О королях, капусте и литературном труде

Короткие заметки

***

Есть известное выражение: «Люди придумали слова, чтобы не думать».

Звучит странно? Но зачастую так оно и есть: мы жонглируем словами, привычными слуху и уму словосочетаниями, более или менее верно отражающими наши мысли, наше душевное состояние, наше настроение, и порою даже не задумываемся о том – а точны ли наши слова?

Зачем вообще нужны слова?

Словами люди описывают факты - явления, события, чьи-либо поступки,  – и мысли. То есть, излагают свои рассуждения. И мысли, рассуждения описывать бывает труднее всего, потому что люди мыслят не словами, а – образами. И надо найти наиболее точные и понятные всем слова для чёткого отражения образов, возникающих в нашем сознании. Иначе получаются какие-нибудь «кучерявые облачка, летающие в голове» - это выражение как-то употребила одна моя знакомая, занимающаяся эзотерикой, когда попыталась словами описать свой мыслительный процесс.

«Кто ясно мыслит, ясно излагает» - тоже всем известная истина. И этим всё сказано.

А.С. Пушкин тоже об этом сказал – в художественной форме сказал, как поэт: «Глаголом жечь сердца людей». Заметьте: именно глаголом, а не прилагательным, наречием, междометием, частицей или даже существительным.

Есть и такое известное выражение: «Отточить мысль» - это и значит: подобрать точные слова, чётко отражающие смысл того, что один человек хочет донести до других людей.

***



Почитайте древнегреческих философов. В других своих заметках на тему точности и чёткости языка я уже упоминала о них. Почитайте Аристотеля, Платона, Аристофана. Почитайте труды средневековых писателей, политиков и философов, Макиавелли, например. Работы Фрэнсиса Бэкона почитайте – он воистину великолепен! А уж Блез Паскаль!.. И иже с ними – великими.

У этих авторов есть чему поучиться – они умели простыми и  предельно точными словами выразить любую сложную мысль. Их понятийный аппарат настолько чётко и тонко настроен, словно они описывают не собственные мысли, а, скажем, стул, стоящий у стола, или же стул, упавший на пол, или придвинутый к окну… и так далее. Их СРАЗУ понимаешь – потому что словами они ПРОЯСНЯЮТ ход своих мыслей, а не затуманивают  суть своих рассуждений – в отличие от той же эзотерики, кстати.

Эзотерика по сути своей эклектична, в ней имеется масса натяжек и механистически соединённых частей из различных философских и теософских теорий, которые, если вникнуть поглубже в суть эзотерических учений, имеют между собою крайне мало общего, так что попытки эзотериков разных направлений соединить всё это в нечто цельное и целое выглядят крайне неудачными. Во всяком случае, эзотерические учения отнюдь не отличаются стройностью и чёткостью в подходе к изложению на бумаге каких-либо идей и мыслеобразов – в отличие от философских систем тех же древних греков.

Древнегреческие философы чётко знали, что они ХОТЯТ сказать - и чётко же излагали свои мысли, а эзотерика, напротив, как раз  запутывает суть вещей и явлений. Адепты эзотерики со мною вряд ли согласятся, и, тем не менее, так всё и обстоит на самом деле.

***

Собственно, что же мы делаем словами – и со словами, вновь повторю я вопрос, с которого начала свои рассуждения? Я уже писала об этом в своей статье «Пример литературного анализа»: мы словами РИСУЕМ НЕКУЮ КАРТИНУ – и ПОКАЗЫВАЕМ её читателю.

Если мы умеем рисовать словами – получаем, как говорится, «на выходе», скажем, пейзаж Тёрнера (Джозеф Мэллорд Уильям Тёрнер (англ. Joseph Mallord William Turner; 23 апреля 1775, Ковент-Гарден, Лондон — 19 декабря 1851, Челси) — британский живописец, мастер романтического пейзажа, акварелист. Предтеча французских импрессионистов), где ясно видна игра светотени, где блики солнца играют на поверхности глубоких вод… и так далее. Всё ясно, всё понятно, всё воздействует непосредственно на чувственное и образное восприятие читателя.

А если мы словами рисовать НЕ умеем – тогда у нас получится некая абстракция. Тогда мы не писатели, а авторы-абстракционисты, изображающие круги и зигзаги наших туманных мыслей на фоне «чего-то там».

Художник-абстракционист – явление более чем возможное. Писатель-абстракционист – более чем НЕВОЗМОЖНОЕ явление.

