Комиссар Валье. Больница

Комиссара Жоржа Валье вызвал по телефону шеф.
- Послушай, Жорж, дело очень щекотливое и необычное. Начну сначала. В одной семье жили отец с матерью, и у них было двое детей, старший сын и младшая дочь. У каждого была своя спальня. Так вот, в одно утро девочку нашли задушенной подушкой, никаких следов или отпечатков пальцев не было, дело так и повисло в воздухе. Убить ее мог только один из членов семьи. Это – фамилия Ланье, отец, Жак Ланье, главврач нашей центральной больницы. Его жена, Лара, - домохозяйка. Сын, Эдгар, пошел по стопам отца и стал хирургом в той же больнице в кардиологическом отделении. Он закончил аспирантуру, а в настоящее время пишет докторскую, ну, и оперирует, конечно. Не знаю, в кого он пошел, но по фотографии у него довольно банальное лицо, даже могу сказать не очень приятное. А может, он просто не фотогеничен. Естественно, девушки к нему не липнут.
Перейдем к операциям, здесь ты поймешь саму суть. Скопилось много заявлений от родственников, как и от самих больных, с просьбой, чтобы операцию делал другой любой хирург, но только не Ланье. Мы заострили на этом внимание, и вот что говорит статистика, у Ланье под ножом умирает половина пациентов, у второго же хирурга, только два процента. К тому же тот опытный хирург забирает себе самые сложные операции, оставляя легкие Ланье. Конечно, медицина, это особая область, но не кажется ли тебе это странным? Большинство, кто умирает под скальпелем Ланье, это девушки. А теперь еще и вспомним историю с задушенной сестрой. Что-то доказать очень трудно, родственники умерших жалуются на Ланье, как на случай непрофессиональной практики. Поэтому другие, зная уже, что о Ланье идут плохие отзывы, просят другого хирурга.
В любом другом отделении, такого как Ланье уже давно бы отправили просто писать диссертацию или заниматься чисто научной работой, но не забывай, кто его отец, главврач. Он всегда заступался и будет заступаться за сына. Его объяснения заключаются в том, что в любой операции есть доля риска. Но не слишком уж она велика у младшего Ланье? – Он посмотрел на комиссара.
- Шеф, все, что вы мне рассказали – очень интересно и полезно, только вы забыли упомянуть, в чем состоят подозрения полиции на этот счет?
- Подозрения? К нам изредка продолжают поступать заявление от родственников, умерших во время операции Ланье, мы просто не можем оставить их без внимания. Нет, как таковых подозрений на умышленные убийства у нас нет, но на профессиональную непригодность, может подойти. Поэтому, это очень щекотливое дело, здесь нельзя рубить с плеча, надо действовать очень осторожно. Поэтому, я и решил поручить это тебе. Лучшей кандидатуры мне не найти. Езжай в больницу, а еще лучше, если мы тебя сами туда положим. Нет, не на операцию, конечно, а просто подлечить твое сердце. И тебе это не помешает, и для дела будет полезно.
- Меня? В больницу? – задумался комиссар. – Вообще-то мысль неплохая, если ненадолго.
- Ну, о сроках будешь решать ты на месте.
- Тогда я согласен.
- Превосходно. Можешь идти, готовьте дело, а я договорюсь с больницей. Я думаю, что завра ты уже сможешь туда попасть. Я дам тебе отдельную палату.
- Нет, что вы, шеф. Наоборот, поместите меня в самую большую, может даже добавьте кровать. Мне надо слышать, о чем говорят люди.
- Это тоже верно, - кивнул тот. – Так мы и сделаем, Извини тогда за неудобства.
- Но мне еще желательно было бы поговорить и со вторым врачом, узнать его мнение.
- Тогда езжай сейчас. Не думаю, что он вспомнит тебя, увидев потом. Его зовут Карл Флеминг.
Попрощавшись с шефом, комиссар вышел. Таких заданий он еще не получал, но во всем, что рассказал ему шеф проходила одна линия: не убивал ли младший Ланье пациенток на операционном столе? Ведь и с него самого не было снято подозрение в удушении своей сестры.
До больницы он добрался быстро, но поймать Карла Флеминга было непросто. Лишь через два часа он оказался в его кабинете.
- Я из полиции, - представился он, - комиссар Жорж Валье.
- Чем же я могу заинтересовать полицию? – у того поднялись брови вверх. – И не забывайте, у вас есть только пять минут, потом я уйду.
- Что вы скажете о неудачных операциях вашего коллеги Эдгара Ланье? Вам не кажется, что под его ножом умирает большое количество пациентов, чего нельзя сказать о вас?
- Хм, - задумался тот, - я не люблю обсуждать дела за спинами моих коллег. Я знаю всех пациентов в нашем отделении для операции, и забирал самые трудные дела. На мой взгляд, у тех, кто шел к Ланье было больше шансов выжить. Но многие умерли. Он, конечно, еще молодой хирург, но я бы сам ему под нож не лег. Это все, что я вам могу сказать.
