Ужин при свечах

Праздник  дурманил голову, сиял майским солнцем и оглушал бравурными маршами. Но праздничные колонны не ведут к полному счастью. Они после трибун распадаются. А счастье откладывается на вечер. Ближе к вечеру Саша приехал  в центр города. Приехал один.  Он в этом городе отрабатывал свои три года после института. в заводской среде таким друзьями, чтобы вместе сесть за праздничный стол, не обзавелся. вот и поехал в центр в поисках неизвестно чего. И снова облом. может быть, это неизвестно что, ждет где-то в ресторане. Да туда не попасть. Даже в самое примитивное кафе очередь. И, на свою удачу в очереди он увидел Игоря.  И, определенно, тоже пребывающего в поиске. Саша обрадовался. Вдвоем быстрее можно найти. По большому счету, Игорь ему другом не был. Они прежде пару раз случайно пересекались. Да разве это сейчас важно? И Саша   пристроился за компанию. Сорок минут ожидания, и…. И  оказалось, зря ждали. Ловить нечего. Все забито. Только две страшненьких через стол свободны. Но выбора не было. Решили подбить клинья. Жаль, в кафе не было музыки. Соответственно, не было танцев. И подбивать клинья пришлось языком. Саша выкладываться не собирался.  Инициативу взял на себя Игорь. Саша потом даже не мог вспомнить, чем он их взял. Но из кафе они вышли вчетвером. И вопрос о том, чтобы  разойтись, как море корабли, уже не стоял. 
 
Девицы, молча, ждали, что предложат кавалеры. Куда теперь? Это вопрос. Саша  знал, что Игорь приезжий, живет у родственников. К нему этих двух краль не поведешь. А к себе ни одна из них не звала. Оставалась Сашина общага. Саша пожалел, что ляпнул в кафе, что живет один в комнате. Эта не тянет на то, чтобы к себе тянуть. Во–первых, увидят в общаге с такими  кикиморами – потом на заводе насмешек не оберешься. Во-вторых, по большому счету он не один в комнате.  Нельзя сбрасывать со счетов соседа. Он вообще-то в командировке. А на праздники он ездит к родителям. Тут в селе, недалеко. Но кто его знает. А вдруг его как на грех принесло? И, в-третьих, общага  на самом отшибе, в конце промзоны. Троллейбус час пилит. И вот припрешься туда с этими, а сосед вернулся. И весь праздник коту под хвост. И что тогда? Пилить в неизвестность со всем, что закупили к столу? Куда пилить? И ради чего такие труды? Девушки – не подарок. Но сегодня праздник, девушки ждут, улыбочки обещающие. В праздник можно потерпеть, подумал Саша.

 Девушки перестали улыбаться, когда троллейбус поехал сквозь длинный тоннель   высоких  заводских заборов. Их никак не оживляли  красные полотнища с лозунгами: мир, труд, май. Колючая проволока по верху заборов пугала сильнее. Он стал объяснять  непонятливым,  что проволока есть признак  важности предприятия. Потому и проволока, что ней куется оборонный щит страны. 

Но они проехали оборонный щит с его проволокой. В окно виден был заросший  высокими сорняками пустырь.  Девушки были встревожены, когда посреди этого безлюдья троллейбус остановился и открыл двери. Тут их остановка? Саша объяснил: говорят, тут вскорости начнут возводить еще один завод-гигант. Потому и площадка гигантская. А пока понарыли канав, навезли, набросали каких-то блоков. А им к общагам через пустырь. Огни были видны сквозь надвигающиеся сумерки. Двигаться нужно осторожно.

Свежий вечерний ветер гулял по пустырю. Пахло полевыми травами. Саша вел гостей по тропинке, еще не просохшей после дождей. Гости молчали. Наконец, стала слышна музыка, доносящаяся   от  пятиэтажек – общежитий.

