мир ритм дыхания бездны страсти, иступляющей эти тела?  Тогда вы поняли, что скоро и мой мир рванул вихрем вокруг моей головы. Голова моя закружилась. Видимо окончательно надышался спиртовыми парам. Это было очень дешевое шампанское, при изготовлении которого не пострадала ни одна виноградина.

Я был пьян и весел. Я сам стал как пузырек шампанского в окружении винных паров. Я сам был злым ненасытным божком этого безумного океана судорожно танцующих, совокупляющихся, дерущихся, блюющих, просветленных мраком порока существ. Возможно, именно тогда я мог понять, что - то настолько важное, что совсем иначе скроило бы мою жизнь. Но я был слишком пьян. Хотя, до сих пор комфортно чувствую себя в больших темных помещениях полных танцующих, дерущихся, совокупляющихся существ. Мне приятно быть одной с ними крови и не знать ни имен их не лиц.

Она ждала меня в подсобке. С тулупом. У нас все же Предгорья Гипербореи, и студенческая дискотека никак не защищала от сквозняков. Учитывая мой скромный гардероб и то, что я весь был в шампанском, смерть от переохлаждения была вполне возможна. Она накинула на меня тулуп, и стала запахивать его на моей груди. И все произошло. На ученическом письменном столе, накрытом тулупом, я с размаху вошел в мир тонких чувственных наслаждений и животной страсти. Она прокусила мне сосок и располосовала когтями спину. Я осыпал ее глаза и губы поцелуями. Она материлась на двух родных языках, я почти поверил в Бога и возносил ему молитву, воя их на луну. Потом мы уехали к ней.
 
Такси тогда было поймать невозможно. Ни за какие деньги. Да им было взяться в студенческих карманах?  Другого транспорта тем более не было. Я подковырнул ножом стекло двери, чьей-то желтой "тройки" Жигули и открыл двери. О, благосклонные для влюбленных времена, не испохабленные интернетом и противоугонными системами. Пока она искала по подсобке мою сумку со штанами и прочей одеждой, я уже успел сломать пластик вокруг зажигания и правильно соединить провода. И даже музыку включил. И печку. Очень холодно в костюме кота. Когда она увидела меня за рулем этого Жигули, то рассмеялась в голос. Она была так же пьяна, как и я.
 
Было тепло. Максимум минус 5. Крупными перьями падал снег. Так мы и ехали через ночь. С выпавшим стеклом на двери, с включенной печкой и музыкой. Судя по тому, что играл T Rex я угнал машину серебренного призера конкурса Самый Четкий Препод Года, но ни малейшего угрызения совести не встало на пути любви.

Мы любили друг друга всю ночь. Я считал себя искушенным в плотских утехах. Но в ее маленьких изящных лапах я был воском. Она насыщалась моим телом и вводила мой пульс в сверх частоты. Я конечно не узнал ничего нового, но пугающе многое постиг в известном. В первом утреннем троллейбусе, промерзшем до инея, ехал я от нее. И улыбка изумленного первооткрывателя не сползал с изможденного лица. Я был счастлив………………………………………………………………

Продолжение http://proza.ru/2020/04/13/734