- То есть, как профессионал, вы ему не доверяете?
- Можно сказать и так, только не записывайте это.
- Скажите, а почему же он так долго держится в вашем отделении?
- Спасибо папочке, вы ведь знаете, кто он. Кстати, мне уже пора идти, извините. – Оба встали и вышли из кабинета.
- Да, - подумал комиссар, - он не многословен, но кое что дал мне понять. Потом он спустился в медицинский архив. Предъявив удостоверение, он потребовал дела всех умерших под ножом Ланье пациентов за последние три месяца. Сидя за столом, он рассматривал их. Диагнозы, а так же врачебные записи, были ему непонятны, но на фотографиях он увидел только молодых девушек и женщин, попался лишь один мужчина из всех. Он, естественно, взял это на заметку.
А назавтра его уже положили в самую большую палату, лишнюю кровать не добавляли, выписался один из пациентов. В ней было восемь коек и они располагались в два ряда. Комиссар познакомился со всеми. Состав больных был пестр, от молодого парня, до глубоких лет старика.
Разговоры об операциях не прекращались ни на день, ведь они проводились ежедневно, и многие лежали тут уже давно, зная по имени и других, в том числе и женщин из соседних палат.
- Сегодня Ланье зарезал Мерседес, - сообщил мужчина с соседней палаты. – Этого и следовала ожидать. Но она билась за то, чтобы ей дали второго хирурга, но ничего не помогло.
- Я тоже подал заявление, чтобы меня оперировал Карл Флеминг. Посмотрим, дадут ли ему ход. К Ланье я ногой не ступлю.
- Ступишь, еще как, - угрюмо сказал дед, лежавший в первом ряду. – Кого назначат, к тому и пойдешь.
- А вот и не пойду. – В палате разгорелся спор.
- А они что, оперируют бригадами? – вмешался комиссар.
- У каждого по четыре человека, помощник хирурга, анестезиолог и две медсестры. – Объяснил его сосед. – У Ланье все – женщины, у Карла смешанная группа. Может из-за женщин у него такая тяжелая рука?  Карл оперирует даже безнадежные случаи, и часто вытаскивает людей с того света. Светила!
- А кто помощница у Ланье?
- Мадам Изабелле, страшная такая на морду. Лорена и Карла – медсестры, хорошие такие девушки, с опытом. Лиза – анестезиолог, только от нее ничего не зависит. Вас тоже на операцию?
- Пока еще не знаю, - сказал комиссар. – Докторам виднее. Сердце в последнее время пошаливает.
- Тогда проситесь к Флемингу, у него гарантия стопроцентная.
В обед забежал Жюль.
- Найди мне хоть какую-то информацию на помощницу Ланье, мадемуазель Изабелле. А так же на двух медсестер, Лорену и Карлу. И еще одна загадка, почему под ножом Ланье умирают в основном симпатичные женщины. Он что, сам их выбирает?
Жюль ушел, а комиссар продолжал прислушиваться к разговорам в палате. Но уже на второй день ему показали мадам Изабелле, она зашла в палату, на операцию готовили одного из мужчин. Внешне она была жутко некрасива, с горбатым носом и узенькими глазками.
- Надо же такой родиться, - подумал комиссар. За ней зашли две симпатичные медсестры, и увели мужчину.
Он вернулся в палату только через три дня, операция прошла нормально.
- Повезло! – поздравляли его остальные. Но за эти три дня Жюль уже успел собрать кое-какую информацию. Оказывается мадемуазель Изабелле уже давно работала с Ланье, и в этом был чистый расчет. Находиться под крылышком сына главврача было и почетно, и выгодно. Наверное, она держалась за свое место обеими руками. Насчет молодых женщин, оба хирурга сами выбирали себе пациентов, исходя из их состояния и диагноза. Ланье, почему-то чаще попадались женщины. А то, что многие из них были симпатичные, могло быть волей случая.
Лечащий врач комиссара был, скорее всего, в курсе дела, он просто выписывал ему какие-то таблетки, даже капельницы не ставил.
- Жюль, - попросил он в следующий визит, - посети семью Ланье еще раз, как будто мы проверяем то дело об удушении. Заостри внимание на младшего Ланье, как он держится, может тебе удастся увидеть его комнату… Любая информация о нем будет мне полезна. Расспроси у родителей о сыне, как они его видят, может есть какие-либо проблемы. Твоя главная задача, это Эдгар Ланье, не забудь.
Тот пообещал и ушел.
А комиссару вдруг повезло, у него брала кровь на анализ Лорена, одна из медсестер бригады Ланье, и они разговорились.
- Да, эти операции отнимают много сил, - жаловалась та, - выходишь как выжатый лимон. Иногда бывает по две операции в день, тогда совсем с ног валишься.