На пятачке у двери в Сашино общежитие толклась группа молодежи. По случаю праздника к входу в мужское общежитие потянулись девушки из женского. Так тут принято. В центре города, понятно, сидят по квартирам. Там к вечеру дворы пусты. А тут общаги. Мужские напротив женских. Окна в окна. Через спортплощадку. Тут праздничная  гулянка на завалинке в порядке вещей. А как иначе? В этих общежитиях молодежь из близлежащих сел. Устроились на завод. Но патриархальные законы не теряют своей силы. Мало кому из женского общежития придет в голову явиться в мужское. Никому не хочется докладывать вахтерше под протокол: к кому и зачем. Законы общежития подминают под себя, как танк.  И Саше пришлось забыть о порядках веселой  студенческой общаги, где бок о бок живут и мальчики, и девочки

 Когда Саша только приехал по распределению на завод, аномалии возникали на каждом шагу. Взять хотя бы  обычную спортивную площадку. Она разделяет  мужские и женские общежития. В студгородке Саша бесконечно гонял мяч. И тут были желающие поиграть  в футбол. Но, атмосфера тут была иной, не студенческой. Там играющие всем остальным были по барабану. И, кстати, в волейбол там без проблем играли и девушки. Тут не так. Тут проблемы. Девушки стоят у окон, выходят на балконы, -  заводское общежитие хорошее, с балконами, - и наблюдают. Такое тут распределение ролей. Девушек  тут ни за какие коврижки на площадку не вытянешь. Понятно, футбол игра мужская.  А баскетбол? Уважающим себя  девушкам опускаться до такого, когда трутся друг об друга, не пристало. Волейбол? Да кто же их в селах учил волейболу? Мальчики играют. Девушки наблюдают. Не игра, а коллективные смотрины. До  Саши доходило, сообщали ему мнение девушек о нем. Не скажешь, что оно его вовсе не интересовало. Но он не видел перспектив.  Завязывать тут отношения – потом не отвяжешься. Это тебе не студенческая общага. Не так просто привыкнуть. По крайней мере, первое время, играя в футбол, он чувствовал  себя словно чудной зверь в зоопарке.

  Сейчас, в праздничный вечер, на площадке футбол уступил место  коллективному веселью. Саше пришлось провести своих гостей сквозь частокол въедливых взглядов. Пожилая вахтерша, увидев гостей, напустила серьезность. Чужих положено пускать только по документам. Нет документов? Ну, ладно, ради праздничных дней ограничилась  предупреждением, что пребывание только до одиннадцати и распитие категорически запрещено. Сделала вид, что по старческой  слепоте не заметила в руках у Саши бутылку вина. Да разве бутылка на четверых – выпивка? Они поднялись на Сашин второй этаж. Привилегированный этаж итээровцев. Комната пуста. Сосед не приехал. Уже теплее. 

  Девушки недоверчиво оглядывали комнату, как будто сейчас из-под кровати выскочит чудище. Комната как комната. Глазу не за что зацепиться. К чудищам можно причислить разве что две плохо заправленные железные койки. Стол между ними, шкаф в углу, два стула, две тумбочки – тоже похожи на чудища.  Ни картинки, ни статуэтки.  Келья.

  Воистину келья. К Саше, и к его соседу Гене Кузнецову, гостьи не заглядывали. Гена большей частью мотался по командировкам. А Саша на удивление легко и покорно подчинился строгому режиму общежития. А без гостей и скатерть в комнате без надобности. Невелика проблема соорудить застолье по-походному. Советский шведский стол! Бутерброды с колбасой и сыром на тарелках. Вино в  стаканах. Так как стульев всего два, придвинули стол к Сашиной кровати. Опрокинули по первой. Завязался разговор.

  Саша уже и запамятовал, как девушек звали. Но это и не важно. Никакой необходимости их окликать. Обе в шаговой доступности. А различать девушек просто. По масти. Одна брюнетка, а вторая -  каштановая, значит, Каштанка. На двух единственных стульях оказались Саша и Каштанка. Игорь с Брюнеткой, на Сашиной кровати.  Как шерочка с машерочкой. На стуле, конечно,  не тот интим. Можно было бы придвинуть к столу кровать Кузнецова. И сесть  с Каштанкой. Но неизвестно, стоят ли труды того?

