В башмаках, подкованных железом Выстрел Маяковског

(ровно 90 лет назад 14 апреля1930 г. Выстрелом в сердце убил себя Маяковский)


Пролог

В этой статье речи не будет ни о поэзии, ни о поэтике Маяковского; здесь читатель не найдет хоть какие-нибудь любопытные или сенсационные факты биографии; да и самой биографии как таковой тут тоже не будет. Лишь раздастся одинокий выстрел и тем самым будет поставлена точка, после которой обычно для человека наступает небытие.
Ныне здравствующий и процветающий писатель и поэт Д. Быков в своей претенциозной книге «Тринадцатый апостол…» вышедшей совсем недавно в 2016 году событие самоубийства Маяковского охарактеризовал так: «Христос был за всех нас распят, Пушкин за всех нас убит на дуэли, а Маяковский за всех нас застрелился… Теперь нам можно этого не делать.
А! Каково сказано?
Хлестко афористично, а по сути ни о чем! Будто кнутом по морде лошади стеганул. Зачем? Да только затем, чтобы себя на фоне Маяковского показать. И вся его книга такая – «кимвал звенящий», внутри которого пустота.
 Пусть этому, вполне коммерчески успешному поэту и известному графоману достойно ответит его соплеменник и современник Маяковского - Николай Эрдман. В своей пьесе «Самоубийца» устами главного героя Семена Подсекальникова, который в подражании сперва решает, а потом передумывает застрелиться, Эрдман пишет следующее: «большинство избрало жалкенькое: «Все строительство наше, все достижения, мировые пожары, завоевания — все оставьте себе. Мне же дайте, товарищи, только тихую жизнь и приличное жалованье. С первого дня революции мы ничего не делаем. Мы только ходим друг к другу в гости и говорим, что нам трудно жить. Потому что нам легче жить, если мы говорим, что нам трудно жить. Ради бога, не отнимайте у нас последнего средства к существованию, разрешите нам говорить, что нам трудно жить. Ну хотя бы вот так, шепотом: „Нам трудно жить“. Товарищи, я прошу вас: дайте нам право на шепот. Вы за стройкою даже его не услышите. Уверяю вас. Мы всю жизнь свою шепотом проживем».
Человек и поэт Маяковский шепотом жить не умел и не хотел.

Вместо биографии

Словами, вынесенными в заголовок этой статьи, Марина Ивановна Цветаева  отреагировала на смерть и похороны Маяковского. Действительно, всем кто присутствовал на похоронах, запомнилось одно. Это были мощные  торчащие из гроба башмаки поэта.
По личной просьбе Лили Брик, которую она выразила в телеграмме, присланной ею из Парижа похороны Маяковского были отложены.Внешняя жизнь Маяковского мало чем отличается от жизни любого другого человека: родился, учился, женился, детей народил, землю подкоптил и кирдыкнулся. С незначительными нюансами все у всех похоже – под надгробной плитой пируют трупные черви, а на плите две даты и между ними длинное тире.
1893 родился; гимназий в Кутаиси;
смерть отца в 1908 г.; переезд семьи в Москву; бросил учебу,  увлекся революционным движением, начал писать стихи, вместе с Д. Бурляком стал основателем футуризма в искусстве.
1913–1917- футуристические разъезды по стране;
1918–1919- выступления в Кафе поэтов;
1919–1921- работа в «Окнах РОСТА». 
1921–1929- гастрольные разъезды по Советской России; три большие заграничные поездки (две европейские, одна американская), семь значительных поэм и несколько сотен стихов. И вдруг всю эту бестолковую схему венчает одинокий выстрел.
Случилось все 14 апреля 1930 года в весенней и солнечной Советской Москве.

