За все надо платить

               
               

               
               
           «В жизни всегда есть место подвигу».  Когда Костя Широков слышит это выражение, он добавляет:  это место кто-то должен подготовить.  А когда вы обратитесь за разъяснениями, он расскажет одну из своих историй, когда ему доставалось за желание помочь нуждающимся людям.  Одно время, он даже вел учет своих добрых дел, за которые следовала расплата.
         Там были зафиксированы невозврат долгов, взятых до получки и благополучно забытых, заступничество за обиженного, когда ты вдруг становишься виноватым, а этот убогий тебя же обвиняет, и прочее. Но это банально,  каждый может припомнить из своей жизни подобное.
      
            Мне запомнился его простой до примитивизма рассказ.  Как-то, в аэропорту он за столиком мирно пил чай с конфетами. Шумная цыганская семья расположилась неподалеку в углу.   К нему подошла крохотная девчушка и, засунув  палец в рот, стала смотреть, как он ест конфеты. Костя дал ей одну, она сунула ее в рот целиком, вдруг, к его ужасу, вдруг упала на пол, стала задыхаться и синеть.  Дети подняли крик. Прибежала мамаша и ударом в спину выбила сладость из глотки.
            Костя долго сидел в ступоре, слушая, как цыганка на своем языке, чтобы не стесняться в выражениях, эмоционально что-то ему высказывает. Цыганский язык Костя не знал, но готов был поклясться, что в гневной тираде в свой адрес понял каждое слово. Благодарности за угощение он там не уловил. Главное, как стремительно меняется обстановка. Сидишь, пьешь чай, угостил ребенка, и за это теперь его мамаша готова тебя убить.
   
           Вот другой случай, с элементами драматизма, произошел с ним во время службы на Балтике, куда он молодым лейтенантом прибыл после училища. Он числился инженером по вооружению,  служба ему нравилась.  Часть располагалась недалеко от моря, поэтому он имел возможность вдоволь плавать в море и совершать пробежки по берегу.  Когда рано утром один бежишь по пустынному пляжу и видишь, как солнце медленно вылупляется из моря, согревая тебя,  хорошее настроение потом не покидает весь день.  Костя всячески пропагандировал здоровый образ жизни, не замечая недобрые взгляды старших товарищей.

             Однажды на совещании у командира, главный инженер,  подполковник Казанцев поощрительно высказался в его адрес:  вот, мол, не курит, спортсмен - бегает по утрам. Команды выполняет тоже бегом от избытка сил.
     При этом он вопросительно поглядывал на командира, ожидая одобрения.  Но старый кап-раз надолго замолчал, думая о чем-то своем, и неожиданно просипел:
       – Не загружаете молодца работой, вот он и взбрыкивает копытами, как застоялый жеребец в стойле. А вы его запрягите, пусть он такой воз волочет, чтобы все мысли только о службе были.  Чтобы сил не оставалось подобной дурью маяться. 
          Костя, конечно, притих после такого восприятия здорового образа жизни, а при виде командира  горбился и при ходьбе шаркал ногами. Опять же,  старшие товарищи ему объяснили, что многие после пятидесяти лет воспринимают таких правильных и жизнерадостных  как личное оскорбление.

          Ну, так о подвигах. Понятно, они не совершаются на пустом месте, за здорово живешь. Сначала кто-то один, а то и целый коллектив должны довести ситуацию до крайности, злонамеренно  или по глупости.  Так, что кто-то потом вынужден рисковать жизнью, чтобы исправить то, чего могло бы и не случиться, если бы все руководствовались в своей деятельности здравым смыслом.
       Нигде нет упоминания о совершении Костей чего-то героического, да и рассказ его выглядит неубедительно.  Свидетели потом вспоминали об этом так, что получалось, будто Костя как раз и был источником несчастья. А если там имел место подвиг, то совершили его другие люди.
         Костя – мой товарищ, и, хотя я служу в другой воинской части, мы иногда вместе совершаем пробежки вдоль бескрайнего балтийского берега. Поэтому я просто передаю его рассказ своими словами, так, как он мне его поведал...
 