- А что именно вы на них делаете? – спросил комиссар.
- Готовим инструменты, а в общем так, на подхвате. Обиднее всего, когда пациент умирает, тогда просто плакать хочется. Ведь за дверью его ждут родственники. Хирург молодец, хитрую позицию занял, выпускает вперед всех, а сам, пока те не разойдутся, остается. Известие о смерти сообщает Изабелле. Она берет весь удар на себя. Он так боится показаться, что даже запирает дверь в операционную. Я было несколько раз, что-то забывала в ней, но дверь была закрыта на ключ. Потом, когда родственники уже расходились, появлялся он и шел к себе, чтобы выписать свидетельство о смерти.
- А что потом делали струпом?
- Прямо в морг. Родственники забирали его или в тот же день, или на следующий.
Потом комиссар перевел разговор на общие вопросы, и уже сделав анализ крови, они сидели и просто болтали еще четверть часа. Видимо Лорена жила совсем одна, и ей хотелось выговориться. В некоторой степени они подружились, и комиссар даже похвалил себя, теперь у него был свой человек в команде Ланье.
Назавтра появился Жюль, вечером он был в семействе Ланье, и познакомился со всеми троими. Тема встречи не понравилась никому, они замкнулись, ведь каждый думал, что убийство молодой девушки, дочери или сестры, это дело рук другого. Но Жюль перешел на общие темы, и его даже провели по дому, показав спальню девушки. По ходу он заглядывал и в другие комнаты. Все стены, где жил Эдгар ланье были заклеены полуобнаженными плакатами девушек, а на тумбочке он увидел журнал Плейбой.
Потом они разговаривали на кухне, уже без Эдгара, и родители, естественно жаловались на полное отсутствие у того хоть какой-то девушки, даже на пару вечеров. С ними он был на редкость замкнут, и сам никакой инициативы не проявлял.
- Завесил комнату голыми бабами, - сердито сказал отец. – Срам какой-то, будто еще пацан.
- Наверняка мастурбирует, - подумал комиссар, - ведь в его возрасте девушки уже давно должны были стать необходимостью. Молодец, Жюль, - похвалил он его.
Назавтра он в коридоре встретился с Лореной, и они долго разговаривали, будто и не было большой разницы в возрасте. Он опять перевел разговор на профессиональную тему.
- Скажи, - он уже обращался к ней на ты, - а кто-то зашивает потом хирургический надрез?
- Хирург и зашивает. Я же говорила, что он запирается в операционной. Надо же что-то делать, пока не уйдут родственники. Кстати, - она остановила какую-то проходящую женщину лет за тридцать, симпатичную и стройную. – Это Анна, а это Жорж. Вы лежите в соседних палатах, может вам стоит познакомиться? – Она незаметно подмигнула комиссару и убежала.
- Давно тут? – нашелся с вопросом комиссар. Лорена поставила его в неудобное положение.
- Нет, поступила недавно, а вы?
- Я тут уже скоро неделю буду.
- Может лучше выйдем на улицу в беседку? – неожиданно предложила та. – А то мы всем мешаем.
- Я рада хоть с кем-то познакомиться, - сказал та в беседке, где кроме них никого не было. – Вы интересный собеседник?
- Вам виднее, - засмущался комиссар. – Мы ведь с вами еще не знакомы, и не беседовали. У вас что-то серьезное?
- Да, клапаны почти полетели. Наверняка будут оперировать. А вы слышали, что тут говорят про хирурга Ланье?
- К сожалению, очень много, и очень мало лестного.
- Я тоже. Не хочу к нему попасть. Мне говорили, что моя операция несложная, но…
- Я вас понимаю, - кивнул комиссар головой. – Вы кто по профессии?
- Дизайнер женской одежды. А вы?
- Скорее по военной части, - нашелся комиссар. – Холост. Живу один в своей квартире.
- Я тоже. Правда один раз я уже была замужем, но неудачно, хорошо, что детей не было.
- А что конкретно в вашей палате говорят о Ланье?
- Очень большая смертность, хотя много дел пустяковых. На него смотрят как на монстра, когда он изредка к нам заходит. А у вас?
- То же самое. Хотя при мне он оперировал троих, и все трое выжили.
- А у нас две умерли на операционном столе.
- Вы их знали?
- Одну, последнюю. Молодая симпатичная девушка лет двадцати пяти. Жаль, очень жаль.
- Ладно, чего это мы все о грустном? Давайте просто поговорим.
Они болтали больше часа, и расстались, когда разносился обед.
- Еще одна подруга, - зачислил Анну комиссар. – Значит, правду говорят, в женских палатах умирает больше. И опять же, молодая и симпатичная. Не нравится мне все это.
