Чтец

Не слишком надеясь на положительный ответ, чтец всё-таки спросил у жены:

— А может, ты со мной?
Она качнула головой:
— Нет. Я тебя здесь подожду. Удачи!
— Что ты, как маленькая, ей-богу, — буркнул он. — Тебе билет не нужен. Мы посадим тебя на приставной стул.
Она улыбнулась и снова качнула головой:
— Иди. Нехорошо заставлять людей ждать.

Он оглядел себя в зеркало с головы до ног. Остался доволен. Прошёлся обувной щёткой по безукоризненно начищенным ещё утром туфлям. Спохватившись, напоследок прикрепил маленький микрофон к лацкану пиджака. 21:30. Пора. Перед выходом набрал в лёгкие побольше воздуха.

А публики сегодня значительно больше, чем вчера. Что ж, приступим.

Начал, как и планировал, с популярного. Молодёжь, конечно, понятия не имеет, кто такой этот Кочетков. Имя автора он называл всегда. Какая разница, знают слушатели его или нет. Порядок такой.

— Александр Кочетков. «Баллада о прокуренном вагоне».

Робкие аплодисменты раздались с разных сторон. «Неужели и впрямь не знают? Даже названия?» — удивился он про себя, но уже в следующую секунду начал:

— Как больно, милая, как странно,
Сроднясь в земле, сплетясь ветвями, —
Как больно, милая, как странно
Раздваиваться под пилой.
Не зарастет на сердце рана,
Прольется чистыми слезами,
Не зарастет на сердце рана —
Прольется пламенной смолой.

Дальше требовалось сменить интонацию — текст продолжался от имени женщины. И он стал читать совсем иначе — голос трепетал, вселял надежду, укрывал от опасности:

— Пока жива, с тобой я буду —
Душа и кровь нераздвоимы, —
Пока жива, с тобой я буду —
Любовь и смерть всегда вдвоем.
Ты понесешь с собой повсюду —
Не забывай меня, любимый, —
Ты понесешь с собой повсюду
Родную землю, милый дом...

Если бы у чтеца была такая возможность, он рассказал бы им, сегодняшним многочисленным слушателям, об истории создания этого стихотворения, о том, какие глубоко личные переживания послужили поводом к рождению прекрасных стихов. Он поведал бы, как летом 1932-го Кочетков с женой отдыхали на юге и поэт должен был уехать в Москву раньше жены, как она провожала его на поезд и в момент прощания они вдруг поняли невозможность расстаться и буквально в последнюю минуту перед отправлением Кочетков покинул вагон, решив отсрочить отъезд ещё на три дня. А когда приехал в столицу, то узнал, что поезд «Сочи — Москва», на котором он первоначально планировал ехать, потерпел крушение...

Но у чтеца нет такой возможности. Есть несколько напряжённых минут, в которые он должен уместить чужую историю любви, давно уже ставшую гимном этому чувству, но о которой, возможно, кто-то из сегодняшних слушателей не знает.

Он читал проникновенно, не напрягая голоса, вкладывая в слова столько чувства, что зрители замерли в изумлении. А потом, после «с любимыми не расставайтесь», после душу рвущей финальной фразы «и каждый раз навек прощайтесь, когда уходите на миг» в воздухе на несколько мгновений замерла пронзительная тишина, которая вскоре взорвалась аплодисментами и криками: «Браво!»

Это был успех. Чтец выпрямился, вдохнул всей грудью, склонил голову в знак благодарности.

Надо же, как случается. Десятилетиями было другое: маленькие роли на сцене родного театра, в лучшем случае две-три реплики за вечер. В нём не видели потенциала. А он был уверен, что может быть успешным и в драматическом амплуа. И время доказало: справился. Зрители продолжали аплодировать, кричали браво и просили читать ещё.

И он читал. Есенина, Цветаеву, Пастернака, Ахматову. А когда выступление подходило к концу, кто-то из самых активных слушателей выкрикнул «С любимыми не расставайтесь! На бис!»

Чтец повернул голову на голос. Наверное, это правильно — закончить вечер тем же стихотворением, завершить окружность, так сказать, поставить точку. Он вдохнул и, вслушиваясь в напряжённую тишину, не разбирая в темноте лиц своих зрителей, снова начал читать «Балладу о прокуренном вагоне». Теперь ему казалось, что нашлись другие интонации, что второе прочтение более удачное.

— С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
С любимыми не расставайтесь!
Всей кровью прорастайте в них.
И каждый раз навек прощайтесь.
И каждый раз навек прощайтесь.
И каждый раз навек прощайтесь,
Когда уходите на миг...

Овация. Да, это была овация. Успех. Такой долгожданный...

Чтец поклонился. Глаза его влажно блестели. Покидая свою маленькую сцену, он подумал, что, наверное, это триумф в его карьере.

Он открыл балконную дверь и шагнул в комнату.

— Знаешь, что я давно хотела сказать тебе? — улыбнулась жена. — Ты самый любимый мой артист.

Шёл апрель 2020 года. Из-за обстоятельств непреодолимой силы в этот вечер жители трёх московских многоэтажек, выходящих окнами во двор, по-прежнему были рядом со своими любимыми. Чтец подумал, что, возможно, благодаря этим стихам кто-нибудь сегодня впервые задумался о том, что нет на свете ничего важнее. Ведь если быть вместе, то самое страшное, непредсказуемое отступает.

— С любимыми не расставайтесь...