          Был конец лета, воскресенье. Костя в выходной обычно отсыпался до обеда, потом шел плавать на море. В любую погоду. Он хорошо плавал, так что его не мог остановить даже небольшой шторм.
          Но в тот день волны были особенно высокими.  Они разгонялись ветром  далеко в море и при выходе на неглубокое балтийское побережье крутящейся стеной неслись по пляжу.  В воздухе стоял непрерывный рев, нарушаемый лишь гулкими ударами, когда очередной вал воды обрушивался на берег.
             Несмотря на солнечную погоду и выходной день, берег был пуст.    Это было странно. Волны не достигали края песчаного пляжа, и там вполне можно было загорать.  На вышке спасателей также никого не было, хотя казалось,  бригада спасателей, составленная из мичманов-пенсионеров, там живет.  Они сами ее построили и протянули к ней электрический провод. Вышка была похожа на большую голубятню, застекленную со всех сторон. Алюминиевая лодка с подвесным мотором, на которой они обычно рыбачили и катали знакомых, была на своем обычном месте.

          Если бы Костя пришел на берег пораньше, он бы застал здесь другую картину.  Были на месте и загорающие, и спасатели. Но необычно большие волны, под углом к берегу и приличный ветер, образовали водовороты, в которых захлебнулось несколько человек подряд.   Когда в госпиталь начали привозить утонувших на месте, где десятки лет ничего подобного не наблюдалось, командование базы решило срочно закрыть пляжи. Поднятые по тревоге морские пехотинцы быстро выпроводили всех отдыхающих и цепочкой перекрыли подходы к морю.
           Костя вместе с товарищем появился на пляже, когда матросов увезли на обед, а измученные и потрясенные спасатели прятались от ветра  за песчаным барханом, уверенные, что ненормальных, готовых лезть в море при таких волнах,  больше не будет.       
 
             Толик,  так звали сослуживца, благоразумно расположился на песке, среди кустиков облепихи.  Костя же в бушующем море усмотрел вызов для себя  и сидеть на берегу не собирался.  Он ходил по берегу  оценивая степень риска. Его, конечно, можно было назвать отчаянным парнем, но отнюдь не безрассудным. Он знал, что наибольшую опасность волны представляют около берега на небольшой глубине, где они без труда собьют человека с ног, а неумолимый откат масс воды не даст выйти на сушу.   Если же удастся пронырнуть этот участок до глубины, где волны еще не обладают сокрушительной силой, то дальше можно не волноваться.  Во всяком случае,  до тех пор, пока не придет время возвращаться.
 
          Вялые предостережения товарища  только раззадорили. Около покинутой вышки он обнаружил две небольшие пластиковые бутылки, и решение было принято.  Засунутые плотно в плавки, они давали небольшой запас плавучести, зато добавляли уверенности.    Ранее этот прием не раз использовался им во время учебы на Черном море.
          Пластиковые поплавки были помехой при нырянии, поэтому в плавки с трудом был засунут плоский килограммовый голыш. Костя дождался, когда вода вздыбилась, готовая обрушиться, и за мгновение до этого нырнул. Он яростно греб руками и ногами, задевая песчаное дно, пока нарастающая боль в ушах не показала, что глубина уже достаточная и можно всплывать.  Камень был выброшен, тело рванулось вверх.
 
         Пологие волны плавно поднимали его вверх и также плавно опускали. Только что перед ним раскрывалось море до самого горизонта, а через мгновение серая вода расступалась, он проваливался в огромную яму, и шипящая вода оставляла видимым только клочок неба над головой. Время замедлило свой бег. Это было упоительное состояние, несравнимое с плаванием в спокойной воде. Ощущать себя частью этой слепой стихии, полностью контролировать ситуацию, стараясь не пересекать незримую черту, за которой может наступить паника.   
 
