Любовь и договор аренды

— Первым признаком паники является ажиотажный спрос на туалетную бумагу, кукла Лена. Вот только не все могут в этом себе признаваться.
— Но тут ты, христопродавец, решил открыть людям глаза на суровую сермяжную туалетную правду. Как это по-еврейски!
— На том стоим, кукла Лена, на том стоим!
— Быстро отпустил меня, стоит у него на том. Просто немедленно! Сейчас к нам контрагент придет на приговоры — а я буду выглядеть бедной-нищастной и помятая как туалетная бумага. Ты этого добиваешься!? Тонкие и интеллигентные представители Малых народов Севера, блин!  Наше обрезанное народное достояние, обормот. Ненавижу тебя. Но не слишком сильно, потому что ты переводишь мне деньги на карточку.
— Проблема есть, кукла Лена, но она надумана...
— Угу.  Денег нет, но вы отдыхайте. Без штанов, но в шляпке. И опять он меня лапает, обормот, зря я про штаны упомянула.
— «И вот сегодня, когда уже пройдено много тяжелых рубежных вех...» Я слушаю тебя, кукла Лена.
— И я скажу: Ждали этого момента так долго, что за это время можно не только уссаться, но просто и дуба дать. И вот теперь, когда свадьба стала реальностью и все, вроде, сложилось...
— Кукла Лена, ты — классический эталон красоты, которому нет равных. Тебя нельзя испортить ничем вообще. А, заключив тебя в крепкие еврейские объятия, тем более.
— Нездоровое смакование малинового варенья, начал он. Еще скажи: «Такие объятья вообще любую женщину украшают». Было бы очень в твоем стиле.
— Я не говорю банальностей, кукла Лена. А ты можешь выглядеть хоть бедной-нищастной, хоть румяной-счастливой — все равно глаз от тебя отвести нельзя. И ненужно.
— Ну перестань. Нашел он светлую девочку, наивно смотрящую на мир милым носиком. Псих.
— А как же мой прекрасный внутренний мир, кукла Лена?
— Угу. Непроизвольный словесный энурез — вот твой духовный мир. Ну что ты со мной делаешь?
— Кукла Лена, контрагент перезвонил, встреча перенесена на завтра. Но обещал, что рассмотрит наше коммерческое предложение в свете всех обстоятельств...
— И ты, мирровая закулиса, молчал?! Смотри, это день будет у тебя суровый, обормот.
— Я начал говорить, что проблема надумана. Но ты, кукла Лена...
— Разглядывал, как я на себя марафет навожу и лыбился. Не спешит он, моментом наслаждается. То-то я смотрю...
— Люблю я тебя. И мне нравится на тебя смотреть. Вот такая, понимаешь, загогулина, кукла Лена...
— Нашел на что смотреть. Дура-многостаночница, которая умудрилась развалить все, за что бралась (см. картинку над текстом). Пока не попала в твои надежные трясущиеся руки. И то на тебя ору. Так люди на евреев всегда жалуются, с другой стороны.
А сама поправилась. И теперь меня уже не приглашают сниматься полностью обнажённой. Хорошо еще, что я не люблю рыдать без дела...
— Перестань, ну чего ты расстроилась? Ты чуть налилась, но от этого стала еще аппетитнее. Мне с тобой так повезло... И я закажу тебе тысячу капучино, кукла Лена.
— А ты в постели скучноват, кстати. Обормот. Не буду капучино! А ещё мне на психику давит снег...
— Но уже падают первые капли с сосулек, кукла Лена.
— Капают капли, капают. Но я на тебя не в претензии. Потому что до встречи с тобой я много думала об этичности трат на поверхностное. А с тобой покупаю любимую косметику безо всяких душевных терзаний.
 Да иду я, иду. Обормот и интриган. Пол дня в парикмахерской просидела... Вместо самопознания и самоуглубления, как ты меня все время учишь...