Хроника
Примерно в 10 часов 20 минут утра понедельника 14 апреля 1930 года в своей комнате по адресу Лубянский проезд, дом 3, квартира 12 поэт Владимир Владимирович Маяковский застрелился. Выстрел был произведен из пистолета системы «маузер» модели 1914 года, номер 312 045, патроном калибра 7,65. Согласно последующему исследованию выстрел был произведен почти в упор, справа налево, левой рукой. Выходного отверстия на теле обнаружено не было. Пуля зацепила сердце, пробила левое легкое и застряла в мягких тканях близ позвоночника.
За четверть часа до выстрела Маяковский вошел в свою комнату с актрисой МХАТа Вероникой Полонской. Таким образом поэт застрелился в ее присутствии. Владимир Владимирович, стоя перед Вероникой Полонской на коленях, выстрелил себе в грудь. Перепуганная выстрелом актриса в ужасе и с криком – «Спасите!», выбежала из комнаты, и  бросилась вниз по лестнице.
Надо заметить, что Маяковский занимал небольшую комнату в большой коммунальной квартире. Если кто не знает, что такое коммунальные квартиры, то приведем слова из известной песни В. Высоцкого: «…на тридцать восемь комнатак всего одна уборная». К этой краткой и емкой характеристике можно добавить- кроме общего туалета, была общая ванная комната и общая, с кучей коптящих примусов, кухня.
Так вот, услышавшая выстрел домработница соседей Маяковского Наталья Скобелева и другой сосед электромонтер Николай Кривцов, заглянули в незапертую дверь и увидели, что Владимир Владимирович лежит на полу головой к двери. На груди  виднелась огнестрельная рана. Глаза Маяковского были открыты. Электрик выбежал на лестничную клетку и стал звонить в квартиру напротив. Там жила санитарка Лидия Райковская. Выслушав Кривцова, санитарка кинулась следом за электриком в комнату Маяковского, приложила к его груди мокрое полотенце, тут же побежала к себе за камфарой и сделала ему укол. «Он лежал на полу головой к двери, а к окну ногами, между ног — револьвер. Я быстро убрала револьвер на письменный стол и, наклонившись к нему, повторяла: „Владимир Владимирович, скажите что-нибудь… Скажите что-нибудь…“ Он делал движения руками и ногами, как будто хотел подтянуться. В открытых дверях стояли соседи, но в комнату никто не входил. Как только я снова приложила полотенце, Владимир Владимирович еще раз потянулся, потом я услышала в груди хрип. Я стала пробовать пульс, но у меня так сильно бился собственный, что он все заглушал. Но один сильный удар я почувствовала. Тогда я поняла, что все кончено…» (из рукописных воспоминаний Л. Райковской).
Кривцов от Райковской вызвал «скорую», Полонская пошла встречать ее во двор. Врач приехал через пять минут, следом — почти сразу — представители МУРа и участковый милиционер. Врач констатировал смерть и спросил: «Как это случилось?» Скобелева ответила, указывая на Полонскую: «Вот эта гражданка с ним вошла, он был с этой гражданкой». «Я приехала с ним, — возразила Полонская, — и уже ушла, когда он выстрелил. Я вернулась». «Неправда, — сказала домработница, — вы оттуда вышли через две секунды после выстрела и закричали „спасите“».
Дежурный следователь товарищ Синев и дежурный врач товарищ Рясенцев осмотрели квартиру и труп: «Губы, уши, кисти рук темно-синего цвета. На груди на три сантиметра выше левого соска имеется (так!) рана круглой формы диаметром около 2 третей сантиметра. Окружность раны в незначительной степени испачкана кровью. Выходного отверстия нет. С правой стороны на спине в области последних ребер под кожей прощупываться (так!) твердое инородное тело не значительное по размеру. Труп одет в рубашку желтоватого цвета с черного цвета галстуком (бантиком)».
В ящиках стола нашлись три пачки денег в банковских упаковках — тысяча рублей и две по пятьсот. В пакете с надписью «Ольге Владимировне Маяковской» лежали 50 рублей. В том же ящике — золотой перстень с бриллиантом и подаренное Лилей кольцо: они обменялись массивными золотыми перстнями в 1916 году, на ее перстне ЛЮБ, на его — симметричные, друг над другом, буквы WM. В пиджаке нашлись еще 63 рубля 82 копейки.
Около двух часов дня тело поэта было перевезено в Гендриков переулок, на квартиру Бриков. Туда сразу же приехали чекист Яков Агранов (начальник секретного отдела ОГПУ, в недавнем прошлом любовник неуемной Лили