- Ух, ты, у вас шахматы!  - воскликнула Брюнетка, посмотрев вверх на шкаф, - Это вы играете?
- Нет, это Гена, мой сосед - признался Саша, - Он спец. Я только лошадью могу. Он меня пытался научить. Да это не мое. Мое, вон, под кроватью, - Саша указал пальцем под свою кровать
- Под кроватью? - расширила глаза Брюнетка и жеманно улыбнулась, в предвкушении чего-то пикантного, необычного.
. Она наклонилась, почти легла на колени к Игорю. Оказалось, все равно недостаточно, чтобы разглядеть. Пришлось Саше встать, сместить Игоря ближе к брюнетке и выкатить из-под кровати штангу. Брюнетка  пренебрежительно спросила:
- И это все? – явно не того она ждала.
- А чем это не подходит? - обиделся Саша.


  Штанга была его творением, воплощением мечты. Около тридцати килограмм. Компактная. В такой тесной комнате в самый раз. Он смастерил ее из заводского металлолома. У кого еще такая штанга? Ни у одного из соседей. Хотя могли бы себе такие сделать. На том же заводе работают. А отходов там море. Видимо, у них другие интересы. Каждый день на свободном пятачке у выхода на балкон он работал со штангой. Соседу Гене Кузнецову он практически не мешал.

   Нужно сказать, и Гена ему не досаждал. То он  командировке, а если не в командировке  обычно приходил домой поздно и таким пьяным, что ему одна дорога – в кровать. Саша к его приходу уже спал. Даже будучи мертвецки пьяным, Гена старался, по возможности, не мешать соседу. Не шумел, свет не включал. Саша уже изучил его программу. Шаг за шагом. Шаги примитивные, но давались с трудом. Кузнецов открывал дверь, шатаясь, ступал два шага, тяжело садился на свою кровать. Отходил  после тяжелого восхождения на второй этаж. Посидев несколько минут, он отворачивал подушку, нащупывал нож, который ждал под подушкой своего часа, и разрезал шнурки на ботинках.

  Гена предпочитал носить ботинки. Скорее всего, в ботинках он чувствовал себя устойчивее. Но если туфли можно легко скинуть с ноги, с ботинками такой номер не проходил. На ботинках нужно развязать шнурки. А развязать шнурки он был не в состоянии. А, не сняв ботинки, не снимешь брюки. Такая вот цепочка. И приходилось прибегать к хирургическому методу, резать. Бог с ними, шнурками. Ради услад Бахуса шнурками можно пожертвовать. Нож для этого у Гены был не обычный. Красавец. С  наборной пластиковой ручкой. Таких в магазинах не найти. Настоящее холодное оружие. Такие либо в зонах мастерят, либо в  инструментальных мастерских. Гена говорил, что ему на заводе и сделали.

   Разрезав шнурки, Гена возвращал нож под подушку. Стягивал ботинки, брюки. И валился на кровать. Утром он поднимал подушку, извлекал очередную пару черных  шнурок, коих там был неисчерпаемый запас. Тщательно выверял, правильно ли на кровати  размещен нож. Это жизненно важно. Как-то нож упал за кровать, а Гена утром не проверил. И вечером в темноте  столкнулся с ужасным фактом – разрезать шнурки нечем. А встать с кровати он уже не мог. Саша в ту памятную ночь проснулся от нечеловеческих звуков. Приглядевшись, увидел, что в темноте на кровати сидит сосед и издает нечто, подобное стону. Пришлось помогать. Больше Гена оплошности с ножом  не допускал.

   Конечно, про такие особенности соседа Саша своим гостьям не рассказывал. Он лишь сказал, что Гена инженер-электрик и любитель шахмат. Но Брюнетка оказалась романтической натурой. Наверное, присутствующие за столом Игорь и Саша ее не вдохновляли, и она  нарисовала себе образ, увы, отсутствующего прекрасного принца, инженера электрика и любителя шахмат. Нужно было дорисовать картину.