           Он неспешно плыл в открытое море  где, казалось, волны вокруг становились спокойнее. Солнце то закрывалось несущими облаками, тогда море становилось мрачным и грозным, то вдруг слепящий свет  пронизывали волны, отчего они сразу становились прозрачными, как на картинах художников, и совсем не страшными.
            Сигнальная ракета беззвучно прочертила небо и исчезла в море. Почти сразу – вторая. Ветер торопливо рвал в клочки дымные полоски.
            Когда его в очередной раз подняло на гребень, он огляделся. Вдалеке, где терялся дымный след, боролся с волнами катер. На берегу откуда-то образовалась небольшая толпа. Они цепочкой стояли на берегу и глазели на море.
              « Наверное, на катер смотрят,  сделал вывод Костя,  интересно, о чем они ему сигналят?»
               Он решил не отвлекаться по пустякам и продолжил наслаждаться плаванием. Резиновая шапочка на голове плотно закрывала уши. Он раскинул руки и отдал себя во власть волн. 
               Под водой стал нарастать прерывистый стук. Где-то рядом работал двигатель.
               Костя поднял голову, на него неслась моторная лодка. В лодке находилось несколько загорелых мужиков, они размахивали руками и что-то кричали.
               « Идиоты!  Нашли время кататься.  Однако  пора выбираться отсюда», - он поплыл вдоль берега, высматривая место, где волны, вываливающиеся на берег поменьше, а значит там глубже и проще выбраться на сушу.   
              Лодка догоняла.
            – Парень, держись! – вдруг донеслось до него. Тяжелый пробковый круг сзади ударил по спине и голове. От неожиданности Костя хлебнул воды , ничего не понимая, энергично рванул прочь. Лодка остановилась, трое мужиков в ней о чем-то совещались.
              Потом она опять приблизилась.
             – Так ты не тонешь? – растерянная пожеванная морда нависла над ним.
             - Нет! Валите отсюда, –  прохрипел Костя со злостью. Удар спасательным кругом был чувствительным, а сейчас еще и металлический нос лодки угрожающе рубил воду рядом.
 
              Спасатели долго, с матюгами ловили руками спасательный круг, их отнесло в сторону, и они пропали из виду.
              Потом опять тарахтение мотора, лодка стала наваливаться, так что Костя был вынужден ухватиться за борт.  Та же физиономия, видно, старшего, сообщила ему, что не более двух часов назад на этом самом месте они вытянули из воды утопленника. А до этого еще одного. И предложил подбросить до берега. Раз уж они тут. Да и надежнее вместе.
               Лейтенант заранее приготовил для них гневную тираду, которая должна была убедить оставить его в покое. Но немудрящий рассказ сразу про двух утопленников привел его в некоторое замешательство. Нет, он, конечно, не испугался, но раз ради него старались, рисковали, негоже их матом крыть. Короче, он залез в лодку. О чем потом не раз пожалел.
 
              Он сел на узкое заднее сидение  рядом с рулевым, двое расположились спереди на поперечной доске. То  вздымаясь на пока еще покатых волнах, то проваливаясь, посудина по дуге стала приближаться к недалекому берегу.  На дне ее плескалась вода. Что-то было не так.  Полуголый рулевой все время наваливался скользким плечом и норовил столкнуть спасенного обратно за борт. При этом сам обеими руками держался за ручку подвесного мотора и его мотало как тряпичную куклу.
              « Да он пьян! Все трое пьяны!»   Костя пнул старшего в зад, обтянутый черными мокрыми трусами.
              - Какого черта вы так нажрались? Да еще в море полезли. Вы в своем уме?
              Старший, а Костя уже признал в нем спасателя с вышки, повернул голову и прокричал:   
              – Ребята сегодня из воды не вылезали. Продрогли. Приняли для согрева. Все нормально.
              Грохот разбивающихся о берег масс воды не располагал к дискуссии.
              - Куда он рулит? - Предчувствие беды нарастало.  Напротив вышки самые высокие волны. Народ толпится в отдалении. Рядом с вышкой два военных «уазика».
                Костя оглянулся. Лодка скользила между двумя гребнями, сзади вырастала стена воды. Пластиковые бутылки норовили выскользнуть из плавок. Он наклонился к рулевому: 
                - Только не сбрасывай скорость, волна догонит.
                Может,  показалось, тот презрительно осклабился. Видно, эти маневры он делал сегодня не впервые. Но на этот раз его мастерство оказалось подпорчено алкоголем. Бывалый моряк убавил газ, его качнуло вместе с ручкой управления, вследствие чего лодку моментально развернуло поперек движения. Стена хищно изогнулась вперед  и сверху обрушилась на неподвижную жертву. Готовый ко всему, Костя прыгнул за борт.  Перевернутая лодка скрылась в кипящей пене, настигла его под водой и вдавила ноги в мягкий песок.
              Он вынырнул. Море накапливало силы для следующего удара. Днище лодки относительно спокойно торчало на поверхности. Откат тащил ее на глубину. За киль держались двое. Рулевого не было видно.
            -  Где он? – бессмысленно проорал Костя, но спасатели только таращили глаза. На берегу никто лезть в воду не собирался. Он опустился под воду , перебирая по дну руками, проплыл вокруг жертв кораблекрушения. Потом еще раз. Впустую. Лодку накрыла волна, следом приближалась другая, вдвое выше. Костя нырнул под лодку и воткнулся в ноги пропавшего спасателя. Тот намертво уцепился за сидение и дышал остатками воздуха под днищем. С первой попытки оторвать его не удалось. Но тут очухался старший спасатель, видимо, самый крепкий из них. Костя поручил ему дергать за ноги, а сам решил отцепить руки невольного подводника.
 