Две женщины

Женщины в жизни Маяковского это отдельная тема. Их конечно было горазда больше чем двенадцать. Здесь же мы упомянем лишь двух – ту которая была свидетелем выстрела, и другую, которую звали Лиля.
Вероника Витольдовна Полонская (1908 – 1994, отличии от Маяковского прожила довольно большую жизнь (86 лет). Девочка родилась в Москве 6 июня 1908 года в семье актёров Малого театра — звезды русского дореволюционного кинематографа Витольда Полонского и актрисы Ольги Гладковой. В кругу домашних и друзей её звали Нора.
В 1915 году когда Веронике было семь лет она снялась в немом кино вместе с отцом.
В 1918 году Витольд Полонский подписал контракт с Голливудом и должен был выехать с женой и дочерью в США. Внезапная смерть Полонского 5 января 1919 года не дала этому переезду осуществиться.
В шестнадцатилетнем возрасте Вероника (1924 г) поступила в школу Московского Художественного театра и осталась в нём после окончания школы. Училась в студии у Николая Баталова, Юрия Завадского, уроки актёрского мастерства ей давал Константин Станиславский. В день смерти Маяковского спешила на репетицию спектакля «Наша молодость».
В кинематографе дебютировала в картине «Стеклянный глаз», где и познакомилась с В. Маяковским.
Оставим за скобками актерские таланты этой женщины. Возможно они незаслуженно забыты? Несомненно, остается то что эта женщина своей связью с поэтом навсегда останется в истории русской, да и мировой литературы. Ведь именно она находилась рядом с поэтом в последние минуты его жизни. Встретились они в 1929 году. Веронике было 21, Маяковскому — 36. Полонская уже была замужем. Ее мужем был известный актёр Михаил Яншин. Несмотря на замужество Полонская и Маяковский сблизились и стали встречаться чуть ли не каждый день. По воспоминаниям Полонской, «когда он стал читать мне свои стихи, я была потрясена. Читал он прекрасно, у него был настоящий актёрский дар».
В то роковое утро 14 апреля Маяковский привёз Веронику на такси в свою комнату на Лубянке. К этому времени они встречались уже второй год. Поэт, настаивал на её разводе и даже записался в писательский кооператив в проезде Художественного театра, куда вместе с Полонской собирался переехать жить.
Полонская: «…Он запер двери, спрятал ключ в карман, стал требовать, чтобы я не ходила в театр, и вообще ушла оттуда. Плакал… Я спросила, не проводит ли он меня. «Нет», — сказал он…
В предсмертной записке Маяковский, в частности, написал: «Товарищ правительство, моя семья — это Лиля Брик, мама, сёстры и Вероника Витольдовна Полонская». В середине июня Полонской позвонили из Кремля и предложили явиться для переговоров о наследстве. Предварительно она посоветовалась с Лилей.
— Я вам советую от всех прав отказаться, — сказала Лиля. — Вы ведь даже не были на похоронах.
Вероника хотела возмутиться — кто, как не Лиля, отсоветовал ей быть на похоронах? — но промолчала. Во ВЦИКе ее спросили: Владимир Владимирович сделал вас своей наследницей, как вы на это смотрите?
— Вопрос этот сложный, я думала, вы мне поможете разобраться.
— Гм. Ну, может, хотите путевку куда-нибудь?
Полонская была так потрясена, что не нашла ответа. Ее вызывали еще пару раз, но так ни к чему и не пришли и дело с наследством замяли.
Год спустя Яншин от Вероники ушел к цыганке Ляле Черной. В 1938 году Полонская написала воспоминания о Маяковском, которые впервые были опубликованы лишь через полвека.
После у В. В. Полонской был роман с критиком Осипом Бескиным.
В 1960-е годы снялась в эпизоде в эпопее «Война и мир» у Сергея Бондарчука.
Последние годы жизни Полонской прошли в Доме ветеранов сцены им. А. А. Яблочкиной на шоссе Энтузиастов в Москве, где она в возрасте 86 лет и скончалась 14 сентября 1994 года. Похоронена на Ваганьковском кладбище (23 участок) в Москве.    
Итак, вкратце познакомившись с жизнью Вероники Витольдовны, вернемся в утро 14 апреля 1930 года.