- Это ваш сосед читает? - Брюнетка указала на книгу на подоконнике. Это была книга, которую Саша взял в библиотеке. Гене с его загулами было не до книг. Но Саша, решил подыграть девушке.
- Да он любитель литературы.
- А штангой  он занимается? – продолжила опрос брюнетка.
- Нет, он тяжелее ферзя ничего не поднимает.
- И правильно, - одобрила брюнетка, - Женщинам нравятся интеллигентные мужчины. С ним есть о чем поговорить. А штангисты - тупость, грубость и мерзость.
- Я вообще-то не штангист. Это я для поддержания формы.
- Кто занят формой тому неважно содержание.
- А шахматисты что одно сплошное содержание? –  последние слова его рассердили. Он  мог бы разочаровать Брюнетку и открыть ей глаза, сказать, что у Гены уже порядочный животик. Но Брюнетка  оседлала коня
- У шахматистов содержание и есть форма. Они мыслят комбинациями, - поучительно произнесла  она, - Они умные и интеллигентные. А где же ваш шахматист?
- Кузнецов? Он в  командировке, - сказал Саша.
- Жаль, - печально протянула брюнетка, - С таким соседом должно быть интересно? Не соскучишься.
- Не соскучишься, - согласился Саша.
- А давайте сыграем в шахматы, - предложила брюнетка, - Спорим, я вас обыграю. На что спорим?
 - Ни на что не спорим, - сказал Саша. Разговор уходил куда-то в дебри. Праздничный стол ждет.  Только шахмат сейчас не хватало.
- Нет, давайте в шахматы, - настаивала Брюнетка,- Ну что вам стоит. Вот мы с Игорем сыграем. На исполнение желаний.
- Ну, если на исполнение желаний, - Саша вздохнул, нехотя встал и снял доску

   Снимая доску, он случайно смахнул со шкафа свечу. И упавшая на пол свеча подсказала ему ход, способный кардинально оживить обстановку. Если, говорят, что висящее на стене  ружье должно в финале выстрелить,  то упавшая свеча должна быть зажжена.  Он зажег свечу, накапал воска в стакан, установил свечу и выключил свет.

- Это зачем? – нахмурилась Брюнетка.
- Затем, - объяснил Саша, - Ужин при свечах.
- Это у вас такая манера? Девушек зазывать и свет тушить?
- Ужин со свечой в стакане, - патетично произнесла Каштанка, и спустя паузу добавила, - И с фигой в кармане.
- Это нам фигу электросети устраивают, - объяснил Саша, - То и дело свет вырубают,
 - Но сейчас-то не вырубили, - возразила Брюнетка, - Со свечой темно. Невозможно  в шахматы играть.
- А почему обязательно играть в шахматы? – разозлился Саша, - Кто в праздник в шахматы играет?
- Интеллигентные  люди как раз и играют, - назидательно произнесла Брюнетка
- Шахматы при свечах – это высший пилотаж, – улыбнулась  Каштанка
- Вовсе не  пилотаж, – не согласился Игорь, - В старину так и играли.
- То в старину, - не сдавалась Брюнетка,- А сейчас электричество. Не надо нам вашего пилотажа.
- Ужин при свечах – это тоже еще больший пилотаж, - развивала мысль Каштанка, - Как в палате лордов.
- Свеча горела на столе, свеча горела, - протянул на распев Игорь.
- Скрещенье рук скрещенье ног, сердец скрещенье, - добавила с понимающей улыбкой Каштанка
- Еще чего! Какое вам еще скрещенье ног?– фыркнула Брюнетка и нахмурилась еще больше.

  Саша между тем занимался серьезным делом. Он искал в шкафу пятый стакан. Так как гости случались крайне редко, обитателям комнаты и пяти инвентарных стаканов было с головой. Один служил вечным подсвечником. Но, так как последнее отключение света было давно, Саша сразу не нашел, куда делся стакан-подсвечник. Мысль устроить ужин при свечах уколола так остро и  внезапно, что не оставляла времени на  поиски стакана-подсвечника. И вместо него в дело пошел первый стакан, что под рукой. Саша  опорожнил для этой цели свой. Прекрасно. Но теперь  ему, хозяину комнаты, стакана для вина не хватило. И пока шел спор о шахматах, Саша нашел таки злополучный стакан и сосредоточился на  отколупывании застывшего воска со дна.