          Днище снизу призрачно подсвечивалось сквозь толщу воды и норовило ударить по темени. Животным мычанием отозвалась в отсеке  попытка разжать пальцы. Терпение и воздух в легких были на исходе, пришлось двинуть кулаком в едва выступающее над поверхностью воды лицо, после чего обмякшее тело за ноги вытащили на волю. 
            Он довольно быстро доставил полумертвого рулевого на берег, а так как все время старался держать его голову над водой, сам наглотался соленой воды. Потом вернулся и помог выбраться на берег остальной команде.
             – Лодка! Надо лодку зацепить. Там на носу кольцо. –   Старый моряк простирал руки к беснующейся стихии, где гибло вверенное им имущество.
         Никто не отозвался на его мольбу. Рулевого откачали, и его рвало.  Притащили длинную веревку,  Костя вдруг осознал, что ее конец обертывается вокруг его голого торса. Прелесть риска недавнего купания сейчас казалась явной глупостью.
       - Сразу вытащим, если что. Не дрейфь.  Вишь, мои ребята малость под устали, а то бы конечно… -  Главный спасатель заискивающе заглядывал в глаза.  Женщина в белом халате  врач, наверное, интересно, как она здесь оказалась, оторвалась от распростертого на одеяле тела и подошла к нему:            
        – Молодой человек, как вы себя чувствуете. Помощь не требуется?
       -  Н-нет. Пока нет. – Тело бил озноб. Врачиха смазала йодом кровоточащие ссадины и отошла.
       Лодку нещадно мотало на мелководье,  мелкий песок на дне пока спасал ее от полного разрушения.

        Яростная схватка с обезумевшим железом  плохо отложилась в памяти, но наконец,  веревка была просунута в кольцо и завязана двойным узлом. По ней же выбрался на берег.
         Он равнодушно смотрел, как ее дружно вытянули на берег, вылили воду и оттащили за вышку. Показалось, что мотор вроде уменьшился в размерах. 
           К нему приближался Толик с представительным старшим мичманом. На рукаве у того краснела повязка патруля.
      - Старший лейтенант Широков?
      - Да. -   Понятно, что все сведения о нем мичман уже выпытал у Толика.
      - Вам придется проехать с нами.
      - Это еще почему? -  искренне изумился Костя.
      - Вы нарушили приказ командира базы о запрете купания. В связи со штормовой обстановкой на море.    В результате  для вашего спасения были задействованы  катер с базы, спасательная команда пляжа, реанимация из госпиталя и, как видите, мы - комендантский патруль.
        Борьба со стихией отняла все силы. Вода в Балтийском море даже летом студеная. Наверное, он достаточно долго пробыл в море, раз на берегу успело собраться столько спасателей.  Тело бил мелкий озноб. Тонкий спортивный костюм, натянутый на мокрое тело, не согревал.   Под бдительными взглядами патрульных, он с Толиком погрузился в машину. Толик, видно, тоже был нарушителем.
 
