Наша странная поездка в село Седнёв 12

Не успела Ирка зайти в хибарку, как лицо её снова исказилось, и она пулей вылетела на улицу.
— Зачем вы это сделали? — сурово спросил участковый, зыркая на нас гневным взглядом.
Мы молчали, опустили головы. Изредка, на наших лицах, промелькал смешок, и тогда мы еле сдерживались, чтоб не разразиться хохотом.
— Вам весело, вижу? — говорил Семён. — Что ж, ладно, посмотрим кто будет смеяться последним. Я ещё вам припомню и отвар, и смешки!
В это самое время, на улице, послышалась какая-то возня, после чего Ирка метнулась в хибарку с глазами полными ужаса.
— Там! — подпирая собой входную дверь, произнесла она.
Мы с Артёмом прильнули к окну. Невзрачный силуэт сгорбленной старушки направлялся к саду.
— Ви-итя! — послышался могильный голос, от которого обдало морозом. — Витя, где ты?! Пошли домой!
— Снова этот Витя! — мотнул головой Артём. — Как же он достал.
Участковый подошёл к нам и также посмотрел в окошко.
— Что за Витя такой? — спросил Максим с дальнего угла. — Кто он вообще?
Участковый, так и не сумев никого разглядеть, вышел на улицу. Голос, зовущий Витю, послышался за домом и стих.
— Ну и дела, — вытирая лицо проговорил участковый, возвратившись назад в хибарку. — Прямо мистика. Голос то я точно узнал. Его ни с чем не спутаешь. Старуха Лупанина точно так своего внука звала. Они на нашей улице жили. Выйдет Лупанина на развилку под вечер, и давай: «Витя, Витя, иди домой». Устанешь, отдохнуть хочется, а она со своим Витей.
— Так вы знаете, того Витю? — настаивал Максим.
— Та, — Семён небрежно отмахнулся рукой, — говорю же, на одной улице жили.
— Ну, и куда подевался несносный Витя? — спросил Артём.
— Утонул он… Года три назад, аккурат под праздник Вознесения. Пошёл к озеру и утонул. Так ребятня говорила. Он их с собой звал, те не захотели. Он сорванец, непоседа. Родители его к бабке часто привозили, чтоб та нянчилась. Немало она с ним горя хлебнула. Какой-то он был совсем плохой ребёнок. То солому у соседа подожжёт, то в колодец котят бросит, то курей Лупаниной крысиным ядом отравил, а то вообще кирпичей на дорогу набросал. Даже авария произошла. Его так и не нашли потом. Всё озеро обыскали, ничего. На следующий год, озеро то, странным способом высохло. Но, мальчишку всё равно не отыскали. Родители Вити всё Лупанину винили. Бедная старуха переживала сильно, словно рассудка лишилась. Ходит по селу зовёт его, как стемнеет. Вот как сейчас прямо. Но, она преставилась год назад. Ушла в зимнюю стужу в поле, там и померла. На третий день случайно нашли тело. Я ещё протокол составлял, - Семён немного помолчал, после чего добавил. - Ну, и дела-а.
— Мы ж вам говорили, — сказала Алёнка, — а вы не верили. Нас подозревали!
— Ладно, ладно! — сказал участковый, открывая входную дверь. - Верю! Видать, и вправду к Гаврилычу нужно идти!
— К какому ещё Гаврилычу? — спросил я.
— Завтра узнаете. А пока сидите здесь, не ходите никуда. По любому нужно утра ждать. Там, постараемся чего-то придумать, - с этими словами Семён взял за плечо дрожащую Ирку, добавив. - А ты со мной пошли! До дома тебя доведу. А то от страха, на тебе лица нет.
После ухода участкового и Ирки Розенфельд, в хибарке воцарилась абсолютная тишина. Не хотелось больше есть, разговаривать, вообще ничего не хотелось. Алёнка вдруг проговорила, будто про себя:
— Интересно, куда Катька подевалась? Давно уже нет её.
А Катя, в это время, стояла в окружении необычных продавцов странных предметов, которые продолжали её окучивать и уверять, что всего лишь за несколько капель своей крови, она может приобрести то и это, вон то и даже не весть что удивительное. Она настолько увлеклась лестными уговорами, что невольно протянула руку, подставляя палец под иголку.
Резкий рывок сзади за кофту, вернул её в действительность.
— Ты чего?! — крикнула Катя, глядя, как чаклун Лыходийко, прикладывая дюжие усилия, тащит её подальше от понравившихся вещей.
— Зовсим з глузду зйихала!! — бурчал он, продолжая тащить всё дальше.
— Да отпусти ты, липучка! — гаркнула девушка, вырвав полы кофты с тоненьких рук человечка-гриба.
Лыходийко нахмурился. Он поправил на голове шляпку, проговорив:
— Цэ замисть подякы?!
— За что благодарить то? Там такие вещи чудные, я таких нигде не увижу. И всего лишь за каких-то там несколько капель.