  Снять воск оказалось проще, чем найти общие темы в беседе. Брюнетка хмурилась. Каштанка мела какую-то пургу о поэзии. Игорь  мямлил что-то в ответ. У Саши задачи были более прозаическими - очистить от воска стакан. Руки были заняты. Но голова тем временем прокручивала варианты: как выпадает расклад. Брюнетка сидит с Игорем, очень даже ладненько, в плотном контакте. Следовательно, ему остается Каштанка. Она, конечно, полнейший отстой. Но уж так карта легла. А в свете свечи она как бы и выигрывает. Уже хорошо, что не дуется, не кочевряжится. Он посмотрел на Каштанку оценивающе. Так смотрит штангист на штангу перед подходом. Так, если уж помянуты шахматы, смотрит  шахматный мастер на доску с дебютом. Как еще партия сложится? Тем более что Саша точно не имел опыта в ужине при свечах с дамами. Но Каштанка, заметив его взгляд, ответила ему взором, таким говорящим, таким зовущим и нежным. Как открытая книга, начинай и выигрывай. Хорошо сказать, начинай. Куда в таком случае сплавить Игоря и Брюнетку? Даже в  кино их не спровадишь. Нет такого  поблизости.

  Истошный крик «Не подходи ко мне! Я сейчас выброшусь» вернул Сашу  от грез к реальности. Занятый воском на дне стакана, он  краем глаза едва уловил быстрое движение. Брюнетка, оттолкнув Игоря, стрелой вылетела из-за стола и пронеслась на балкон. В порыве она толкнула стол. Свеча упала и потухла. Газета, проложенная вместо скатерти, загорелась. Шахматная доска шваркнула о пол. Шахматы рассыпались. Растерянный Игорь замер на кровати. Каштанка застыла  на стуле. Идиллия распалась в одно мгновение. Саша оказался единственным из оставшихся в комнате, кто отреагировал оперативно. Он бросился тушить газету. Первым делом предотвратить пожар. Важны секунды. Балкон на закуску. Хотя балкон – конструкция опасная для истеричек. Тоже могут все решать секунды. Но что, собственно, произошло? Кому эти вопли? Игорь так и остался сидеть на кровати. Каштанка сидит на стуле. Кому еще? Ну, допустим, Игорь ее чуть приобнял. И что? Она ведь чуть не лежала на Игоре, когда пробовала заглянуть под кровать. Тогда не шарахалась. И после штанги сидела с ним вплотную. А теперь голосит. Манера у нее, что ли, такая?

- Я ее пальцем не тронул, - заверил  Игорь.

   Дело уже было не в Игоре. Сашин балкон находился  как раз над входом в здание. Там под балконом кипела небольшая праздничная  тусовка. Через раскрытую балконную дверь в комнату доносились веселые голоса. И вот мгновенно все затихло. Публика затаила дыхание. Саша понимал, все взоры обратились на его балкон, на смертельный аттракцион с Брюнеткой в главной роли. Этого еще не хватало. И тут Каштанка проявила смекалку. Плеснула на стол вино. Газета потухла. Саша включил свет и подошел к двери балкона.

- А ну зайди. Никто тебя не тронет, - произнес он суровым комиссарским баритоном. И добавил для убедительности, - Без истерик. Тут не такое видывали, - выходить на балкон, он не решался. А вдруг той моча в голову ударит. И выскочит.
 - Я выброшусь, - снова пригрозила Брюнетка, хотя уже  без надрыва и без охоты бросаться.
- Топай домой и бросайся на здоровье, - сказал Саша, - Дай адрес, приду  посмотреть. А тут нечего цирк устраивать. Финита ля комедия. Повторяю, тебя никто не трогает.
 