          В темной камере гауптвахты согреться было невозможно. Костя вызвал дежурного.
          - Слушай, я сейчас получу воспаление легких, и ты будешь в этом виноват. Короче, этот лейтенант остается заложником, а я сбегаю, переодеться. Клянусь, вернусь обратно.
         Дежурный,  полузнакомый капитан из морской пехоты, по-своему оценил спасательную операцию и легко согласился.
         Курс был сразу проложен к дому, где жил командир. Более родного человека поблизости не оказалось.
         В ходе пятиминутного допроса Костя безоговорочно признал, что он полный придурок, никудышный специалист, а свою дальнейшую жизнь будет строить только исходя из мудрых наставлений любимого командира.  Он никак не мог согреться, его мутило от голода, морская вода бултыхалась в пустом желудке.  Он был готов на все.
        До «деда», наконец, дошло, что завтра двое его балбесов не появятся на службе. Он натянул парадный мундир с наградами и двинулся в комендатуру. Желчный напор нашего командира мало  кто мог вынести. Он клятвенно обещал сгноить своих подчиненных в оружейных казематах, и вскоре узники обрели свободу.

         На следующее утро на разводе он был особенно красноречив:
         -…докладывают мне,  лодку потопили, а дай вам волю, весь флот угробите. Бегуны … жалко, что вас не посадили, другим был бы урок. Геройствовать надо на службе. А не искать приключений на свою задницу.…   Закончил выступление он на свою наболевшую тему о том, как все будут мучиться после его увольнения в запас…
         Впрочем, дальше этого едкого наставления и смеха в строю дело не пошло. Старый кэп не был кровожадным, казалось, он был даже благодарен за предоставленную возможность позлословить на тему подрастающей смены.         

          Несмотря на то  что нарушителями считались оба лейтенанта, только Костя через неделю получил вызов в суд. Повестка пришла на адрес части и вызвала некоторый переполох.
       - Ты только там ничего не подписывай,  напутствовал его Казанцев, взявший с него клятву, что тот никого не изнасиловал и не избил. 

        Строгая женщина в сером костюме зачитала ему заявление:
       - ... Во время спасательной операции по спасению утопающих  из воды были вытащены два утопленника и старший лейтенант Широков К.     В штормовом море вследствие аварийной обстановки были утрачены:
            Весла деревянные - 2шт.
            Сидение лодочное (банка) -1 шт.
            Мотор лодочный подвесной «Вихрь» -1 шт.
           Вследствие чего спасательная служба выполнять свои обязанности не может, поэтому просит взыскать стоимость утраченного казенного имущества со спасенного.
 
         Костя не мог удержаться:
         - Почему это  спасали троих, а платить должен я один?
         -   Вас спасали в неблагоприятных условиях. И спасли, как видим!
         Костя задохнулся от возмущения:
         - Это кто кого спасал?
         - Есть факт вашего спасения. Вас доставили на берег, оказали медицинскую помощь, об этом имеется запись в журнале.  При этом пострадали люди и техника. Вы этого не отрицаете?
       Костя с тоской подумал, как было бы замечательно, не залезь он в ту проклятую лодку.
            -    Так мне, что, тоже утонуть надо было, чтобы от меня отстали. 
            -  Не надо умничать молодой человек, люди рисковали жизнью из-за вашей глупости. Пусть этот случай будет для вас уроком.
               Уж не общалась ли она с нашим «дедом», больно тон одинаковый.
    
         Пляж мог стать украшением любого курорта, если бы не располагался на территории военно-морской базы. Редкие отдыхающие укрывались среди песчаных дюн от свежего ветерка с моря. Набегающий прибой с трудом преодолевал несколько метров берега и сверкающими на солнце ручейками лениво струился назад, оставляя среди мусора кусочки янтаря.  Сейчас эта благостная идиллия раздражала.
       На спасательной вышке вся троица была в сборе. На электрической печке жарилась рыба. Помещение по внутреннему убранству напоминало загородную дачу. Затертый ковер на полу и два мягких кресла с диваном, счастливо задержавшиеся здесь на пути к помойке, создавали видимость уюта.

