Ремейк. Глава 13. Смена деятельности

Первый раз за все время Инкермана вызвал к себе «Первый», как называли в поселке Ивана Ивановича. Зайдя в знакомую уже приемную, Инкерман обнаружил там миловидную, но несколько увядшую секретаршу с капризно опущенными уголками губ.
— Это вы Инкерман? — интересуется секретарша.
— Я.
— Сейчас доложу « Первому». Посидите, он занят.

Из кабинета несутся директивные указания Ивана Ивановича исключительно важные, вероятно, по содержанию и исключительно матерные по форме. «Первый» распекает кого-то по телефону.
— Шеф, гляжу не в духе, — пытается завязать разговор Инкерман.
— Он всегда такой.
— Правда? А так и не скажешь.
— Конечно, не скажешь, если его видеть раз в год.
— А как Вас зовут?
— Это уже не важно, меня все равно увольняют. С новой … будете знакомиться, товарищ Инкерман.

Дверь в кабинет открылась. Инкерману не видно, кто стоит за дверью, но судя по голосу это «Первый»:
— Ну что, опаздывает?
— Инкерман? Вот он сидит, —  дверь открывается полностью.
— Заходите, — Иван Иванович пропускает Инкермана в кабинет, — так что же ты не докладываешь, росомаха тупорылая, — орёт начальник, хлопая дверью.
— Сами же велели не беспокоить, — несётся из-за двери.
— Вот тупая лахудра. Здравствуйте, — «Первый» протягивает Инкерману руку, — садитесь и не обращайте внимания, к вам это отношения не имеет, — Инкерман садится, — я вот что хочу сказать: прибывают учителя из Паланы, наконец-то, предлагаю другую работу.
— Какую?

— Вот ведь какая штука, Яков Соломонович: не хрен чем народу у нас заняться, особенно молодежи. Пьянство от этого, а от пьянства все остальные беды. Комсомольская организация есть, а реальной работы нет. Комсомольские лидеры беременны поголовно, райком пустой. Создали Центр молодежной инициативы для организации досуга: организовали девки танцы, ещё летом было. Все перепились, местные с сезонниками устроили поножовщину. Может у вас получится? В школе только о вас и разговоров. Живая легенда. У меня дочери, так все уши прожужжали какой Яков Соломонович умный, да особенный. Чистый инопланетянин.
— Не знаю, даже, но попробовать можно.
— Мне, кстати,  ваши разглагольствования насчет истории и происхождения мира не нравятся, но решил уже не вмешиваться.
— Спасибо за доверие.
— Мысли есть, какие-то, чем народ занять?
— Важнейшим из искусств.
— Кино, что ли?

— Ну да.
— Не, не ходит народ. В клуб привозим каждую неделю, мля — не ходит.
— Значит репертуар хреновый.
— Репертуар хороший, но однообразный.
— Могу представить. Всё хорошее кино на видео. Нужно сделать видеосалон и пойдут.
— Да, мля? Это как?
— Поставить телевизор, видеомагнитофон и крутить фильмы, которые народу нравятся. Даже по сёлам можно распространить. Везде, где есть электричество. Люди ещё и  платить будут. Им же не на что тратить. Полная самоокупаемость, плюс честная прибыль на развитие. Проще простого.
— Да, мля?

— Точно.
— А ты что, знаешь, что народ будет смотреть, а что не будет?
— Точно знаю, на 100%. И источник фильмов у меня бездонный. Жизни не хватит пересмотреть. Более того, здесь поселок крупный — можно сделать кабельное телевидение, раз эфирного нет.
— И  как?
— Протянем кабель в каждую квартиру, поставим усилители сигнала в каждом подъезде, оборудуем студию в подвале самого крупного дома. В студии поставим пару видаков и готово: крути себе, что хочешь.
— А люди как смотреть будут?
— Купят телевизор в магазине, мы его к кабелю подключим, через специальную приставку, декодирующую сигнал и все!
— Бляха-муха! Точно?
— Точно. Если купить видеокамеру, обычный камкодер, бытовой даже,  сможете выступать в прямом эфире или в записи, заниматься идеологической работой.
— Не п***и!
— Точно.