День 14 апреля продолжается

После краткого допроса на квартире где произошло самоубийство, актриса вышла из квартиры  12, спустилась по лестнице со второго этажа, вышла на Лубянку и поймала такси. Она спешила на репетицию в театр.
Из допроса В. Полонскойпроизведенного на Лубянке в этот же день: «По приезде в театр репетироваться я не могла и просила, чтобы меня отпустили. Ходила во дворе театра и ждала мужа который должен был приехать в 11-ть часов. По приезде его я ему рассказала обо всем происшедшем и позвонила по телефону маме, чтобы она приехала за мной. Вскорости приехала мать, с которой я поехала на ее квартиру — Мал. Левшинский пер. д. № 7, кв. 18, откуда меня и пригласили приехать обратно на Лубянку в квартиру МАЯКОВСКОГО. За все время знакомства с МАЯКОВСКИМ в половой связи с ним не была хотя он (все время — зачеркнуто) настаивал, но этого я не хотела…»
Когда на Лубянке продолжался допрос Вероники полонской тело поэта (как выше упоминалось) перевезли в Гендриковский переулок. Там прямо на обеденном столе был вскрыт его череп и извлечен мозг. Тогдашняя советская наука верила, что можно, сохранив мозг гениального человека, затем каким-то образом из этого материала вывести новую породу людей.
К вечеру все было кончено. Наконец был привезен  гроб. Свидетели вспоминали, как уже поздно вечером к подъезду подогнали грузовик. Вынесли гроб и сунули его в открытый кузов. гроб был свежевыкрашен, к пальцам липла красная краска. Было холодно, и с черного бархатного неба светила одинокая луна. В этом жутком сиянии через всю спящую Москву Владимир Владимирович отправлялся на свое прощание. Его везли  в писательский дом на Поварскую.
На утро и все три дня через всю Кудринскую площадь, через всю Никитскую к Дому Герцена тянулась громадная очередь. Точного числа пришедших проститься никто не смог назвать. К Дому Герцена шли и шли десятки тысяч.  Прощание продолжалось до пяти вечера 17 апреля. Из гроба торчали ботинки с железными набойками — они запомнились почти всем, кто стоял в карауле. Корнелий Зелинский вспомнил, как хвастался этими ботинками Маяковский — «Сносу не будет!» — и думал о том, что теперь эти набойки расплавятся в крематории и смешаются с его пеплом.
Затем гроб закрыли, вынесли и поставили на грузовик. В окружении человеческого моря траурная процессия растянулась от Поварской до Донского монастыря. Именно там, а конкретно на новом кладбище в стенах недействующего православного храма Серафима Саровского был оборудован первый советский крематорий. За гробом во французском  автомобиле марки  Рено ехала, вернувшаяся из Парижа,  Лиля Брик.
Выходя из крематория Пастернак сказал: «Как много было огня — и как мало осталось пепла!»