  Саша чувствовал, что извержение стихает.  Явив себя народу, поорав на публику, Брюнетка исчерпала запас сюрпризов. Программа закончена. Немного, для порядку, поколебавшись, брюнетка направилась в комнату. Саша предупредительно отошел, держа дистанцию. Несостоявшаяся жертва воображаемого нападения дошла до кровати Кузнецова и  села там.

- Вот тут безопасно, у выхода, - объяснила она
- Нет, безопаснее с другой стороны двери, - Саша открыл дверь в коридор.
Он выглянул в коридор. Там уже стояли добровольцы, готовые в любую минуту ворваться и спасти бедняжку. Но когда дверь открыта и в комнате светло и тихо, необходимость спасать отпадает.

- Вы, что, меня гоните? – удивленно скривила губы Брюнетка.  Саша видел, она никак не ожидала, что на этом ее праздник так резко оборвется, что над ней не станут суетиться, обмахивать, чем-нибудь, как веером, прыскать  водой.
- Гоним, - твердо произнес Саша.

   Не в его характере было хамить. Но  в какие-то моменты только так и нужно поступать. Каштанка не вмешивалась. Она к Сашиному удивлению, показала себя вполне адекватной,  по крайней мере, не истеричной, и сообразительной. Молодец.  Сообразила, как потушить газету. А как она ему улыбнулась! После такой улыбки Брюнетка здесь определенно лишняя. И теперь нет необходимости что-то такое  изобретать, чтобы ее спровадить. Теперь можно сказать в лоб, чтобы  катилась  колбаской. И кто ей   виноват, кроме нее самой? Сама себе могилу вырыла.
 
- Ладно, проехали. На меня что-то наехало. Уже прошло, - брюнетка решила пойти на попятный. Нечего обращать внимание на случайный  каприз. Она девушка отходчивая.
- Ну, теперь на меня что-то наехало, - Саша, говоря языком шахмат, развивал качество, - Подъем. И оревуар.
- Ну, это как-то вообще … не деликатно. У тебя нет никакого чувства юмора.
- Зато у тебя своеобразное чувство юмора. Хочешь деликатно? - Саша стал в дверях, театрально наклонился и по-лакейски протянул руку на выход,  - Я вас прошу меня оставить.


   Брюнетка поняла: уже не до юмора, обратной дороги нет. И ждет ее неотвратимая обратная дорога в город. Она неохотно подчинилась. Каштанка теперь не улыбалась. Она с неуверенностью во  взгляде, наблюдала, взвешивала, что делать.  Пойти на принцип и уйти с подругой? Или бросить ее? Саша чуть покрутил головой, показывая, что Каштанке, что той уходить незачем. Пока Игорь собирал шахматные фигуры, Саша вышел на балкон. Униженная изгнанница удалялась туда, откуда не так давно пришла, в опасность, мрак, и молчание пустыря. Да, неделикатно отправлять девушку одну в такое путешествие. Ничего. Дойдет, подумал Саша, Наши заводские, ходят в темноте, и на смену и со смены,  и зимой, и осенью, когда грязи по колено. И ничего. И потом, если эту взбалмошную провожать, так уж  точно не ему. Игорь с ней сидел. Пусть теперь и провожает. Как видно, та же мысль пришла в голову  и Игорю.
 - Может ее нужно  проводить? – спросил он Сашу нерешительно.

  Саша не ответил. С одной стороны по такому бурелому и безлюдью даму сопровождать просто необходимо. Игорь еще может ее догнать. Но неизвестно, как эта припадочная отреагирует. Что она там может устроить? Хотя она своей истерикой достала Игоря, наверное, сильнее, чем он мог ее. Но  понятно, что Игорю тут делать нечего, что он третий – лишний. Саша не знал, как бы это поделикатнее дать понять. Но вмешалась  Каштанка.
- Конечно,  нужно проводить.
 