На следующий день забрали еще одного из его палаты, на этот раз оперировал Флеминг. Операция прошла успешно, и он вернулся из реанимации через два дня. Но за эти дни в палате Анны, а она была тоже на восемь коек, умерла еще одна молодая женщина, ее оперировал Ланье, хотя две старые вернулись после операции на свои койки.
Они дружили и с Анной, и с Лореной, так было веселее, но на вторую неделю комиссар загрустил, и передал через Жюля шефу, что просится на выписку.
Наконец, его выписали, и он вернулся в свой кабинет, хотя сразу же пошел к шефу.
- Дело темное, - сказал он, сидя за столом, - факты вещь упрямая. Послушайте меня, но можете не придавать значения моим мыслям. Начну с дела об удушении. Я бы поставил первым обвиняемым естественно Эдгара, кровать была разбросана, будто кто-то пытался ее изнасиловать, но не справившись, просто задушил. В Эдгаре я вижу пациента психиатрической клиники, в его возрасте и при такой занимаемой должности, увлекаться Плейбоями и развешивать в комнате голых баб… - это, извините, очень странно. Чего-то у него в голове не хватает, или с избытком. А теперь моя странная версия, от которой я не могу отделаться. Под его ножом погибают лишь симпатичные женщины. Его сестра тоже была симпатичной, не вровень ему. Когда-то, та попытка ему не удалась, и он просто стал мстить всем симпатичным девушкам.
- Комиссар, только не говорите, что он их просто убивает на операционном столе.
- Именно это мне и пришло в голову. – Комиссар повесил голову.
- Ну, и дела, - сказал в задумчивости шеф. – Говоришь к психиатру? Как же мы его к нему затащим? И вообще, все это – предположения, и могут запросто быть совпадениями.
- Слишком уж много, шеф. В больнице девушки, да и мужики крестятся, чтобы не попасть к нему.
- Я понимаю твои предположения, но как их доказать? Ты думаешь, что если мы даже приведем к нему психиатра, он сознается, что резал девушек специально? Даже не надейся.
- Он тихоня и трус. Даже после операции он остается в операционной, а весть о плохом конце сообщает его правая рука, пока тот запирается. Причем не просто не выходит, а запирается на ключ.
- Да, ну?
- Так точно, я многое разузнал в больнице. Кстати, единственным свидетелем его действий является его правая рука Изабелле, но она нам вряд ли что-нибудь скажет.
- А если на нее как-то надавить? Или поискать компромат?
- Это мы поищем, но если ее допрашивать, к этому надо очень хорошо подготовиться.
- Тогда ищите и готовьтесь. Забудьте пока про психиатра. И посетите сами дом Ланье. – Комиссар поднялся.
Уже у себя в кабинете он очень долго думал об этом деле, и решил посетить семью Ланье днем, поговорив только с женой и матерью двух медиков, пока они будут на работе. Ее участие в удушении дочери он ставил под сомнение больше всего.
Мадам Лара Ланье встретила его с любопытством.
- Извините, - вздохнул он, - но я по тому же делу. Недавно к вам приходил мой подчиненный.
- Входите, - уже грустно сказала она.
Они сидели на кухне и пили кофе.
- Поймите меня правильно, вы просто не представляете, какая у нас обстановка в семье, - жаловалась та. – Каждый думает на каждого. И на меня тоже, кстати. Но какую я могла преследовать цель, убив мою собственную любимую дочь? Да, я ее любила больше Эдгара, тот всегда был замкнут, а Лиза – наоборот, открыта. Это – моя личная трагедия, мне до сих пор так ее не хватает. – Она потихоньку заплакала.
- Успокойтесь, мадам, - сказал комиссар, - вас никто и ни в чем не обвиняет, дело было закрыто из-за отсутствия улик. Тогда скажите мне честно, на кого вы больше думаете, на мужа или на сына? Ведь экспертиза показала, что других следов посторонних в доме не было.
- Как я могу думать на одного или другого? – всхлипнула она. – Ведь они оба родные. Муж уставал за день так, что засыпал как только его щека прикасалась к подушке. Поэтому, мы спали в разных комнатах, чтобы я ему не мешала своей вознёй. Эдгар тоже уставал, но меньше, но они дружили с сестрой. Кого я могу выбрать?
- А раскиданная кровать не напоминает вам, к примеру, на попытку изнасилования? Извините, что я ставлю такую версию.
- Напоминает. – Та уже просто рыдала. – Значит, это был кто-то из них двоих, я знаю, другого объяснения нет.
- А все эти плакаты с оголенными женщинами и чисто мужские журналы? Неужели вы их не замечали?
- Нет, я все видела. Я знаю, вы клоните, чтобы я назвала имя своего сына, но я не сделаю этого. Не пойман – не вор. Да и я даже представить себе этого не могу.
- А придется. Хоть когда-нибудь.
- Нет, только не это. – Она перекрестилась. – Вы, наверное, хотели посмотреть его комнату, да и заодно и мужа?