Чаклун постучал себя кулаком по голове, сказав:
— От дурэпа! Зовсим голову загубыла! Ты що, ничого так и нэ зрозумила?
— Что я должна была понять?! — Катя перешла на крик.
— Добрэ. Я тебэ инакшэ запытаю. Ты колысь бачыла в повсякденному житти у когось таки речи?
Катя задумалась. Лыходийко был прав. Всё здесь выглядело необычно, и подобные вещи, Катя могла видеть лишь в сказках, мультфильмах, или выдумать сама.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Зануда, ей казалось самой очень любопытным объяснение всему увиденному здесь.
— Вы, люды, дужэ довирчиви, — говорил человечек-гриб, — и самэ головнэ, ненасытни. Стилькы вам нэ дай, будэ мало! Захопывшысь чудовымым покупкамы, вы втрачайете голову и залышайетесь тут назавжды.
— Я что-то не очень понимаю, — поморщила лоб Катя.
— Добрэ, пишлы! — Лыходийко снова хотел ухватить Катю за полы одежды, только та отдёрнула его руку, буквально выкрикнув, притопнув ногой:
— Перестань меня хватать! Говори, куда, я сама пойду!
— Добрэ, добрэ, тилькы нэ нервуй так! И нэгупай ногамы, а то я аж пидстрыбую.
Сказав это, чаклун Лыходийко прытко засеменил куда-то в сторону хмурого леса. Остались позади и разнообразные лотки, прилавки, орущие продавцы и праздношатающиеся обыватели. Через короткое время Зануда и чаклун оказались в странном месте. Широкая, практически бесконечная аллея, вела в никуда скрываясь за горизонтом взгляда. По ней, в обе стороны, слонялось множество непонятных людей. Их лица были лишены радости, а в глазах отражалась невыносимая тоска и безысходность. Кто-то из людей таскал с собой полные сумки всевозможного барахла, видимо покупок, сделанных на ярмарке. Вещи, иногда, выпадали и падали на алею. Они мгновенно превращались в ржавую труху, сразу же, чудесным образом, растворяясь словно испаряясь, подобно дыму. Некоторые люди выглядели очень худыми и истощёнными. Они безучастно плелись по аллее, вдоль неё, сворачивая в переулки и тупики. Эти люди, как слепые, иногда натыкались друг на друга, падая, или шатаясь. Не произнося ни слова, поднимались и так же отрешённо, следовали дальше.
— Кто они? - спросила Катя, наблюдая за довольно жутковатым зрелищем. - Что с ними произошло?
— Ты могла б статы однею з ных! - с некой занощивостью в голосе, произнёс чаклун Лыходийко.
— Почему? - Катю всю передёрнуло от отвращения.
— Якбы я нэ забрав тэбэ з ярмарку, ты б там зовсим втратыла б розум. Вам людям скилькы нэ дай, николы не можэтэ насытытысь. Рэчи з ярмарку нэ можлыво забраты туды, звидкы ты прыйшла. Там воны перетворюються на непотриб, дрибныци яки ничого нэ варти, никчэмный мусор! Тай яскрави и незвычайни, рэчи можуть буты лышэ тут. Йих цина ничого нэ варта, колы хтось из людэй втрачайе розум, нэ в сылах зупынытысь. Вы тратэтэ нэймовирно безлич часу в свойему йедыному житти для прыдбання тых, чы иншых дрибнычок, яки потрибни лишэ для того, щоб потишыты вашу гордыню, самолюбство. Колы прыходыть час помыраты, дэяки навить впадають у видчай, вид однойи думкы, що не зможуть забраты прыдбанэ такым неймовирным зусыллям барахло, якэ в иншому свити ничого нэ вартэ.
Катя лишь молча согласно покачала головой.
— А тэпэр зверны увагу на тых доходяг, — продолжал Лыходийко. — Ти тэлэпни, настилькы захопылысь ярмарковою торгивлэю, що нэ зоглэдилысь, як проминялы всю свою кров. Там тры капелынкы, там десят, там уже цилый литр. Йим ще пощастыло. Хотя, цэ з якойи стороны поглянуты.
— Ничего себе повезло, - с ужасом в голосе проговорила Катя.
— Ти хто, захопывся дармовыми дурнычкамы, лышылысь усийейи крови.
— И что это значит?
— А тэ й означа, що воны помэрлы. Помэрлы, проминявшы свойе життя на якыйсь непотриб.
— Это ужасно! И не справедливо!! Почему здесь об этом никто не рассказывает? Продавцы подлые обманщики и убийцы. Пользуются доверием несчастных граждан. Как же так можно?!
Лыходийко рассмеялся. Его хохот пронесся, казалось, по всей аллее, на что совершенно никто не обратил внимание.
— Ты говорыш нисенитныцю! — говорил человечек-гриб. - Ци люды навить и слухаты нэ хотилы про якись предостереження. Ты б тэж нэ слухала. Я ж бачыв як горилы у тэбэ очи, колы ты дывылась на ти цяцькы и одэжину! Тоби б впору подякуваты Лыходийку, инакше б тынялась як оци, або щэ гирше.
