Богомаз глава 8

Конфликт

         Наутро, когда Гулин, кряхтя забрался на леса, попадья привела к нему шустрого подростка.
-  Вот вам ученик, Виктор, - сказала она миролюбиво.- Направьте  по ремеслу, коли найдете дар божий. Вроде способный отрок. И прилежен. Звать Виталием.
Гулин оглядел юношу с сомнением - но пожелание шло от заказчика  - перечить не стал.
- Какими красками работал? поди акварелью?- поинтресовался он невзначай, когда попадья ушла.  К нему придвинулся и Степан
-  Да всем понемногу.- застенчиво улыбнулся парень.- И маслом пробовал и темперой. У нас в школе рисование вел педагог из Сурика...
   - Ладно вон картон - рисуй серафимов - поглядим, как они у тебя сложатся. А потом и на стенку пустим.
 Парень кивнул головой  и засучил рукава.
Вначале Гулин доброжелательно опекал   Виталика - рисунок у него был поставлен крепко,
но  цвета видел плохо. Несколько раз он поправлял его - не гармонично складывались у него
 - Тут  в тень белил добавь - а то все в тепле выходит. Живопись - она оттого и живая что
тут есть  прочно соответствие тепла и холода.
- Так хватит? - показывал  ему работу Виталик.
- Пойдет.- одобрял Гущин.-  Еще пару месяцев и пойдет дело. Быстро хватаешь суть.
- Так быстро наберусь,-  обрадовался  Виталик,- вы большой мастер.
- Н у какой я мастер. Так   ремесленник волей божьей. Ты про Мурильо слышал - вот это был мастер. Таких гениев  на столетия миру  являются единицы. Контрастное у него письмо, радость - так радость. На разлив улыбок, да еще и композиция лапидарная. Кроме него щедро эмоцию  закрутить никто не сподобился. Учись у него , у гения!
Гулин и впрямь восхищался гением Мурильо, особенно особенно его выразительными богоматерями, излучавшими всепобеждающую красоту и силу духа. В их лучезарных глазах читалась  бессмертная благодать  великой культуры и гуманизма, слегка зажатыми в  эпоху инквизиции и бурбонского деспотизма. В ту пору Испания впитывала в себя богатства покоренной Америки и  последние эмоции Ренессанса и была щедра на щедевры искусства. Ему нравились и другие серии великого испанца - особенно многочисленные мальчики. Одну из этих работ - "Мальчики, поедающие дыню" он частенько просматривал - так эстетичен и пластичен был незатейливый   деревенский сюжет. Впрочем на тему идиллических мальчиков мастера потянуло уже в зрелом возрасте и  Гулин понимал , что эта  тяга неспроста.

Степан, сусаливший лепнину невдалеке, усмехался и поддевал слегка когда Виталик отлучался:
-   Ты папа. елей не пролей.
- А что - парнишка старается. Тебе бы не мешало.
- Он тут не случайный казачок - племяш попадье - я слышал от  наших мужичков.
- Ну и что - всюду блат в России - на том стоим, - пожал плечами Гулин.-Пока не страшно.
 Переживем.

Третий  вещий сон Гулина был кошмарным. Ему редко снились цветные и кошмарные сны да еще с  наличием прямых родственников. А тут   заявились химеры и горгульи, наглые и  бесцеремонные, как  милицейские чины. Вначале его пытали и унижали, сорвали одежду, потом приковали к  алтарю и  увели сына на небо, сверкающего как  сусальное  золото.
Утром его разбудил рабочий Юра.
- Виктор Петрович  вас просят пожаловать срочно к батюшке.
  Оказалось, что  к  матушке.
- Здравствуйте Виктор петрович.- нехорошо улыбаясь, принялась разбираться Попадья.-
- Скажите мы вам давеча заказывали сусалить лепнину в нефе?
- Ну, было дело,- сонно мотая головой, признал Гулин.- Степан делает. У него вроде ладится.
- А вы уверены, что там позолота?- настаивала попадья.
- А что еще,- насторожился Гулин.- сверкает вроде.
- А вот, понюхайте,  чем мазано,- сунула она ему банку из под краски, заляпанную золотистыми потеками.
- Похоже эмаль - автомобильная,- понюхав банку, признал Гулин.
- Этим и насусалил  нам ваш непутевый сынуля,-  изрекла попадья .- Придется переделать за свой счет самолично - и деньги верните за сусало. А сынка вашего мы видеть более не намерены.
Гулин, поморщился,  вытащил деньги из кармана - отсчитал несколько тысяч и отдал попадье.
Он  вернулся к себе , долго смотрел на спящего сына и размышлял о том, отчего люди грещат в храме.
Он разбудил Степана и, не расспрашивая его ни о чем, отправил в Москву.
-Поживи там месяц другой - перемелится - авось и  замолю твой грех.
- Ну и ладно - ты тут свой елей не пролей,- ответил сын, собрал вещи и отправился в столицу.

Дня три в храме прошло в равновесии  и работе. Виктор с Виталиком работали в левом приделе .
Гулин подозревал, что Виталик был в теме с проделкой  сына, но виду не подавал - не время разбираться.  Виталик вел себя смирно - вопросов не задавал - помахивал кистью за спиной Гулина и по мере необходимости подавал краски мастеру.
После обеда как то зашла попадья, поджав губы,   понаблюдала за работой и стала критиковать лики святых.
- Виктор Петрович, что -то нимбы совсем не сияют.
Гулин вздохнул и  оторвался от росписи: 
- Матушка - сегодня зарплата. После получки, думаю, тут все засияет.
- Пока придел не завершите - денег не будет,- огласила  свою позицию попадья .   
- Так тут работы еще на три месяца,- удивился Гулин,- еще к потолку не приступали.
- И что с того? Три так три,  закончите и по факту,- хмуро отозвалась попадья.- Теперь такой порядок. И машинку свою помойте - вся в грязище - позорище. Или вообще уберите с глаз долой.
Она повернулась и  с достоинством удалилась. Гулин с трудом осознал сказанное, потом плюнул и бросил кисть на пол. Виталий усмехнулся и отвернулся в сторону.

Гущин вышел во двор и посмотрел на машину- действительно жигуль был грязноват. Но мыть не хотелось  - он пошарил в кармане - денег не было - все отдал Степану и попадье. Оставался только мятый доллар со  строгой физиономией Джорджа Вашингтона.
Он  подошел к мужичкам, попросил помыть   и сунул доллар.
Еще не добрался до комнаты, как ребята начали яростно драить машину Гулина щетками. Десять минут не прошло - и жигуль стал сверкать как новый. А ребята  уселись на лавке и завели свой неторопливый  разговор:
- Дай. Юр, глянуть на бумажку. Вот она - настоящая денежка - против нашего деревянного.
- Кто это тут  зенками зыркает?- пытаясь разобраться с надписью, заметил Юрик.- Прямо как наш родной товарищ Ленин. Не иначе - как самый умный там. Иначе бы его не пропечатали.
- Там он может и умный,  а у нас все одно - умней Ленин,- отпарировал Ваня.- Он у нас на ста рублях прилип навечно.
- Смахнут его  с денежек, как пить дать, уже и  улицы переименовывают,- засмеялся Юрик.- может наша бумажка и впрямь  побольше, а этот дядя был поумнее.
- Это чем же, Юр, он  поумнее? - недоверчиво спросил Ваня.
- А тем что уже двести лет  с деньги этой не слазит, да и видать, не собирается.