9 глава Послеполуночи

Послеполуночи.

Из Героев - Любовников меня поперли окончательно. Мою роль отдали другому Ромео. Такой типичный не герой и не любовник. Смазливый и послушный мальчик с иняза. У него не возникло не нужных вопросов. Хороший персонаж – значит хороший. Сыграл как сказали.
 
Под руководством доцента театр приступил к постановке «Двенадцатой Ночи». Кто-то раскопал, что 14 февраля День влюбленных. Это было очень в духе времени. А что более уместно в этот праздник, чем комедия, в которой все влюблены.
 
Мне достался герцог Орсино. Такой холеный мажористый папик, который от тоски волочится за самой крутой телкой в округе, но при этом ему не безразличны чувства Виолы к нему. Вот только слегка путает карты то, что он думает, что Виола мальчик. Короче, тот еще латентный гомосек. У богатых свои причуды. Большую часть роли Орсино вальяжно валяется, симулируя ипохондрический приступ разбитого сердца. О! как я валялся! И как пытался рубануть Виолу бутафорской шпагой в приступе ревности! Вера Владимировна сопровождала каждый мой шаг по роли. А в перерывах мы трахались как подорванные по всем закуткам. Чтобы криками не шокировать общественность я зажимал ей рот, она впивалась зубами в любую часть тела, и я ходил весь в синяках и укусах. И был счастлив и горд ими, как ветеран горд шрамами.

Но самое лучшее было, когда она вызывала меня на дом. Просто шептала – «сегодня вечером, после десяти» - и мимолетом убегала прочь, вся в облаке забот руководителя театра, преподавателя, декана факультета дополнительной подготовки, доцента и прочая, и прочая, и прочая... а я превращался в будильник, взведенный на десять ноль три. У меня часто не было денег даже на проезд, и каждая сигарета была учтена и расписана на два дня вперед, я шел до ее дома пешком. Шел бодро, ибо январские вьюги уже открывали окно лютым морозам февраля. Пальто у меня тогда было модное. На этом его достоинства как верхней одежды заканчивались. Стоило остановиться, и ледяная костлявая рука февраля ложилась между лопатками. Но даже таким темпом доходил до ее дома за два часа. Плюс минус 15 минут. Ни один Ромео так не трепетал в любовной страсти, как трепетали замерзшие пальцы мои, сражаясь с четырехзначным кодом ее домофона, который помню до сих пор. Не один Отелло не рвался к своей Дездемоне с таким нетерпением, как я рвался в ее уютную квартиру. В ее ванную.
 
По раз и навсегда, и, думаю, задолго до моего появления в этой квартире заведенному порядку, наши встречи начинались в ванной. Сразу у двери я скидывал ботинки, пальто и свитер, и следовал в ванную. Мне давали побыть в совмещенном с будуаром санузле пять минут в одиночестве. И только сейчас, с возрастом я понимаю, как это было мудро с ее стороны. Мужчинам за 40 очень полезно перед сексуальным марафоном провести минутку другую в полном одиночестве. Из гигиенических соображений.
 
Я долго стоял под горячим душем, смывая пену, выгоняя лед из костей. Она тихо вкрадывалась и просунув руки за занавеску начинала меня мылить снова, чуть более тщательно, и как-то понемногу сама оказывалась втянута под душ. Банально конечно. Но мне, чудом не ставшему комсомольцем последышу Империи этого хватало с довеском. Ну и я не оставался в долгу.  Насаживая ее на член, я ощущал, что борюсь с опасной ядовитой тварью или пытаюсь оседлать ворованную кобылицу. Весь запас огромных легких я вкладывал в марафоны и загнув ее раком пытался в уме сочинять декадентские стихи, оттягивая неизбежный сладкий финал. Я так старался, что до сих пор читая любые рифмованные строчки, вижу угли глаз ее и роскошный глубокий прогиб спины. Если после моего семяизвержения она могла сама дотянуться до сигарет, раньше, чем через 20 минут я огорчался, что допустил профессиональную халатность на любовном фронте. Обычно первую сигарету она закуривала незадолго до полуночи.