Катю снова аж передёрнуло, и она выдавила из себя скупое:
— Ну, спасибо.
— Пишлы, — сказал чаклун, махая рукой Кате, приглашая следовать за ним.
Они подошли к новенькому, спортивному автомобилю, одиноко стоявшему на обочине аллеи. Дверь была открыта, а за рулём сидел молодой парень. Он безучастно смотрел в одну точку, практически не двигаясь.
— Прывит, - ехидно улыбаясь, обратился к парню Лыходийко.
Тот медленно повернул голову и окинув Катю и необычного человечка мутным, безразличным взглядом, проговорил:
— Который сейчас час?
— Навищо цэ тоби? — играя злобной ухмылкой, спросил Лыходийко.
— И вправда, — сказал парень уставшим голосом. — Какая теперь разница.
— Почему ты не уезжаешь отсюда? — удивлённо спросила Катя у парня.
Тот тяжело вздохнул и сокрушённо покачав головой, ответил:
— Куда? Я купил, здесь на ярмарке, автомобиль своей мечты, троих девчонок, модельной внешности; а ещё виллу на белокаменной скале, теннисный корт и так по мелочах. Отдал за всё это два литра своей крови. Потом оказалось, что я не могу никуда приехать. Куда бы я не сворачивал, где б не останавливался, везде это проклятое место. Я сбился со счёта, определяя время, которое я здесь провожу. Девчонки одна за другой разбежались, все шмотки, украшения, еда, прочее барахло, превратились в мусорный хлам.
— А где твоя вилла? — дрожащим голосом спросила Катя. — Почему ты не едешь к ней?
Парень поднял трясущуюся руку, указывая куда-то в даль, где синел бесконечный лес, сказав:
— Вон моя вилла. Только, я никак не могу до неё добраться. Еду, еду и всё в никуда. В машине никогда не заканчивается бензин. И есть надежда, что мне, однажды, это удастся!
— Но, там нет никакой виллы, — удивилась Катя. — Там сплошной лес.
Парень больше ничего не ответил. Он повернул ключ зажигания. Мотор мигом взревел мощным басом. После чего странный парень захлопнул дверь, и нажал по газам. Автомобиль сорвался с места, устремляясь по алее, сбивая по пути, бесцельно блуждающих людей.
Катя зажмурила глаза. Она встряхнула головой, проговорив:
— Это просто какой-то кошмар. И что, он никогда не уедет отсюда?
Лыходийко оставил её вопрос без ответа. Вместо этого, он задрал до верху нос, сказав:
— Тэпэр ты зрозумила, з якойи халепы тебе вытиг?
Катя тяжело вздохнула, молча покачав головой.
— То ж бо! Могла б ужэ и подякуваты!
— Спасибо, - сухо сказала Катя, немного помолчав, она добавила. - По сути, ты спас меня. Не пойму только, почему ты зовёшься Лыходийком. Хоть и чудной очень, но ты совсем не тянешь на злодея.
Чаклун мигом оглянулся во все стороны, после чего сказал:
— Ты тильки про цэ, никому нэ кажы! — Он растянул рот в улыбке, поманил Катю рукой, добавив, — ходим зи мною! Я тоби куплю настоящый подарунок.
Они снова пришли к шумной ярмарке, только свернули в какой-то не очень людный переулок. Тут располагались убогие лотки, за которыми уныло стояли скучающие продавцы. Люди здесь практически не ходили. Катя и чаклун Лыходийко, подошли к самому первому лотку. Там лежали брошки в виде цветов, мелких ягод, прочие безделушки. Лыходийко повертел то одну, то другую заколки для волос, наконец выбрал очень оригинальную - сплетённые две землянички, украшенные листочками, совсем как настоящими.
— Ось, - он вручил брошку Кате.
— А со мной ничего не произойдёт? - опасливо взглянув на заколку, спросила Зануда.
— Ни, - заулыбался Лыходийко, - тэпэр вжэ ничого. Застромы цю прэкрасу в волосся, и бильше ничого нэ бийся.
— Хорошо, - усмехнулась Катя, приколов землянички к локону.
— А ось ищэ, - проговорив стесняясь человечек-гриб, протягивая Кате сувенир в виде грибка-боровика. - На згадку, про мэнэ.
— Спасибо, - Катя снова не смогла удержать улыбку. - Всё-таки ты славный чудик.
Она присев, хотела даже было обнять человечка, но тот отстранил её руками, проговорив краснея, словно варёный рак:
— Годи-годи. Без сентиментив!
Зануда хотела было ещё что-то сказать, но вдруг где-то запел петух. Один раз, второй. Мигом что-то произошло. Вся эта ярмарка, лотки, праздные люди, смешной чудик чаклун Лыходийко, моментально исчезли. Катя оказалась на дорожке сельского парка, по обе стороны усаженной молодыми клёнами. Вдали, за лесом, появились первые проблески восходящего солнца.