Лиля

Про Лилю Юрьевну Брик написано очень много. Летопись своей жизни дневниками начала она сама. Кстати, полностью эти дневники до сих пор не опубликованы. Незачем повторять все написанное. И все же, уместным здесь будет указать какое место эта женщина занимала в жизни Владимира Владимировича Маяковского. Уверен, как и Веронике Полонской, этой женщине в истории русской литературы было бы предоставлено гораздо меньше места, чем ей предоставил Маяковский. Ниже приведенный материал взят в основном из работ Аркадия Ваксберга и Юрия Баранова.
Итак, Лиля! Лиля Каган-Брик прожила долгую жизнь: с 1892 по 1978 год. В ее 25 лет случилась революция. До того она как сыр в масле каталась: ее отец Ури Каган (дочь почему-то называла себя Юрьевной) был очень преуспевающим «еврейским адвокатом», как сказано в справочнике «Кто есть, кто в России/СССР». Аркадий Ваксберг, один из биографов Лили Брик, подчеркивает, что Ури Каган специализировался исключительно на защите богатых евреев, которые платили ему золотом. После революции и смерти отца, Лиле пришлось думать о жизненном устройстве. Задача было непростой –как продолжать жить сытно, красиво, весело и легко, не утруждая себя работой. И Лиле это удалось, несмотря на то, что времена наступили суровые. Основную часть доходов давал ей Маяковский, чьей кратковременной любовницей, долговременной музой и пожизненным проклятием она была.
Важно подчеркнуть, что дань, которую она брала с русского поэта, нельзя измерить одними только рублями и долларами. Кстати о американских долларах! В долларах исчислялись привозы из-за границы, в том числе автомобиль «рено», сидя в котором Лиля, закутанная в меха,  провожала в последний путь своего спонсора. Такого класса автомобиль в 1920-е годы был не просто признаком роскоши, но – высокой избранности. Лиля так ловко присосалась к Маяковскому, что и ее стали причислять к художественной элите. Хотя она была совершенно бездарна – во всем, кроме умения паразитировать. Ни ролей, ни режиссерских работ, хотя поминалась она как режиссер, ни сценариев. Всю жизнь она была «возле» – возле писателей, актеров, режиссеров.
Защитники Лили Брик (а защитников у нее немало) указывают на то, что бездарной женщине не дали бы держать литературный салон в ту эпоху, когда салоны выжгли под корень. На это есть что возразить: не будь Маяковского в ее жизни, не было бы у Лили салона. В этот салон на чекистское пламя мотыльки летели привлекаемые Маяковским. Ну кто бы стал устраивать салон вокруг Джека Алтаузена или Александра Безыменского! Секс-ловушка это, конечно, эффективно, но куда эффективнее, когда к ней прилагается великий поэт; вернее, когда к великому поэту прилагается секс-ловушка. Конечно, Лиля Уриевна была, судя по всем отзывам, виртуозом секса, но этот талант встречается гораздо чаще, чем поэтический. Да и ценились секс-ловушки по способности приманить знаменитостей. А так как Маяковский был приманен Лилей еще до возникновения самого ОГПУ и начала ее и ее номинального «мужа» Осипа Брика службы в этом учреждении, задача для «органов» существенно облегчалась.
Разумеется, в советские годы нельзя было вслух говорить или тем более писать о шпионском салоне мадам Брик. Но для определенного круга это не было тайной. К примеру, Есенин хорошо понимал всю пустоту Осипа Брика и поэтому ни в грош не ставил лжеученость этого лжефилолога. Он же сочинил меткую эпиграмму:
Вы думаете, кто такой Ося Брик? Исследователь русского языка? А он на самом-то деле шпик и следователь ВЧК.
