Петровна

 ***  Рассказ из сборника С.Е.Золотухин «Что было то было…»
Документальные истории из жизни врача.  ***

Вот как-то вспомнил…

Марья Петровна Мартынова, небольшого росточка и комплекции старушка. В 1989 году она открывала мне двери в отдельно стоящем одноэтажном здании, в котором располагалась лаборатория патофизиологии, и в которой мне суждено было стать завлабом.  Я еще не догадывался, как все сложится и какой у нас будет вновь набранный  коллектив, но, входя в помещение лаборатории, я уже понимал, что в нем есть хозяйка.  В плане технического оснащения было, как говорится, бедненько, но… чистенько. Комнаты светлые,  много домашних растений. Виварий на улице.

 Марья Петровна давно работала в лаборатории препаратором, пережила реорганизацию института, ухаживала за кроликами и крысами, добросовестно выполняла всю подсобную работу. В то время ей уже было не менее 72 лет. Была ветераном труда. Она когда-то поднимала целину, заработав на квартиру, переехала в Донецк, вышла на пенсию, но продолжала трудиться. Отдельно от нее жила дочь с мужем, в разных городах после армии работали ее внуки.

Петровна была неординарной женщиной. Несмотря на 4 класса образования, в своей жизни она многое повидала. С ней было интересно общаться. Ее часто цитировали сотрудники, потому что отдельные слова, которые входили в ее лексикон, она неправильно выговаривала или по-своему называла, например, лаборатория -  «лаблатория», кабинеты администрации – контора. Многих именовала начальниками.

Бабушка плохо запоминала имена людей, которые приходили к нам в лабораторию, но умела передавать характерные признаки посетителей.

- Приходил этот.

- Кто, Петровна?

- Ну, тот, - и Петровна начинала сильно моргать. Это означало, что заходил известный нам врач Иванов. В другом случае отвечала:

- Тот, который нигде не работает.

И всем было понятно, о ком она говорит.

Возраст не мешал бабушке часто поддавать. Никто из наших сотрудников не мог видеть, когда, где и с кем она это успевала делать. Часто ее спрашивали рабочие больничных мастерских, сантехники, электрики, механики, прачки, швеи и др. Оказывается, Петровна всем им давала небольшие суммы денег взаймы. И она знала, на что давала. А когда те делали покупку, она вовремя появлялась перед  началом трапезы. Ее угощали, она не отказывалась и не засиживалась. В общем, и выпивала старушка, и занятые у нее деньги ей возвращали.

Во время обеденного перерыва мы вместе с ней пили чай с бутербродами, а в посиделках, которые устраивали сотрудники, Петровна тоже лишней не была. У нее за столом всегда было свое  место. Там она сидела, чаще всего слушала. Казалось, что ее серьезно интересовали вопросы, которые касались тяжелой сочетанной травмы, экстракорпоральной  детоксикации, механизмов наркотической зависимости, новых альбомов Deep Purple  или Pink Floyd.

Вначале 90-х  на базе лаборатории патофизиологии мы организовали частную научно-медицинскую структуру и ветклинику. Сотрудников стало больше. Стало больше и посетителей. Но Петровна всегда оставалась полезной и незаменимой, хотя работы ей прибавилось.

Однажды к ней приехали внуки, и они у нее долго гостили. Бабушка была тронута их заботой и угощениями, расчувствовалась. Оказалось, что внукам негде жить. Старушка прописала родню. Потом переоформила на внуков квартиру, понимая, что на этой земле ей вечно жить не придется. А еще через какое-то время родственнички  квартиру продали, деньги пропили и перешли жить к матери. С дочкой Петровна не ладила, и потому уходить ей было никуда. Мест в общежитии института для нее не оказалось. И стала жить бабушка в лаборатории.

С той поры Марья Петровна начала чувствовать себя одинокой. Хотя нам казалось, что мы ее поддерживали во всем, и она в коллективе не страдала от одиночества. Благодаря тому, что она находилась с нами рядом, многие из нас стали задумываться и над своим будущим…

Тем не менее, свою душу, старушка научилась изливать совершенно незнакомым людям, пациентам. Она тихо подсаживалась на стоящий рядом с ними пустой стул и начинала:

- А меня не кормят, – говорила она.

После паузы, и завладев вниманием посетителя, она продолжала рассказывать совершенно фантастические истории. Были в ее рассказах падающие с третьего этажа соседи, больные дети и плохие начальники. Пациенты сопереживали, обычно давали ей деньги и периодически задавали мне вопросы, почему я ничего не предпринимаю для обеспечения ее достойной старости.

К восьмидесяти годам бабушка выглядела бодро, одевалась в чистую одежду (за этим следили женщины лаборатории). Одну туалетную комнату мы переоборудовали в душевую. Но бороться со старческим недержанием мочи у старушки нам было тяжело. Когда Петровна проходила по коридору мимо посетителей, можно было слышать, как они говорили:

- Что-то у них из туалета несет.

Когда в очередной раз институт реформировался, а мы лишились большого помещения и переселились в новое, состоящее из двух комнат (а всего их было пять на этаже, не считая  туалета), Марья Петровна осталась в составе сотрудников нашего отдела патофизиологии и телемедицины. В подсобном помещении у туалета для нее мы поставили топчан, а в конце коридора у окна установили кресло. Теперь это было постоянное место нашей бабушки. 

Петровна убирала в отделе после окончания рабочего дня, в основном находила себе занятия во дворе больницы, ела отдельно, но еду готовили мы.

Наконец появилась дочь нашей бабушки. Мы ее уговорили забирать мать домой хоть на выходные, чтобы та могла помыться и постирать свои вещи. Сначала дочь приезжала за матерью, но потом Петровна стала ездить домой самостоятельно. Зарплата бабушки спасала положение дочери, зятя и внуков, которые постоянно не работали, но регулярно пили и ели.

Петровна, когда приезжала в семью, тоже пила. В будни у нее болела голова, повышалось артериальное давление, прогрессировали старческие проявления.   Однажды она не приехала на работу. Мы волновались. На второй неделе разыскали дочь. Дочь сказала, что мать умерла и что они  ее уже похоронили. Мы отдали деньги и личные вещи.

Мы все однажды уйдем из жизни. Возможно, будем уходить через постепенную беспомощность своего тела. Независимо от нашего сознания, которое в тот момент будет не у каждого, важно, чтобы до самого конца в каждом из нас окружающие видели Человека и личность. Ведь уход из жизни не должен быть унизительным.

Мы помогали Марье Петровне и уважали ее. Может быть, когда придет наш час расставания с жизнью, кто-то будет рядом с нами и тоже отнесется к нам с уважением. Верю…