            Спасатели вид имели трезвый, хмурый, в сторону спасенного старались не смотреть. Рулевой подводник сразу угадывался по желтовато-синему кровоподтеку, который отсвечивал остаточным колером на скуле
            - Я же тебя, гад, из-под лодки вытащил, - без предисловий начал Костя, обращаясь к бывшему рулевому. - Пусть эти, но тебе не стыдно было заяву в ментовку подписывать.  Кто кого спасал? Ты ведь уже пузыри пускал, когда я…  ну, да ладно,…  а врать зачем? Весел в лодке точно не было. И с мотором непонятно. Куда он делся?
             - Ладно, лейтенант, чего шуметь. Было дело, – неопределённо пробормотал старший спасатель. - У нас начальство имеется. Неужели б мы сами? С мотора крышка пропала, куда теперь без нее?
               Рулевой помалкивал, отрешенно разглядывал в окно морские просторы, и благодарности к своему спасителю явно не испытывал. « Может, вспомнил, как я ему врезал, – тревожно подумал Костя. -  Еще обвинит в нанесении побоев».    Его юридическая грамотность за последнее время значительно возросла. Он стал подозревать, что Уголовный кодекс совсем не одобряет решительные поступки.

              Ситуация дурацкая. Общественность на их стороне. В этом Костя постепенно убедился, отвечая на вопросы любопытных о своем злополучном купании. Он рассказывал чистую правду, но видел в глазах недоверие. Версия, которую озвучила строгая судья, была более правдоподобна и убедительна.
                Человек всегда чувствует себя не комфортно, когда он кому-то обязан. За прошедшую неделю эти мужики не раз обсудили между собой происшествие, которое со временем стало попахивать героизмом, определили каждому свой кусок славы. Написаны рапорта и объяснительные, где почти все изложенное было правдой, а тут реально же спасенный лейтенант пытается в эту суровую картину внести свои обидные поправки. Справедливость, как легкомысленная девица, в этом деле определенно не придерживалась твердых принципов и моментально становилась на сторону того, кто излагал свое видение события. 
 
          - Не буду платить, а если настаивать начнете, сам пожалуюсь, как вы пьяные  меня чуть не угробили.  Врачиха подтвердит, в каком вы были состоянии. – На всякий случай припугнул он команду отставников. – Не хрен было в воду лезть, когда вас не просят. Еще разобраться надо, как вы спасали тех бедолаг,...  сами они утонули, или вы помогли… - добавил он, вспомнив чувствительный удар спасательным кругом по темени.
            Канувшая в прошлое военная служба приучила старых вояк к немногословию. Им хотелось по-прежнему мирно проживать на вышке и не связываться ни с какими утопающими, ни мертвыми, ни живыми.
            - Я ведь у вас единственный положительный результат за сезон, еще медали за меня получите, – на прощание съязвил Костя. Стыдить эту безголосую троицу было бесполезно.

            Всегда с пониманием к нему относившийся Казанцев  посоветовал не обострять отношений и предложить спасателям материалы для дальнейшего благоустройства своей вышки. 
         - Будешь из себя изображать оскорбленное достоинство, катить на них,  из принципа назначат виноватым. Еще и за горючее сдерут. Иди и договаривайся. Найди их босса, был же тот когда-то лейтенантом! Ящиков вон, сколько от утилизированных бомб. Отдай им, пока доски наши мичмана на курятники не растащили. Уголок металлический, списанные буи с тросами - это почти готовые бочки для воды,  сами привезем, пусть заявление заберут. Иначе, скажи, вообще ничего не получат. Откуда ты мог знать о запрете! Негоже нормального офицера, как хулигана какого, штрафами обкладывать.
 
             Мирные инициативы возымели полный успех. После весьма конструктивного торга, контрибуция в виде материальных ценностей была привезена к вышке спасателей и уже к вечеру того же дня растащена по личным огородам и гаражам.
            Платят побежденные и неправые, а Костя таковым себя, конечно, не считал, поэтому немного переживал от такой несправедливости. Потом услыхал от кого-то утверждение, что жизненный опыт бесплатно не дается, потери на этом пути неизбежны,  успокоился, даже стал сочувствовать старым спасателям. Как бы там ни было,  они рисковали жизнью ради него,  это многого стоит и многое прощает. Истина, как и справедливость, –  не есть что-то незыблемое, очевидное для всех. Во многом  - это твое видение ситуации, которое нужно доказывать и защищать, а не ждать, пока первыми это сделают другие.
                А по поводу тетрадки, где Костя записывал свои неудачные добрые дела, так он ее  потерял. И не жалеет. Пару выводов из нее он для себя сделал:  не лезь со своим благодеянием, пока не попросят, а помог кому – не жди благодарности. Не любят люди своих спасителей, как напоминание своего, пусть кратковременного  бессилия, и с этим ничего тут не поделаешь.