Возьмём для примера А. Платонова с его «Котлованом» и другими произведениями. Котлован» — философская повесть, содержащая элементы гротеска, притчи и экзистенциального романа. В итоге у А. Платонова получилась более чем конкретизированное  и очень реалистичное произведение, потому что из своей изначальной философской притчи Платонов силою своего таланта  (а писатель без таланта попросту абсурден, любой  автор без таланта является обыкновенным  графоманом, каких и без него множество)  сумел создать СВОИМИ художественными способами и средствами СВОЙ, совершенно особый мир, сумел его построить и сделать абсолютно  достоверным – и всё это он сделал исключительно словами. И так реалистично А. Платонов сумел это сделать, что в этот его мир – веришь. Этот мир – живой. Чужой для кого-то – возможно. Непонятный для кого-то – опять же, возможно. Но при этом – живой.

А главное для писателя – или для того, кто считает себя таковым – это умение быть самым строгим  критиком собственной работы. Самым первым и самым строгим! Потому что творчество писателя – это именно РАБОТА, то есть, ТРУД. Надо не просто уметь найти нужное слово, как говорили об этом известные писатели-фантасты братья Стругацкие, - надо в первую очередь уметь отбросить все ненужные слова. Потому что (повторю ещё раз) главное для писателя – это необходимость (то есть, творческая задача!) и умение (то есть, наличие таланта!) чётко передать некую определённую мысль и выразительно сообщить отзывчивому читателю свои (то есть, героев повествования!)  мысли и ощущения, плюс – рассказать о поступках этих героев. И о том, что в итоге из всего этого получилось, то есть, вести сюжетные линии.

И при этом надо избегать многословия. А.П. Чехов часто повторял, что «писатель должен уметь себя резать – беспощадно». Иначе – иначе беспощадными будут критики.

В романе «Любовник леди Чаттерлей» леди Чаттерлей говорит, что Пруст, на её взгляд, пишет вовсе не о чувствах. По её словам (а это слова автора романа, как мы понимаем, и эти слова отражают мысли самого   писателя, Дэвида Лоуренса, в первую очередь), Пруст лишь пишет СЛОВА о чувствах, а не отражает В СЛОВАХ, не выражает СЛОВАМИ те чувства, которые должны бы испытывать его герои.  У Пруста, по мнению леди Чаттерлей – то есть, само собой, по мнению   Д. Лоуренса, - лишь скольжение по поверхности воды – а глубины просто нет.

Это, как мы понимаем, личное мнение писателя Д. Лоуренса, оно никого ни к чему не обязывает. Просто Лоуренс и Пруст - совершенно разные писатели, стиль, метод, жанр и всё прочее - у каждого абсолютно свой, неповторимый.



***

Ещё одна всем известная истина: писатели получаются из усердных читателей. Я сейчас не о таланте или способностях хочу поговорить, они у всех разные.

Многие люди пишут, заметно меньшее количество людей  писать УМЕЮТ.   Почему же - так? Потому что для человека пишущего важно и уметь читать, то есть – ВЧИТЫВАТЬСЯ: анализировать, КАК, КАКИМ ОБРАЗОМ те же классики делают то и это – КАК они пишут.

Писать-то всем хочется хорошо, то есть – ярко, образно, интересно, увлекательно!  И настоящие писатели учатся всю жизнь, то есть, они не только пишут, но и много читают. Иначе может получиться как в известном анекдоте про чукчу, который был «писателем», а не «читателем». Анекдот-то грустный, если вдуматься. Не стоит быть такими «чукчами».

Стивен Кинг, наш, можно сказать, современник, например, считает, что писатель – это человек, рассказывающий истории. То есть, исходя из точки зрения С. Кинга, художественная литература – это повествование о людях (или уж о фантастических существах) и событиях, плюс – рассказ об ощущениях и внутреннем мире автора. Читатели узнают об ощущениях и внутреннем мире автора опосредованно – через поступки, мысли и ощущения героев повествования. Через рассказанную автором историю. Поэтому каждый роман, повесть, рассказ – это, в каком-то смысле, отражение творческой и человечески-личностной биографии автора. Каждая книга какого-то автора – это, в определённом смысле, его автобиография.

У Агаты Кристи есть персонаж, автор детективных романов Ариадна Оливер, отражение образа самой писательницы Кристи. Агата Кристи устами своего персонажа Ариадны часто повторяет, что суть писательского труда заключается в следующем: надо сперва что-то придумать, а потом – просто сесть и написать.

Ха! Если бы это действительно было так просто! Ведь надо именно НАПИСАТЬ, а не излить на бумагу свои личные ощущения – в этом случае получится всего лишь так называемый «белый шум». Помехи, как в транзисторном приёмнике. Шум есть, а слов - и смысла, соответственно, - нет.

Образы, переносимые  писателем на бумагу (на монитор, ладно уж), должны быть чёткими, определёнными, объёмными - ещё  в воображении писателя, до того, как он взялся за свой труд. И уж тем более чёткими должны быть слова, которыми писатель пользуется при отражении этих образов.