- Если это вас не смутит.
Они прошли в комнату Эдгара, женщина не заходила, а осталась ждать. Комиссар оглядел стены и взял в руки журнал Плейбой. Это был один из старых номеров. Он пролистал его, и неожиданно для себя на последней странице, где была реклама нижнего белья, увидел исписанные женские имена. Большинство из них были зачеркнуты, но внизу были написаны два имени: Анна и Марселя. Он достал маленький фотоаппарат и сделал снимок последней страницы. Потом он еще раз осмотрел комнату и вышел. Комната Жака Ланье была излишне скромной. На тумбочке лежала какая-то медицинская книга. Больше ничего интересного он не увидел и вышел.
- Да, уж, - подумал комиссар, - лично для меня все указывает на Эдгара, у него прослеживался тип сексуального маньяка, тем более, отсутствие связей…
- Спасибо, - сказал он женщине. – Надеюсь из наших вас больше никто не побеспокоит.
От нее он поехал в больницу и опять забурился в архив, и не зря. Он выстроил хронологию умерших женщин хирурга Ланье за последние три месяца. Большинство имен на последней странице Плейбоя точно совпадали. Он попросил дела на сегодняшний день, и нашел в палате Анны не только ее имя, но и Марсели тоже. Последние сомнения отпадали, и он сразу же поехал к шефу.
- Это уже что-то, побольше, чем предположения, - сказал тот. – Теперь займись ее помощницей, постарайся выдавить из нее все, что можно.
Уже в кабинете он позвал Жюля.
- Прокапай носом всю подноготную этой Изабелле. Узнай, где она работала до этого, на всякий случай прокачай ее по нашему архиву. Ну, хоть что-то на нее достань.
- Будет сделано, - как всегда ответил тот.
Тот появился в кабинете комиссара лишь на следующий день.
- По нашей системе на нее ничего нет. Окончила медицинский институт. Работала во многих клиниках, но ее часто увольняли за халатность, то скальпель забудет внутри пациента, то не ту вещь подаст. Очень рассеянная. К Ланье попала три года назад и больше из под его крыла никуда не уходила. Как некоторые говорят, они слились в тандем. Эдгар никогда на нее не жаловался и всегда был доволен ее работой, его характеристики только положительные.
- Думаешь исправилась? – усмехнулся комиссар. – Черта с два. Просто он скинул на нее самое тяжелое, оповещать родственников о смерти, и она хорошо с этим справлялась. Кстати, хирург и его помощник работают голова к голове, Изабелле детально видела, как шел ход операции, и, мне кажется, она многое знает. Узнай где она живет, нам придется ее навестить, хотя разговор ожидается очень трудным.
Через полчаса он уже знал ее адрес, а вечером он с Жюлем поехали к ней в гости.
Изабелле жила в однокомнатной квартире, она снимала ее, и в доме был настоящий бардак.
- Полиция? – удивилась она, но сразу же пропустила обоих в квартиру. – Сейчас я приберусь, и вы сможете сеть на диван. – Через минуту, комиссар и Жюль уже сидели. Уборка в квартире делалась, наверное, не чаще раза в месяц, а может и реже. Везде лежала пыль.
- Извините за беспорядок, приходится много работать, сказал она, и устроилась в кресле на против, Так, чем обязана?
- Вы помощница хирурга Ланье? - спросил комиссар.
- Да, скоро будет уже три года. Скажите прямо, вас интересует он?
- Мы навели справки, - не ответил комиссар, - и увидели, что до Ланье вы работали на разных местах, и вас всегда выгоняли. Как вы попали к Ланье? У вас что, не запрашивали характеристики с прошлых мест работы?
- Запрашивали, - вздохнула та, - если признаться, приходилось приносить липовые.
- Вы понимаете, что ели мы добудем настоящие, вас просто вышвырнут на улицу? Но дело не в этом. У нас есть к вам конфиденциальный разговор. Вы его помощница и присутствуете на всех операциях. То есть, вы видите сам процесс. По больнице ходят слухи, да и статистика это подтверждает, что смертность у Ланье составляет пятьдесят процентов. У второго хирурга, мсье Карла Флеминга – лишь два процента. К тому же, надо учесть, что Флеминг забирает самых тяжелых пациентов. Я предлагаю вам следующие условия: мы больше не будем вмешиваться в вашу трудовую жизнь, работайте и дальше, и вообще, никто никогда не узнает, что мы у вас были. В ответ вы нам честно рассказываете, откуда такая высокая смертность, что Ланье делал не так, что приводило к смерти. Вы присутствовали на всех его операциях, многие были абсолютно одинаковые, но исход был разным, значит, в плохих случаях он делал что-то не так. Вы меня понимаете?
- Да, но я не хирург, мне трудно делать такие заключения.
- Но у вас должно быть свое личное мнение. Итак, ваша правда взамен вашей работы, это наши условия.