  Игорь ушел. Саша посмотрел на Каштанку. И она в очередной раз ответила понимающей улыбкой. Улыбкой, обещающей неземное наслаждение. Улыбка ее красила. Он снова зажег свечу и выключил свет. Теперь при свете свечи, и с такой ее улыбкой - заседание продолжается, господа присяжные заседатели.
- Ну, у тебя и подруга, -  он попробовал приближаться к цели  издали.
- Какая она мне подруга? Мы только сегодня в кафе познакомились.

   Вот это неожиданно! Это несколько меняет дело. Были бы это подруги, тогда еще можно понять, что они рискнули на пару тащиться неизвестно куда. А так. Это не несколько, а полностью меняет дело. И окрыляет, и, одновременно, настораживает. Он нацедил в стаканы остатки вина.
- Ну, тогда еще раз за знакомство.
 
   Она пересела со стула на Генкину кровать. Это выглядело, как согласие на продолжение. Саша сел рядом.  Обнял. Каштанка откинулась, легла на кровать. Смотрела ему в глаза. Он положил руку ей на грудь. Грудь - то, что надо. Извиняет недочеты лица. Она расстегнула пуговки на кофточке. Саша проник рукой под кофточку. Под его рукой Каштанка выгнулась, как раненая пантера. И неожиданно замерла, словно внезапно вспомнила о чем-то важном. Сейчас скажет, что не девушка, или что-нибудь в таком роде, подумал Саша.  Она чуть развернулась, привстала и пошарила  рукой, по тому месту на кровати, которого только что касалась ее лопатка. В ее руке сверкнул нож. Саша знал, это  нож Кузнецова, которым он разрезал шнурки.  В ее глазах он прочитал вопрос и готов был все объяснить, но нож оказался не последней находкой. Она провела рукой и  вытянула шнурки. Мгновение ей потребовалось, чтобы сложить фрагменты в одну картину. Жуткую картину. Неправильную картину. Она подскочила, словно ее этим ножом пырнули. Рванулась к двери. Как была: расхристанная, босиком, с ножом в руках, - выскочила в коридор. Саша поспешил следом. Слава богу, кроме них в коридоре никого не было. Ее это только испугало. Она отскочила на безопасное расстояние.

- Это нож Кузнецова, - сказал Саша.
- Не подходи, -  сказала она. Слова ее не убеждали. Увидев, что Саша не намерен приближаться, она немного успокоилась. Но держала нож так, чтобы при необходимости  дать отпор. Свободной рукой она торопливо заправляла кофточку и застегивала пуговицы. Это плохо получалось
 - Дай мне туфли, - жестко потребовала Катанка. Саша пожал плечами, вернулся в комнату, нашел ее туфли и поставил подальше на пол в коридоре. Она осторожно подвинула ногой туфли, подняла, отошла чуть дальше, надела, не наклоняясь и не упуская Сашу из вида.

- Все, финита ля комедиа! 
- Нож верни,  нож не мой, - попросил Саша.
- Обойдешься, нож мне пока нужен на обратный путь. Считай, что это боевой трофей. Память о приятно проведенном вечере. Привет Кузнецову.
 
   И она ушла. Саша не уговаривал остаться. Ловить уже нечего. Он вышел на балкон. Каштанка уходила в ночь. Жаль. Светлая память об упругости ее груди не оставляла его, сохранялась не в голове, а в ладони. Примерно так о  снятых очках долго помнят виски. Отойдя немного, она остановилась и обернулась. Кинула взгляд на балкон. Увидела Сашу. Раз на балконе, значит, не собирается ее преследовать. Улыбнулась чуть печально. Печально, но обещающе. Увы, ее улыбка околдовывала только в закрытом помещении. На свежем воздухе чары пропадали. Была без радостей любовь, подумал Саша. Все, что минуту назад заводило его, теперь настораживало. Только познакомились и чуть не дошли до постели. Неизвестно, что за ягодка. Так и подцепить недолго. Спасибо Генкиному ножу. Уберег.

   И решив, что все, что ни делается, делается к лучшему. Саша спустился вниз в вестибюль, где по телевизору показывали праздничный концерт. Он слушал Кобзона и думал, что после праздников придется идти на поклон в инструментальный цех.