Анна Ахматова, заставшая прославленные дореволюционные литературные салоны, принятая в знаменитой «башне» Вячеслава Иванова, заметила о советских временах: «Литература была отменена, оставлен был один салон Бриков, где писатели встречались с чекистами» (этот отзыв приводится в книге Чуковской Л. «Записки об Анне Ахматовой»). Осторожный Пастернак выразил ту же мысль мягче, сказав, что квартира Бриков напоминает ему «отделение московской милиции».
 Шостакович не советовал своему студенту Георгию Свиридову ходить к Брикам. Но Свиридов все же познакомился с Лилей Уриевной и называл ее в своих записях «местечковой Лаурой» (имея в виду, что ее певцом был Маяковский, которого он терпеть не мог; он терпеть не мог всю эту среду, которую называл «советско-еврейской буржуазией»).
При таком салоне, оплачиваемом ОГПУ, да при щедром финансировании со стороны Маяковского, да при постоянной смене высокопоставленных любовников, приходивших к ней не с пустыми руками, Лиля Брик жила очень даже неплохо. В эпоху ситцевых толстовок и парусиновых портфелей она щеголяла в лучших заграничных шмотках, пользовалась парижской косметикой, у нее было множество прелестных и ценимых женщинами вещиц, недоступных и неведомых подавляющему большинству москвичек. Заметим, что купить что-то подобное в те годы нельзя было ни за какие деньги, нужно было «доставать». Лиле Брик постоянно «привозили» – не только Маяковский, но в основном Маяковский. Да и сама она ездила за границу – в те времена, когда это было доступно лишь очень узкому кругу. Можно по пальцам пересчитать писателей или художников, которых выпускали на Запад. Многие даже и очень известные и очень талантливые деятели искусства и мечтать не могли о Париже или Флоренции. Лиля Брик входила в узкий круг избранных.
Известно, что разврат никого не красит, и не удивительно, что сексуальная маньячка быстро теряла физическую привлекательность. Вскоре ее увидит – единственный раз в жизни – Анна Ахматова и скажет, как припечатает: «Наглые глаза на истасканном лице». Но есть-пить-наряжаться-шиковать, разумеется не работая, Лиле Уриевне хотелось, как прежде. Она сумела выжать максимум из незаконно доставшегося ей наследства. И не только в чисто денежном смысле. Близость к Маяковскому стала ее охранной грамотой. Сажали и расстреливали ее мужей и любовников, но «музу Маяковского» никто не трогал.
Много лет спустя Борису Пастернаку досталось за неосторожную фразу о том, что Маяковского стали насаждать искусственно, как картошку при Екатерине. Доля истины в замечании Бориса Леонидовича есть. Только надо понять, что цель визгливых охранителей Маяковского, которому не могли повредить ничьи успехи, лежала вне интересов русской литературы и состояла в том, чтобы сохранить позиции Лили Уриевны на книгоиздательском рынке, иначе говоря – ее доходов.
Современный читатель должен помнить, что все это происходило в СССР с его централизованной системой, где одна рука верстала планы, а значит и делила прибыли в определенной сфере государственного бизнеса. Например, в то же самое время рынок детского книгоиздания был в значительной степени захвачен кланом Маршака.
Лиля Брик – вдохновляющий пример и образец для всех паразитов, для всех пиявок. Вряд ли можно отыскать еще одну такую пиявку, которая бы прожила свою жизнь так «артистично». Кроме того, эта женщина – блестящий пример того, как можно сохранить свое пиявочное положение при всех поворотах истории. Маяковский был ее кормильцем в суровые годы гражданской войны – он ведь был одним из немногих писателей, сразу же сделавших ставку на новую, советскую власть и приближенных к ней. После его гибели положение поэта в писательской табели о рангах только упрочилось, упрочилось соответственно и положение Лили. Не ухудшилось оно и в «оттепель», более того – Лиля сумела несколько дистанцироваться от «сталинизма», хотя кто-кто, а она была всем ему обязана, и монопольным своим положением при наследии Маяковского – прежде всего. Старая гепеушница сумела приманить к себе фрондирующих молодых людей наподобие Вознесенского. Осознав, что «теперь не сажают», она стала покусывать руку, которая сорок лет кормила ее.
