Цветок папоротника

Какое небо сегодня звездное. Летят сквозь темный бархат сияющие жемчужины, оставляя светящиеся дорожки. Успевай только желания загадывать. А мне уже нечего желать. Всё исполнено. Все предначертанное свершилось.

Много веков прожила, ни о чем не жалею. Но и я не вечна, уходить пора. Другая ведьма на пороге стоит, своего часа дожидается. Ровно в полночь распустится цветок папоротника. Озарит светом на полуночной границе путь новой ведьме. Силу даст. Теперь ей ворожить. Моё же время вышло, пора к истокам возвращаться.

Кружатся в последнем танце воспоминания. Вот плоскомордый сидит напротив меня, зубы скалит:
- Это у вас профессия такая, ведьма? Или характер тяжелый?
- Профессия, - улыбнулась я, - а характер у меня очень даже лёгкий! Плоскомордый фыркает, подсаживается ближе. Щурит левый глаз, сплёвывает, и цедит сквозь зубы:
- А взамен что возьмешь, за работу свою?
- Ничего, что можно увидеть, или до чего дотронуться. Чего ты хочешь от меня?
- Ты, говорят, в этом городе всем помогла - кого от петли, кого от тюрьмы спасла. Помоги и мне. Не сегодня-завтра придут за мной. Много я по дорогам разбойничал, много злата-серебра наворовал. Только вот донес кто-то про шайку мою. Боюсь, повесят. Помоги, а? Что хочешь отдам.

Все они так говорят, когда приходят за помощью. Никому на каторгу не хочется, а уж на виселицу и тем более. Всем помогала. Ни с кого копейки не взяла. Вот и этот надеется за просто так свободу получить. Ждет, что глаза людскому суду отведу, морок на разум наведу.

Все в городе знают: деньгами не беру, годы жизни - вот моя плата. С кого год возьму, с кого пять, а кому и расплатиться нечем, вышел срок. Тому сама смерть дарю - лёгкую, безболезненную. Но кого это волнует. Все считают себя бессмертными пока безносую не встретят.

Лет тому двадцать назад, поймали мальчишку - калач стащил. Есть хотел. Горожане кричат, руками машут, мол, в тюрьму его. А я им глаза отвела, мальчишку с собой забрала. Пекарю в ученики отдала. Вырос, хорошим человеком стал. Недавно мне в ноги пал, спасибо, мол, тебе, ведьма, не дала пропасть, по доброте душевной помогла. И невдомек ему, что не просто так помогла, а пять лет жизни забрала. А если бы не забрала - сгинул бы на каторжных работах. Пять лет — немного, за возможность большую жизнь прожить.

Не сразу я такую плату брать стала. Поначалу действительно помогала, ничего взамен не просила.

Жила у нас в городе девица одна, в кузнеца влюбленная. Да и как не влюбиться: ловок, силен, хорош собой. Только вот после смерти жены ни на кого смотреть не хотел. Жил для дочки маленькой.

Пришла ко мне девица: «Помоги, ведьма, посоветуй, как быть. Не то в омут брошусь». Я ей и присоветовала с дочкой кузнеца подружиться. Через малышку и общаться начнут, а там, глядишь, и сердце кузнеца оттает, откроется.

Только вот девка злая оказалась: шею девочке сломала, мне бездыханную под дверь кинула. Ох, осерчала я тогда! Ведьма не ведьма, а детей не гублю. Ну и утащила у девицы всё время, что ей по судьбе положено. Один день ей на покаяние оставила. Украденное сокровище в тесто замесила, печь затопила, девчоночку в тесто как начинку закатала, да в печи и перепекла. Ничего, ожила девонька, залопотала, ручки ко мне потянула.

Никому не сказала я, что дочка кузнецова с тех пор у меня живет. Мамой зовёт. Только вот, чтобы жизнь у нее долгая да счастливая была, забираю я в оплату у людишек их года. В силу ведьмовскую перевожу.

Мало кто приходит за других просить. О здоровье да о любви мало спрашивают. Всё от наказаний бегут да за богатством охоту ведут. У таких и силу жизни забрать не грех. А если кто приходил для матери здоровья просить или ребенку долю поспокойнее поворожить, оплату не брала. Ещё и оберегом одаривала.

И вновь всплывает тот день. Сидит плоскомордый на завалинке, зубы скалит, ждет решения. Что ж, была не была, никогда денег не брала, а у этого возьму. Видно, срок пришёл. Времени у него совсем не осталось, а злата-серебра в схронах лесных и не сосчитать. Подарю ему смерть тихую, спокойную. Про себя так думаю, а вслух помочь обещаю.
- Только вот не одна помогать буду, духов лесных призову, а им платить монетой надо...
- Надо так надо. Говори сколько, к вечеру принесу.
- Приходи, сынок, вечерить, всё расскажу!

А сама лисицей обернулась и по следу пошла, клад и нашла. Самого в болота завела и ряской прикрыла. Обманула его, скажешь, своровала? А я так не скажу. Зачем ему деньги, когда проживать их времени нет?

А сегодня в избу мою люди лихие вломились. Казну атамана искали. Выследил кто-то, как я над схроном колдовала да денежки с камнями драгоценными перемещала. Но надежно укрыт клад от чужих глаз. Не сыскали. А дочка моя, на награбленные разбойниками сокровища, построит дом для деток малых, мамками брошенных. Пусть в сытости живут, а кто посмышленее окажется - ко мне во внуки пойдут, знания заповедные получат.

Сложили костёр душегубы проклятые да к столбу меня привязали. Говори, мол, старая, где сокровища, не то сожжем.

Луна выкатилась жёлтым блином. Потянулась дорожка сквозь млечный путь. Вот и большая медведица с гончими псами на встречу вышли. Сорвалась с небосклона звезда, рассекла напополам звездный купол.

Не страшно уходить. Всё успела. Все заветы исполнила. Дочка моя красавицей выросла, все премудрости чародейства впитала. Ей долго жить. Дела великие творить. Это я ясно вижу. Папоротник силой напитался, вот-вот зацветет.

Костер вспыхнул сам. Да так резво, что оторопевшие разбойники рассыпались в разные стороны, сбивая искры с одежды и подгоревших усов.

Вспыхнул огнем цветок папоротника. Трещат сухие ветки костра, лижут пустой столб с обвисшими веревками.

Вспыхнула на небосклоне новая звезда. Осветилась полуночная граница.