Она надолго задумалась и начала грызть ноготь.
- Это правда, что никто ни о чем не узнает? Вы можете мне это гарантировать? Ответьте мне.
- Я же вам уже пообещал.
- Ладно, я все расскажу, но запомните, это – только моя точка зрение, а не профессиональная оценка.
- Нам достаточно и ее.
- Эдгар – очень странный тип. Начну с того, что его поведение во время операции было немного странным.
- А именно?
- Глядя как женщина, он, казалось, любовался телом какой-либо симпатичной пациентки.
- В чем же это проявлялось?
- Он слишком часто задевал рукой ее сосок на груди, абсолютно без надобности.
- Вы так считаете?
- Не одна я. Медсестры и все кто находился в операционной давно заметили эту его черту, просто не придавали этому значения. На мой взгляд, как мужчина он возбуждался, глядя на женские груди.
- Хорошее начало. Что еще?
- Сама операция. Когда анестезиолог вводил пациентку в сон, Ланье делал ей надрез в области сердца. Потом шла сама операция. И вот, я заметила, что, как вы сказали, при абсолютно одинаковых операциях, он иногда начинал импровизировать. Даже я не понимала, что он делал. Например, он перерезал какую-то вену или артерию, которая не влияла на диагноз, или удалялся от непосредственного места операции. Иногда я поднимала глаза, но он был так увлечен, что наши взгляды не сталкивались.
- Скажите, а эти случаи от чего-то зависели? Может, от того, кто лежал на операционном столе?
- Может, - задумалась та. – Даже очень. Обычно такие импровизации происходили именно с женщинами, которым он, как бы случайно, гладил соски.
- И они умирали?
- В большинстве случаев. И не удивительно. Он делал то, лез туда, куда не надо было вообще лезть, для меня его поведение было непонятным.
- Тогда почему же вы не поговорили с ним?
- Поговорить с Ланье? – она усмехнулась. – Рубить сук, на котором сидишь? К тому же он был очень замкнутым, и мне приходилось первой выходить из операционной, чтобы сообщить родственникам печальную новость. Сам он даже запирался в операционном зале. Но за это время зашивал надрез.
Скажите, а как он выбирал пациентов? Была какая-то система?
- Нет, он просто ходил по палатам и смотрел медицинские дела. С некоторыми он разговаривал.
- В основном это были женщины?
- Мне кажется, что женщин было гораздо больше, чем мужчин.
- Получается, что вы замечали промахи, или нарочные странные его действия во время операций, и никогда никому об этом не сообщили?
- Я что, враг самой себе? Он хирург, а не я.
- Но вы отдаете себе отчет, что он этими действиями просто убивал своих жертв?
- Круто сказано, комиссар. – Изабелле вздохнула. – Он пишет диссертацию. Может для нее он все и делал? Я объясняла его поведение именно этим.
- Но не смертность же?
- Медицина, это такая наука, где трудно установить специально или случайно было сделано одно маленькое незаметное движение. Вам когда-нибудь встречались такие дела?
- Слава богу нет, поэтому для меня это полная темнота. Но то, что смертность при его операциях зашкаливала, это – факт. Мне надо лишь разобраться, умышленная она была или случайная. Как вы понимаете, сам он мне об этом не расскажет.
- Да, с ним было нелегко работать, но для меня это постоянная работа с хорошими по-настоящему характеристиками.
- Естественно, одна рука мыла другую.
- Не говорите так, на моем месте вы поступили бы точно так же.
- Скажите, а к вам, как к женщине, он никогда не приставал?
- Таких случаев не было. Мне кажется, что я ему просто не нравлюсь. Даже попыток таких не было. Честно.
- Но на других голых женщин, как вы сказали, он возбуждался?
- Только на симпатичных и не очень старых.
- И в чем выражалось это возбуждение?
- Ну, вы сами понимаете, что у мужчины это заметно, к тому же, у него слегка подрагивали руки.
- А теперь скажите мне прямо, все операции с симпатичными женщинами имели фатальный исход?
Она задумалась. Потом начала что-то считать на пальцах, шевеля губами. Потом очнулась.
- Наверное, так оно и есть. Я просто никогда не углублялась в эту тему так сильно.
- Кто у вас следующий на очереди, и когда? Я имею ввиду из симпатичных женщин?
- У меня таких данных нет, но можно посмотреть операционный план.
- Вы сделаете это для нас?
- Попробую. Надо только чтобы хирург вышел из своего кабинета.
- Тогда я вам оставлю свою визитку. Просто позвоните мне.
Комиссар и молчавший все время Жюль поднялись, попрощались с хозяйкой и вышли.
- Что скажешь, Жюль? Где она соврала?
- Я думаю, что они были ближе связаны, и что Изабелле была в курсе всех планов Эдгара. Кое-что, скорее всего в свою защиту, она не досказала. Так мне показалось.