Лиля Каган-Брик чуть-чуть не дотянула до перестройки. Кто-то возможно еще помнит, как ныне покойный режиссер Марк Захаров перед телекамерой сжег свой партбилет. Лиля Брик если бы была жива, запросто могла бы его переплюнуть тем что сожгла бы свое удостоверение агента ОГПУ.
Закончить эту черную лилиану следует достойно. Как уже говорилось, упоминаемый выше Дневник Лили Брик напечатан частично. Но записи за 1930 год обнародованы. Именно из этих страниц особенно становится ясно, что она — совсем не то, что было нужно поэту. Лиля живет «квартирками, автомобильчиками, тряпочками и литературными сплетнями. А ему хотелось дома. — Но чувство дома в Гендриковом переулке создавала только домработница Прасковья Кочетова, цитатами из ее воспоминаний, мы и попрощаемся с Лилей:      «На работу нас принимал сам Владимир Владимирович, всё вообще сам делал — деньги на расход выдавал, сам нашел меня у знакомых.  Лиля Юрьевна у нас была как гостья. Даже когда гости бывали, Лиля Юрьевна никаких обедов не заказывала, ничего, все он. С утра дает мне деньги на расход, дня на два, иногда на три: ну, по 50 рублей давал, по 75. За все расходы мы платили, все из его рук текло. И сам он нам жалованье платил обеим — по расчетным книжкам, платил всегда точно. <…> Утром беру деньги и еду в Охотный ряд. Колбасу языковую, икру, что он любит, покупаю и еду сюда. Водочку я редко покупала, он ее не пил, а больше у нас шло вино „Ореанда“ — белое и красное.
        У Лили Юрьевны никакого внимания к нему не было, чтобы вот проводить его, — что он уезжает в дальнюю дорогу, чтобы что-нибудь обеспечить, сделать. Никогда ничего. Вот он встанет, походит, видит — половина двенадцатого, скоро ему уезжать. Она еще не встала. Он стучит ей в дверь: „Лиля — деньги!“ Он ей всегда оставлял деньги. А она к нему относилась не очень-то хорошо. Он ее очень любил. Так любил, что я это и не знаю. Цветы ей приносил. Когда он уезжал куда-либо, ему никаких проводов не было. А когда уезжал Осим Максимович один раз при мне по Волге кататься, совсем по-другому было. На мне просто эти шаги отразились. Лиля Юрьевна ни с Владимиром Владимировичем, ни с Осипом Максимовичем не жила, они были просто товарищи. Но, по-видимому, она Осипа Максимовича уважала больше, чем Владимира Владимировича. Она дня за три сказала, что Осип Максимович едет на Волгу кататься, что надо ему белье приготовить.
    Ни разу я не видела, чтобы она его поцеловала, никогда он не ночевал у нее, не сидел в ее комнате ночью. На даче как-то один раз она его взяла просто пройтиться. И так он был доволен, что она с ним прошлась! Это удивительно! Я говорю: „Ну, Владимир Владимирович с Лилей Юрьевной прошелся. На такую высоту поднялся!“ И в театры она не ходила с ним.
      Вот так он ее любил. А она его никогда не согревала теплом.
        Лили Юрьевны не было, она была за границей. Ни слова не поговорила с нами. Приехала. Я думала, что она после него жить не будет, — я-то как предполагала, когда ее не было тут. А когда она приехала, я посмотрела: у нее и горя-то особенно тусклого не было. Осип Максимович тоже не так был расстроен. Никак на них не отразилось особенно».