Но самое лучшее время наступало после полуночи. Выскочив из постели, она движимая эндорфинами, женскими инстинктами и тщеславием несостоявшейся домохозяйки тащила меня на кухню. Ей хотелось немедленно накормить меня. А я всегда хотел жрать. И каждый раз, стоя нагими на темной кухне, освещенной открытым настежь холодильником выяснялось, что никакой нормальной человеческой еды в доме нет.
Начатая банка сметаны и засохшая зелень вот, пожалуй, и все, что там было. Мы включали свет, газ, музыку и она начинало священнодействие с картошкой. Она чистила картошку и отплясывала под музыку из модного двухкассетника. Этот новенький, но смутно знакомый двухкассетник прочно прописался на кухонном столе и оброс достаточным количеством кассет, и я не представлял себе кухню без него. Она плясала срамные танцы, изгибаясь и покачивая при этом медленно, но верно подходила к завершению блюда. Я курил и слушал музыку. Музыка была отличная.  Я никогда раньше не слышал всех этих мертвых классиков рока. И до нашего знакомства я думал, что равнодушен к музыке. Оказалось, музыку я очень люблю. ………………………………………………………………………………………………
Интро
Если хотите знать на сколько может быть гибким и изящным, каким выразительным манящим и лживым может быть язык ее тела, посмотрите, как женщина танцует нагая на кухне под Доорз, под аэроплан Джефферсона или под Леонарда Скинера Посмотрите, как она движется. Так же плавно и вкрадчиво движется смерть навстречу нам с противоположного конца жизни.............

Потом мы, утомленные сытостью вползали на диван в комнате, где у нее так же прочно прописался столь же новенький и столь же смутно знакомый моноблок телевизор с видиком культовой тогда фирмы Тошиба, обросший яркими залежами кассет. Чтобы скоротать время до следующего прилива страсти мы включали фильм. Пили сладкий чай, курили сигареты, или если я приносил марихуану. Пока Вера Владимировна, я из принципа называл ее только так и не иначе, в замедленной съемке сладкой истомы и неги пила чай и курила, я смотрел фильмы. Подборка у нее была невероятная. Но она видела уже все эти фильмы, и в общем то не за этим меня и звала. А я смотрел фильмы. Нет, секса я тоже хотел, но, сука, интересные были фильмы. А кассет она не давала никому, да мне их и вставлять было некуда. Поэтому я жадно вглядывался в начало фильма, понимая, что досмотреть его не удастся. Я пытался по первым кадрам понять, кто герой, кто злодей, кто наш, а кто наоборот. Она начинала намекать на секс, стиснув мои яйца в ладони, но, черт побери, интересные же фильмы! Она пускала в ход губы. Но я был кремень! Какое - то время. Весьма недолгое. В общем, я видел начало нескольких отличных фильмов. Интересные, сука, фильмы. Жалко, что не дублированные. Английского я знал в пределах отметки удовлетворительно в поселковой школе. И попытки по слуху понят, что дальше происходит в фильме, серьезно продвинули мой познания в английском и отлично заменяли потуги ритмично писать декадентские стихи.

Пожалуй, самое главное, что случилось со мной за наш скоропостижный роман, я узнал, что люблю музыку и фильмы. Это и называется, культурный шок. Она растлила меня причастностью к мировой культуре. Она наполнило мое сердце ядом с древа познания. Маленькая нагая колдунья унесла мой разум туда, где в райских кущах играют на розовых электрогитарах те апостолы и мученики рока, которых Господь посчитал достойными и прибрал в свою собственную фонотеку. Те, кому талант не дал дожить до 30. И у каждого из нас свой список этих имен. Хотя, может и не Господь вовсе, а наоборот. Ведь Бога нет больше с нами. Мы уже убили и распяли его однажды.

Бессердечная доцент искусила мой неокрепший разум классикой мирового кинематографа. Меня инициировали...
... и вышвырнули в реальность. Туда, где по мрачным ущельям между сугробами влекут стада пролетариата, к финалу маршрута промерзшие троллейбусы. Туда, где воют сиплые ветры среди многоэтажек и высоковольтных опор, и туда где вышедший из моды «Ласковый Май» сменила на вершине музыкального Олимпа неприхотливых сограждан группа «Комбинация». О! как жестоки вы были со мной прекрасная Вера Владимировна. О! Как вы были жестоки…

Господь вам судья………………………………………………………………………………………………………………….

Продолжение http://proza.ru/2020/04/13/744