- Я с тобой полностью согласен, - кивнул комиссар. – Недаром они так чудесно проработали вместе три года. С ее-то расхлябанностью…
Оба вернулись в управление и комиссар засел в своем кабинете. Потом он поднялся и пошел к шефу.
- То есть ты утверждаешь, что тот нарочно убивал симпатичных женщин? – спросил его шеф.
- А какие тут сомнения, раз даже Изабелле косвенно в этом призналась. – Ухмыльнулся комиссар. – Это какая-то шизофрения, теперь я ни капли не сомневаюсь, что именно он и убил свою сестру. Полез к ней, она не далась, из стыда он и придушил ее.
- И как же ты это докажешь?
- Никак, - комиссар развел руками. – Только его чистосердечное признание, и ничего другого.
- А как ты докажешь, что он специально убивал симпатичных женщин? Не будешь же ты стоять рядом во время операции?
- Вот это самое сложное. Это, по мнению Изабелле, недоказуемо в медицине. Я ей верю. Любые его действия назовут медицинской ошибкой, максимум, это его отстранят от операций, но его отец снова позаботится о нем.
- Ладно, поехали по домам, утро вечера мудренее.
На следующий день к обеду раздался звонок, голос был Изабелле.
- На следующей неделе в первые два дня две операции: Анна и Марселя, причем последняя была назначена раньше. Я зашла в палату обоих, они обе симпатичны и достаточно молоды, то есть, в его вкусе. Я вам больше не нужна?
- Спасибо, Изабелле. После выходных обязательно будут какие-либо новости. Готовьтесь. Только вас они не коснутся напрямую, а вот вашего шефа… - Он повесил трубку.
- Жюль, - позвал он, - узнай мне адрес Лорены, его медсестры? На всякий случай, придется съездить и к ней.
Вечером они уже были к однокомнатной квартире Лорены.
- Я даже догадаться не могла, что вы комиссар полиции, - улыбалась она. – Чем-нибудь могу помочь?
- Да, дорогая. Помоги пожалуйста. Ты работаешь на операциях с мсье Эдгаром Ланье. Что ты можешь сказать о нем?
- А по какому поводу?
- У него на операциях смертность зашкаливает. И вообще, как он видится со стороны?
- Нормально, как обычный хирург.
- Извини за нескромный вопрос, он что, и вправду без нужды щупает соски своих симпатичных пациенток?
- А откуда вы знаете? – ошарашенно спросила она. – Я думала, что это только я заметила.
- А что ты еще заметила? Говори, не стесняйся.
- У него встает. И он становится немного нервным. – Она покраснела.
- Это происходит только с симпатичными женщинами?
- Скорее всего да. На прошлой недели лежала Карина, она попала к нам на стол, все было так, как вы рассказываете.
- И, естественно, она умерла?
- А откуда вы знаете? И почему естественно? Хотя до нее была Эмилия, и точно, было то же самое.
- Тебе не кажется это странным?
- До этого момента не казалось. У мужчин сексуальность может быть развита по разному. Только за этим, почему-то обе умерли на столе.
- В том-то и дело. Ладно, не буду тебя больше напрягать, остальное, это мои заботы. Спасибо, ты нам очень помогла, только не говори никому о нашем приходе.
- Вам спасибо… - растерянно сказала та. – До свидания.
Оба вышли и пошли к машине.
- В этом Изабелле не соврала, - буркнул комиссар.
- А может, это и правда совпадение? У Эдгара нет половых связей, вид голой женщины возбуждает его, как и прикосновения, вспомните плакаты, которые висят в его комнате.
- И за это он убивает ее? – усмехнулся комиссар. – Хорошенькое дело.
Назавтра комиссар поехал в больницу и встретился там с Анной.
- Послушай, я соврал тебе тогда, никакой я не военный, а комиссар полиции, и лежал я по делу. Запомни одно: ни за что не соглашайся лечь под нож Ланье, упирайся руками и ногами, насильно они тебя в операционную не впихнут. И предупреди об этом твою сожительницу по палате, Марселю. Он вас обеих просто зарежет, это я тебе точно говорю. Пусть даже вас выгонят из больницы, но хоть останетесь живы. Ты веришь мне?
- Конечно. Спасибо, Жорж. Я как сердцем чувствовала. Нет, я еще не считаю себя старой, чтобы умирать. Только Марселю я не отговорю, она уже полностью решилась. Не буду же я ее держать насильно?
- Ее первой повезут?
- Да, ей назначено на понедельник, а мне – на вторник.
Уже на ковре у шефа он попросил помощи.
- Мне нужен хороший хирург, специалист в этой области, эксперт, так сказать. К тому же мне нужны будут наши эксперты. Это все на понедельник.
