Карантин

 
    Петрович зашнуровал высокие армейские ботинки, топнул, проверяя,
 ногой и выпрямился. Жена, молитвенно сложив ладони, смотрела на него
 полными слёз глазами.
 - Коль, может не пойдёшь? Президент ещё на три недели выходной продлил.
Жалость к ней проникала в самое сердце, подавляла волю, и чтобы избавиться
от этого чувства Николай сказал грубо.
 - А жрать мы что будем? Денег на хлеб не хватит.
 - Гречка осталась и масла подсолнечного немного.
Упоминание о гречке придало мужчине решимости и он достал из шкафа плащ.
 - А если милиция остановит? - не оставляла попыток остановить мужа Мария.
 - Скажу, что в продуктовый иду. Он, кстати, там рядом. Сумку дай.
Жена с готовностью протянула ашановский пакет.
 - Вот глупая женщина. Ты бы ещё авоську предложила.
Пока Мария искала нужное, Петрович надел плащ и шляпу. Медицинская
маска закрывала лицо до самых глаз.
 - Мэр по телевизору говорил, что камеры опознают нарушителя в любом
наряде.
 - Пусть попробуют, -  самодовольно хмыкнул Николай и, отстранив жену,
прошёл к лифту.
В грудном кармане у него лежал хитрый приборчик, превращающий китайские
подглядывалки в слепых котят.
   Начало апреля выдалось холодным, и руки в тонких резиновых перчатках сразу
 замёрзли. Он засунул их глубоко в карманы плаща и пошёл кружить по городу.
Тяжёлые свинцовые тучи не давали шанса пробиться солнечным лучам к озябшей
земле. Улицы были безлюдными и только видеокамеры таращились на него с
каждого столба.
 - Чёрта вы лысого увидите, - позлорадствовал Николай, ощущая на груди
тёплое жужжание.
Рядом притормозила полицейская машина, но он показал пустую сумку, и патруль
скрылся за углом. Лишний контакт никому не нужен. Часы показывали двенадцать.
Пора. Николай легко взбежал по широким мраморным ступеням и оглянулся. Огромный
город походил на больную собаку, уронившую лохматую голову на каменные лапы
проспектов. Николай поправил маску и решительно открыл стеклянную дверь, над
которой горела золотом надпись "БАНК".
 - Всем лечь на пол. Это ограбление.