Отдельным держателям в памяти образа святого Исидо

Отдельным держателям в памяти “ образа” святого
Исидора Реклингхаузенского, узника собственной
глупости, мученика веры в светлое творческое
будущее в стране “Г”.
Из Прибалтики – посылка;
Вес – четыре с лишним пуда.
То ли это – самоссылка,
То ли форма самосуда?
И.К.
Паром гудит нетерпеливо,
Матросы пьют на баке пиво,
Редеют провожатые,
Рыдают отъезжатые,
И те и те – поддатые.
Закусывая шоколадом,
Хлебая из горла коньяк,
Подвижно — суетлив, как атом,
Сновал средь публики маньяк.
Он почему — то был уверен,
Что завоюет, как Кортес,
Германию, чей образ черен,
И за пол — века не облез,
Что хладно — телые тевтоны,
Половозрелые питоны,
Разомкнут кольца, зло шипя,
Глаза белесые лупя,
Что магиозные картины,
От коих уж трещит багаж,
Сметут заслоны и плотины
По типу – гения уважь!-
Что государственные эльфы,
Постигнув событийный смысл,
Мне домик отведут на Эльбе,
С балконом, чтоб не слишком скис..
Что безъязык, сентиментален,
Как Горький М., весьма слезлив,
Не ведая, чем шаг фатален,
Я чувства новые излив
В стихах, приравненных к Расину,
А Генрих Гейне дышит в спину…
Ах, нет! Случилось всё не так:
Мне отведён сырой чердак,
Где я с арабом по соседству
Делю Авраамово наследство,
И он, Коран читая вслух,
Мой портит музыкальный слух…
А глупый Немец неотёсанный,
Не задающийся вопросами,
В масштабе, скажем, мировом,
Пьёт пиво с шнапсом за углом.
И плачу я, как Ифигения:
— Проехал Немец мимо гения!-..
Здесь в жару, иль на морозе,
Нахожусь в анабиозе:
По — немецки – онемелость,
По — мужски – окаменелость,
По мозгам – усохли малость,-
И, вообще,- какая жалость!..
Вот прошли четыре года,
Звук парома — парохода
Без остатка растворён,-
Я Исходом изнурён
И твержу уж пятый год:
— Господи! За что Исход?-
Но Господь не отвечает,
Только головой качает:
Невнимательный еврей!
Позабыл ты, что Моисей,
Выводил народ из плена
Не спеша, через колено,
Сорок лет всё не спеша,
Пока рабская душа
Не очистилась в пустыне.
— Потерпи, Исидор, ныне.
Сало ешь, икру, пузей,
А за это твой музей
Гарантирую, откроют,
Но, сперва тебя…зароют.-
— Несогласен я, Всевышний!
Мне сейчас музей не лишний:
У Пикассо – в Барселоне,
В Амстердаме – у Ван — Гога;
Мне за жизнь в немецком лоне
Пожалел музейну тогу?-
Взбеленился добрый Бог:
— Прекрати сей монолог!
Наглецу я не спущу!
Голым в Латвию пущу!-..
— Латвия! Возьми меня обратно!
Платить я буду аккуратно
Из пенсии посильну дань.
Простри странноприимну длань!
Прости двоюродного сына!
И возвращения картину
Создаст наш мэтр А.Никити’н,
Пия густой бенедиктин…
Но вцепилась в трусы мне Германия:
— Не позволю И.К. отнимания!
Нам еврейчики дюже полезны,-
Пусть стары, пусть глупы и болезны.
Пригодятся на пуддинг сливовый,
Что любил маршал Геринг багровый,
Иль удобрят поля рапса жёлтого;
Риббентропа забудут пакт с Молотовым,
А от милой сосновой Прибалтики,
Как от бывшей конфеты – лишь фантики!
А картины И.К. вырожденские
Перемелем и – в кофе по — венски мы!
А стихи его НЕИНТЕГРАТНЫЕ
Лягут в почву вестфальску, нитратную.
А душонка культурно — развратная
Обработку пройдёт многократную;
И салфеточкой белою явится.-
И таковый финал всем понравится!..
И по сильно любимой Латвеюшке
Поползут анаконды и змеюшки.
Объективно: меняется климат,
И медведиц медведи не имут.
Впрочем, это к И.К. не относится;
Над полями салфеточка носится…
Спи в песчаной постельке наш Изенька,
Воскресенье твоё, ох, не близенько !-
6.05.03.