- Я достану тебе эксперта-хирурга по кардиологии, ну, а наши будут у тебя под рукой. Сейчас же и позвоню. – Он набрал номер, потом долго и тихо разговаривал. Наконец, он положил трубку. – Эксперт будет у тебя под носом, это Карл Флеминг, его назвали лучшим из лучших, и пообещали его содействие. Найдешь его в больнице, наверное, сейчас или в самое ближайшее время с ним переговорят. Говоришь в понедельник? А если я сам поприсутствую? Ты же веришь, что Ланье убьет Марселю. А если нет?
- Ее имя написано у него на журнале, это его следующая жертва, потом идет моя знакомая, с которой я познакомился в больнице. Но ту я предупредил. А эта уже решилась. Да, я могу ошибаться, а если нет? Тогда мы хотя бы вспугнем Эдгара, и процент смертности поползет вниз. В любом случае, мы только выигрываем.
- Что ж, как всегда верю в тебя, хотелось бы закончить это довольно хлипкое на первый взгляд дело.
Выходные комиссар провел в раздумьях. Во многих вопросах он сомневался, но не в виновности Ланье.
В понедельник он переговорил с Флемингом.
- Что ж, не хотелось бы подставлять коллегу, но если приказывают…
- Но нам нужно только ваше мнение.
- Я его вам дам, - заверил тот.
Прибыла бригада экспертов из полиции, все были в белых халатах и держались подальше от операционной. Наконец, по коридору провезли Марселю, и дверь в операционную закрылась. Возле нее ждали два человека, скорее всего ее родственники.
Операция длилась около часа. Наконец дверь открылась, и вышла Изабелле с грустным лицом, она сообщила печальную новость. За ней выскользнул весь остальной персонал, кроме хирурга. Все шло как по часам. Наконец, когда родственники заплакали и ушли, комиссар с Жюлем и Флемингом, а так же с экспертами подошли к двери. Прошло минут пятнадцать от силы, и Жюль с разбегу выбил дверь.
То, что они все увидели, их смутило. Труп лежал обнаженный на операционном столе. Радом стоял Эдгар, его штаны были полностью приспущены. Внезапное появление людей вызвало у него временный паралич.
- Возьмите у него срочно анализ спермы, а у трупа – мазок из влагалища. Мсье Флеминг, приступайте к работе.
Тот прошел вперед, взял скальпель и разрезал нить, где был сделан надрез. Потом он расширил рану и заглянул вовнутрь.
- У него сперма есть, притом свежая, - послышался голос полицейского эксперта.
- У нее тоже, - сказал другой.
- Забирайте на анализ, и сверьте как можно быстрее, а потом хотя бы просто позвоните. – Он подошел к Эдгару, и когда тот очухался, дал застегнуть ему брюки, после чего надел на него наручники.
В зал вошел главврач больницы и приблизился к Флемингу. Тот ему что-то быстро говорил, и в чем-то убеждал.
- Операция была смертельная, - сказал, наконец, Флеминг вслух. – Хирург просто зарезал ее.
- Папочка, милый, - Эдгар вдруг упал перед отцом на колени, - не отдавай меня в тюрьму. Я не знаю, что на меня нашло в ту ночь, мне захотелось страшно бурного секса и я пробрался к Лизе. Но она молча сопротивлялась, и я понял, что утром она все вам расскажет, тогда я и придушил ее. – Из его глаз покатились слезы. – А эти? Они все равно были уже мертвы, я просто не сдержался. Да, я изнасиловал эту, но ей было уже все равно.
- Сколько еще вы убили? – подошел комиссар. - В вашем журнале их девятнадцать, и две на будущее.
- Я так и знал, - главврач схватился за сердце. Теперь Флеминг уже помогал ему.
Комиссар вышел из операционной и столкнулся с Анной.
- Я все слышала и видела, ты спас мне жизнь. Спасибо тебе, - и она одарила его поцелуем.
- Ну, вот и все, - неслышно подошел сзади шеф, - закончено сразу два дела. Жаль, что так много трупов. Он был некрофил, насиловал уже умерших, но еще теплых женщин. Потом их просто везли в морг без всяких анализов. Я уверен, что сперма, найденная у Марсели, принадлежит Эдгару. Теперь надо делать эксгумацию и остальных трупов. Поручи это Жюлю, он хороший полицейский. Не знаю, как суд, но я бы дал ему высшую меру.
- Жаль конечно ставить такие диагнозы, - очутился рядом Флеминг, - но я бы его собственными руками придушил. Убивать людей лишь для того, чтобы потом иметь с трупом секс, так ни одно животное не поступит.
- Жорж, - Анна взяла его под руку, - тебе уже здесь нечего делать, идем лучше в беседку. Может нам удастся договориться о какой-нибудь встрече, конечно, уже не в больнице.
- Дорогая, из меня плохой кавалер, ни на что не хватает времени. Но в беседке я с тобой посижу.
Оба отправились по лестнице вниз.