Не может ведь писатель – или человек, считающий себя таковым -   написать нечто вроде: «Петя увидел что-то и почувствовал нечто»? Никак не может, сами  понимаете. «Что-то увидел» - это ещё вполне допустимо. Не разглядел герой, что именно он увидел, не понял сразу… темно там было, где он это «что-то» увидел… и так далее. Но уж «почувствовал нечто» - это уже 22, это явный перебор.

***

Дети, знающие меньше слов, нежели взрослые люди, умеют удивительно чётко выражать свои мысли:

- Хочу есть… мне больно… отстань!.. пирог сладкий… Витька дурак… хочу игрушечный грузовик… хочу играть… не буду есть кашу!.. – и так далее.

Всё предельно понятно, не так ли?

Писатель – тот же ребёнок, играющий словами в очень серьёзную и тонкую игру.

Дети из нескольких кубиков умудряются построить прочную конструкцию – и называют её «дворцом» или «замком». И этот их «замок» прочно стоит на полу, а не висит в воздухе. Более того: дети поселяют в этом «замке» принцессу, которую из кубиков не сложить! Что это, как не интуитивное сочетание конкретики и практичности  – то есть, использование кубиков, – и воображения? А это и есть составляющие  творческого процесса.

Писатель, словно инженер, возводит свой дворец или замок – конструкцию из слов. У этой конструкции должен быть фундамент, должны быть и несущие элементы, и опорные стены, и всё прочее, что необходимо прочному строению. Иначе всё развалится.

Если ребёнку дать сразу 10  или 100 наборов кубиков, он сперва в них «утонет» - а потом начнёт отбирать именно те кубики, из которых в итоге возведёт свой «дворец» или «замок».

Так же и писатель: он должен уметь не тонуть в море ЛИШНИХ слов – и не утопить в этом море читателя.

***

Можно многозначительно молчать – но нельзя, например, многозначительно сесть на стул. И написать, что герой «многозначительно сел на стул», - тоже нельзя.

То есть, перед писателем всегда стоит вопрос о СОЧЕТАЕМОСТИ между собою тех или иных слов.

А это уже и вопрос грамотности. И вопрос общего, так сказать, уровня культуры писателя. А конкретно – сколько слов вообще он знает,  и понимает ли писатель ВСЕ значения известных ему слов?

И ещё о важном: нельзя расставлять запятые ПОТОМ! Они должны быть на своих местах СРАЗУ ЖЕ. Потому что знаки препинания – полноправные члены предложения. И никак иначе.

В фильме-антиутопии «Посвящённый» жители коммуны обязаны соблюдать такое правило, в числе прочих: «Правильно употребляйте слова!» Поскольку мы  не разбираем достоинства и недостатки этого фильма, я просто скажу: применительно к писательскому труду – это очень верное правило. А чтобы употреблять слова правильно, надо знать их смысл, их морфологию и всё  прочее, что относится к сферам науки грамматики (и не только грамматики).

***

- А как же воображение, озарение, искра Божья? – спросят меня люди, желающие писать.

А на этот вопрос уже дала ответ всё та же писательница Агата Кристи, сказавшая: «Воображение – хороший помощник, но – плохой проводник».

Что она имела в виду? Что воображение может служить – и служит – толчком к созданию литературного произведения. Но  что оно - плохой проводник, то есть, негоже писателю отдаваться потоку сознания, воображению, полностью - и тонуть в этом потоке: воображение надо уметь заставлять служить главному – то есть, ЗАМЫСЛУ произведения.

Писатель не должен идти с самим с собою на компромисс. Не должно быть корявых фраз, неспособных что-либо отразить, они исказят замысел автора. Писатель должен, повторю мысль А.П. Чехова, быть к себе беспощаден.

Нельзя пребывать в состоянии абсолютного довольства всем, что бы вы ни написали. Это характерно для графоманов, а кто же хочет и быть, и считаться  графоманом?

***

- А почему в заглавии этой статьи использованы слова из сказки Л. Кэррола об Алисе? – спросят меня. -  При чём тут короли и капуста, о которых хотели поведать доверчивым устрицам Морж и Плотник?

А я отвечу так: слова эти стоят в заглавии статьи потому, что любому литературному произведению, в том числе, и этим моим заметкам,  важна так называемая отделка. Важны детали. Так что короли и капуста были упомянуты мною ради ЗАМЫСЛА этих заметок, ну,   и для соблюдения некоторой  интриги, конечно, потому что я не научную диссертацию хотела написать, а просто поразмышлять на вполне определённые темы. И я надеюсь со временем эти рассуждения продолжить. 

 Морж и Плотник, кстати,  не стали рассказывать устрицам ни о королях, ни о капусте, как мы все помним. А вот о литературном труде, о некоторых присущих ему особенностях,  мы с вами немножко вновь поговорили. Надеюсь, не в последний раз.