Жизнь после выстрела

После выстрела для Маяковского распахнулась Вселенная
Это конечно метафора, но это и утверждение характеризующее пределы высшей реальности. Дело в том, что для написания этой статьи, как говорится, с головой погрузившись в обширный материал, я как-то ночью увидел странный сон. Будто я стою на каком-то острове. Вокруг никого и уши, будто вата, залепила плотная непроницаемая тишина. и вот в этой абсолютной тишине вокруг меня со всех сторон бушует тревожное море. Зрелище бушующего моря выглядило странным. Это похоже, как если бы при полном отсутствии какого-либо звука передо мной, вскидывая ногами и хлопая в ладоши, плясали и веселились  какие-то люди. И вдруг уши раскупориваются, глаза прозревают и плотная тишина начинает красиво разрушаться. Я вижу и слышу , как над кипящим морем Шурша, появляются мириады мелких цветных стеклышек. Это как глядеть в калейдоскопную трубу. Помните в детстве такая была?  Зрелище волшебное и непостижимое. И вот из этого шуршания и сияния складывается корабль! Корабль не просто большой. Он даже не громадный! Громадное море. А он больше моря над которым сияют белые звезды. Корабль не приближается. Он плывет мимо, но при этом растет и становится все больше и больше! Вот корабль уже выше звезд. От этого гигантски фантастического зрелища мне совершенно не страшно. Я запрокидываю голову и хочу увидеть где же у корабля труба?Трубы я не вижу. Она очень высоко и я ее не вижу. Но вместо трубы я вижу на борту корабля надпись.
- «Маяковский»! – с удивлением читаю я. – Но как это возможно? Разве вы Владимир Владимирович, уже перестали быть поэтом и стали кораблем? – спрашиваю я
Корабль проплывает молча и картинка меняется. Вместо моря и острова теперь теплый вечер и летняя открытая веранда. Вокруг никого. Один стул и на стуле сидит Маяковский. Я узнаю его сразу. Он в своих могучих ботинках и шляпе. На нем черные штаны,  белая рубашка и под горлом галстук бабочка. У его ног подпрыгивает, тявкает и вертится мелкая собачонка.
- Миленькая, Лиля, ну что же ты так разволновалась!- глядит на собачку и говорит ей Маяковский.
Весь тот день, когда приснился мне этот странный сон, я проходил в задумчивости.
- Вечность, Вселенная, звездное море и плывущий куда-то громадный человек-корабль Маяковский! И где-то там под вселенскими водами прилипшие к днищу корабля вслед за ним тащатся все те, которые кормились, до сих пор кормятся  и вероятно еще долго будто ненасытные упыри будут кормиться кипящей кровью Великого поэта Великой страны! Но хрен с ними.
Всем же остальным желаю здравия духа и приятных встречь с Владимиром Владимировичем! Это сделать просто и совсем не трудно. Надо лишь снять с полки его книжку, открыть ее на любом месте и начать читать.

Я сразу смазал карту будня,
Плеснувши краску из стакана;
Я показал на блюде студня
Косые скулы океана.
На чешуе жестяной рыбы
Прочел я зовы новых губ.
А вы
Ноктюрн сыграть
Могли бы
На флейте  водосточных труб?


Рецензии
Сергей! Спасибо, что напомнили чёрную дату!
14 апреля 1930 года застрелился Маяковский.
Спасибо, что нашли материал и всколыхнули память читателей, кому дорога русская литература - память о ВЕЛИКОМ ПОЭТЕ ВЕЛИКОЙ СТРАНЫ!
Много разного и за последние годы нового мы узнали о нём. Но что бы ни говорили, для меня он всегда будет именно ВЕЛИКИМ!

А ещё вы напомнили о Полонской, - амбициозно пустая красавица...
Но вот Лиля Брик - о, это был для доверившегося ей поэта самый зловеще хитрый дьявол во плоти. Все сведения о неё - действительно "чёрная лилиана"(( Новыми для меня были приведённые вами воспоминания домработницы Бриков. Страшно на душе, когда читаешь эти факты... Ещё раз с благодарностью за статью и с уважением,

Элла Лякишева   14.04.2020 16:45     Заявить о нарушении
Спасибо и вам, уважаемая Элла, что читаете Царапкина

Сергей Царапкин   01.05.2020 06:28   Заявить о нарушении