— А людей где взять?
— Я найду и людей и оборудование и фильмы. Деньги нужны.
— Деньги не проблема, — «Первый» решительно встал, вынимает из шкафа армянский коньяк и две рюмки, — составляешь смету, я утверждаю, идешь в «Агропромбанк» и получаешь деньги.
— Наличными?
— Хоть как. В банке кассир сама скажет какие бумажки нужны жопу прикрыть. Ну, давай вздрогнем за начинание, — поставив рюмку Иван Иванович извлекает из стола круглую печать, пишет короткую записку и выкладывает все перед Инкерманом, —Зоя! — орет «Первый».
— Да, Иван Иванович, — появляется заплаканная секретарша.
— Печатай приказ о назначении Инкермана Якова Соломоновича на должность директора ЦМИ «Вымпел» с окладом 400 рублей 00 копеек. Поняла? — Обращаясь к Инкерману, — вот тебе ключ от кабинета напротив, все равно главного беременного комсомольца нет. Сиди, работай, в любое время. Я тебе удостоверение служебное выпишу, а сейчас иди в банк, отдашь записку, они счёт организации на тебя оформят. Что еще надо?

— С лётчиками мне нужен контакт, чтобы оперативно всё перебрасывать из Петропавловска.
— Позвоню начальнику. Съездишь, познакомишься, они всё сделают.
— Спасибо, а я могу людей на работу взять?
— Бери,  пару-тройку на оклад, а остальных на трудовой договор, понял?
— Понял.
— Ну, давай выпьем еще по одной и за работу…
 Прощается «Первый» с Инкерманом, как Брежнев с Хонекером.
— Ты ж смотри, не подведи меня, Яша. Теперь весь район на тебя смотрит.
— Пока не смотрит, но будет смотреть, куда денется.

Инкерман пришел к Николаю раньше обычного и хроническая  меланхолия последнего, ещё не успела принять острую форму, вызываемую общением с зелёным змием. Николай, в задумчивости лежит на диване, дети  бросаются открывать Инкерману с предложениями немедленного действия:
— Дядя Яша, давай на  вертолёте полетаем! Дядь Яш, ну давай…
Инкерман раздевается и соглашается:
— Только быстро, один раз, и у самой земли! Идёт?
— Идёт, идёт! —  Инкерман хватает  малышню за штаны на заднице и поднимает на метр от пола. Дети с визгом принимают горизонтальное положение. Инкерман вращается вокруг своей оси, постепенно ускоряясь и поднимая детей вверх на вытянутых руках. При этом он издает звуки, отдалённо напоминающие работу вертолетных лопастей. У Инкермана быстро закружилась голова, и он плюхает детей на лежащего Николая, —  ещё, ещё! — требуют дети.

— Всё! Уговор был?
— Был, теперь качели давай! Давай качели! — перебивая друг друга, требуют братья. Зная, что отвертеться не удастся, Инкерман взывает к Николаю, намеревающемуся повернуться на другой бок, спиной к происходящему:
— Колюня, не сачкуй, оторви задницу, братан! Разомнись, а то у тебя пролежни будут! —  Колюня нехотя встает, почесываясь:
— Ну, что делать надо? — спрашивает он с нескрываемым раздражением.
— Что обычно: бери младшенького, учитывая твою физическую немощь и ипохондрию, а я займусь старшеньким, — Николай встает напротив Инкермана. Дети поднимают руки вверх, взрослые берут их за запястья и разводят руки в стороны, вместе с малышнёй, от чего дети поднимаются поочередно в воздух: один поднимается, а другой опускается. Дети смотрят друг на друга и очень радуются. Взрослые радуются значительно меньше, особенно Николай, лицо которого быстро принимает мученическое выражение святого, страдающего за веру, — и рраз — два! И раз — два!- командует безжалостный Инкерман.
— Всё! — взмолился Николай, опуская сына, — ну-ка марш отсюда, а то папа рассердится! Идите, играйте, и чтобы я вас минут десять не видел!
 
Дети убегают в свою комнату.
— У меня к тебе деловое предложение: возглавить технический отдел местной студии кабельного телевидения, — начал Инкерман без предисловий.
— А где студия?
— Студию тебе предстоит создать, дорогой мой друг Коля, а моя задача достать всё, что тебе будет нужно. Базироваться будем в новой пятиэтажке.
— Ну, что, с технической точки зрения это не сложно: охват начнем с пятиэтажек, кабель на первое время есть, деталей полно от эфирной станции осталось: из них можно собрать усилители и гексаметровые приставки. Не вопрос.
— Нужно будет обеспечить прямое вещание из студии и обслуживать видеосалоны здесь и в национальных сёлах. В помощь себе найди пару ребят по столбам лазить. Оклад 300, плюс премиальные. Идёшь?

— А откуда деньги возьмутся?
— Партия дает, развиваться будем за счет абонентской платы и видеосалонов.
— Здесь это невозможно…
— Если ты согласен, забудь слово «невозможно», чтобы чего-то добиться, нужно исключить его из лексикона. По рукам?
— Ну, по рукам!