Как поссорились Елизавета Петровна и Иоганна- 1

Как поссорились Елизавета Петровна и Иоганна-Елизавета

Портрет в алмазах

Забавно, что в нашем исследовании значительная роль будет принадлежать не только письменным источникам, а именно письмам Императрицы и Княгини, – причем некоторые, как нам известно, ранее не публиковались в русском переводе, - а также портретам. Поскольку время, о котором будет идти речь, богато на изображения известных и влиятельных лиц, то попробуем оживить наше повествование оными.
Итак, приступим!
Отношения между династией Романовых и многочисленным семейством Готторпов, к которому принадлежала Иоганна-Елизавета, начались задолго до личного знакомства Императрицы и Княгини. Не будем углубляться в историю вопроса, упомянем только, что старшая сестра Императрицы - Анна Петровна - была выдана замуж за Карла-Фридриха Гольштейн-Готторпского, а родной брат Княгини – Карл-Август - безвременно умер, приехав в Россию свататься к самой Елизавете Петровне.    
После воцарения Елизаветы Петровны, Княгиня, как и многие приличные представители владетельных домов Европы, конечно же, поздравила её с восшествием на престол.
В ответ на свою любезность Княгиня получила от Императрицы письмо, написанное простым, но искренним слогом:
«Светлейшая княгиня, дружелюбно-любезная племянница.
Вашей любви писание от 27 минувшего декабря и содержанные в нем доброжелательные поздравления мне не инако как приятны быть могут. Понеже ваша любовь портрет моей в Бозе усопшей государыни сестры герцогини Голштейнской, который портрет бывшей здесь  прежния времена королевский Прусский министр барон Мардефельд писал, у себя имеете; того ради мне особливая угодность показана будет, ежели ваша любовь мне оной, яко мне хорошаго такого портрета здесь не находится, уступить и ко мне прислать изволите; я сию угодность во сяком случае взаимствовать сходна буду.
Вашей любви дружелюбно охотная Елизавет».
(цитируется по: В.А. Бильбасов, «История Екатерины Второй»)

Письмо Императрицы было отправлено Княгине 14 января 1742 года. Эту дату можно считать началом семейного «романа» между Романовыми и Ангальт-Цербстским семейством. Незатейливость и простота слога выдает диктовку, а может быть и руку, самой Императрицы. Причем письмо это является редким образчиком личных писем Елизаветы Петровны, направленных иностранным корреспондентам. Однако почему же Императрица называет в письме Княгиню племянницей? Вроде никакого такого родства у них до сих пор не было. Если считать родство с Гольштейн-Готторпской герцогской семьей через старшую сестру Императрицы - Анну, то оно было очень дальним. Но, по всей видимости, родственные чувства в отношении семейства Княгини уже зародились в груди Елизаветы Петровны, и она решила так «окрестить» Иоганну-Елизавету, которая была моложе её на три года.   
Конечно же, портрет безвременно почившей Анны Петровны, каким-то образом, видимо, через многочисленную родню, оказавшийся у Княгини, был незамедлительно отправлен в Россию.
Старшая сестра Императрицы скончалась в далеком для момента начала отношений между нашими героинями 1728 году. И то, что все это время Елизавета Петровна хранила память о сестре Анне, конечно же, говорит о свойственной ей семейной привязанности.

В ответ на любезность, которая, конечно же, ничего не стоила Княгине, «дружелюбно охотная» Елизавета решила отблагодарить «племянницу». Причем подарок был весьма традиционен для Романовых того времени, и, даже, весьма ценен, если оценивать его в денежном эквиваленте. В сентябре того же года через русского посланника в Берлине Цербстскому семейству был приподнесен портрет Императрицы, осыпанный бриллиантами. В исторических трудах стоимость этого произведения художественно-ювелирного искусства оценивается в 18 тысяч рублей по курсу того времени, естественно. Конечно же, получение в дар такого портрета не могло значительно обогатить Цербстское семейство, но после этого жеста императрицы могущественной северной державы статус княжеской семьи в иерархии немецких владетельных фамилий должен был, по всей видимости, несколько  повыситься.
Это действо – обмен портретами – явилось дебютом политических танцевальных фигур вокруг Княгини и её семьи. Прусский король, коим за два года до этого стал Фридрих II, решил сделать приятное Императрице и присвоил мужу Княгини звание фельдмаршала своей армии. Это, видимо, также ничего не стоило Фридриху, но Княгине, которая отличалась врожденным готторпским честолюбием, было, конечно же, весьма приятно.  Вообще с этого времени Фридрих II, который был ровесником Княгини, по всей видимости, озаботился вопросом, какую пользу можно извлечь из такой родственной приязни Императрицы к его сверстнице и её семье в целом. Здесь следует напомнить, что к моменту обмена этими любезностями первенцу Княгини, юной Софии-Августе, шел уже 14-й год…

Конечно же, встав на путь «особливой угодности», два семейства уже не могли остановиться. Вскоре родной брат Княгини – Адольф-Фридрих – по «протекции» российской дипломатии был избран наследником шведской короны, но это уже чистая политика, которой мы стремимся не касаться.
Ну а далее случилось то, что всем, собственно, хорошо известно…
Читатель может освежить в работе «Три портрета…» то, в каких выражениях было написано письмо, в котором Княгиня в январе 1744 года получила приглашение привезти свою подросшую дочку в Россию с целью оженить на оной Наследника российского престола. Поэтому здесь повторяться не будем.

Изложенная выше завязка личных отношений Императрицы и Княгини выглядит почти пасторально. Здесь и чистосердечная простота писем Императрицы, и изысканная вежливость Княгини, с образчиками которой мы будем иметь удовольствие ознакомиться далее, и приятные обеим сторонам щедрые жесты с привлечением третьих лиц… То есть ничто не предвещает не только ссоры, но даже и ничтожной размолвки между двумя высокородными особами, приятными во всех отношениях…