Пазлы. Глава 10

- Руки заведи назад, как-будто ты в наручниках, - сказал Андрею опер Марат, после того как они поздоровались. Андрей засунул руки за спину и в сопровождении двух
конвоиров прошел по корридорам и пятясь, залез в машину спецконвоя ГНК. Проехав по расчищенной "рабочкой" от снега дороге, они на минуту остановились у въезда в "Кресты",
чтобы конвой продемонстрировал охране изолятора свое табельное оружие. Охранник проверил бумаги бегло осмотрел машину, поднял шлагбаум и наконец, Андрей выехал в мир людей.
Машины неслись по своим делам по питерским дорогам, боялись попасть в пробки и спешили куда-то не опоздать. Нева была закрыта льдом, по которому черными точками гуляли вороны.
Небо было ясное, редкие облака солнцу не мешали светить в глаза, а само солнце не мешало легкому морозу.
Машина быстро прогрелась, а вместе с теплом пришло и чувство свободы.
Опер что-то спрашивал, Андрей что-то отвечал, но глаза его впитывали открытый мир, людей, машины, проносящиеся мимо, дома и купола соборов. Он такой же как и все эти люди - едет
в мягком кресле по улицам одного из самых красивых городов планеты. Андрей никуда не спешил, он насыщался миром, не жадно, спокойно.
Проехали мимо буддийскуого дацана, где готовили очень вкусные буузы. Кажется, Андрей сказал это слово вслух.
- Буддисты едят мясо? - спросил Марат.
- Буряты едят мясо и пьют водку, - ответил Андрей.
- Давно хотел узнать, - продолжил разговор Марат, - эти флажки что означают? Вдоль всего забора на протянутых веревках были развешаны трепещущие на ветру разноцветные
флажки трехугольной формы.
- Пять перво-элементов, - ответил Андрей, не желая продолжать этот разговор. Но Марат не хотел отступать.
- Скажи, Андрей, только честно. Буддизм - это религия прагматическая или похуистическая?
- Буддизм - это наука. Наука о внутреннем мире. Хотя, и о внешнем тоже... Просто там это одно и то же. - Андрей специально говорил загадками, чтобы отбить охоту
спрашивать дальше.
- Хочешь позвонить Марго? - предложил Марат, протягивая телефон. - Можешь предложить ей приехать.
Андрей неуверенно взял трубу, вспоминая номер. К сожалению, он его помнил, но на звонок никто не ответил и это принесло облегчение.
Некоторое время все молчали. Второй опер мирно спал на переднем сиденье, а Марат снова заговорил.
- К чему нужна вся эта религия? Это вообще, что-то дает?
- Надежду, - ответил Андрей, не думая. Первая мысль бывает самая верная.
- Надежду на что?
- На то, что хоть что-то в этом хаосе имеет смысл. И что у жизни есть цель. Так легче переносить эту невыносимую тяжесть бытия.
- То есть, не унимался Марат, - религия - это как говорил классик, всё-таки, опиум для народа?
- К сожалению... для большинства людей это так. Морковка перед носом...- размышлял Андрей.
- А для меньшинства?
- Для меньшинства - это просто карта пути, по которому они выбирают идти, просто потому что никуда не идти невозможно.
- То есть та же морковка?
Андрей на секунду задумался, когда в беседу включился проснувшийся второй опер Илья
- Все пути ведут вникуда... - отрезал он цитатой от дона Хуана.
- А где же во всём этом любовь? - не унимался Марат, обращаясь к Андрею и игнорируя напарника. Но ответил ему опять Илья.
- Бог если и любит нас, то эта любовь совсем не такая, как мы ее представляем. Вот мы избегаем вируса, надеемся что пронесет. Надеемся на любовь и сострадание Бога.
А вирус - это как раз и есть то, как нас любит Бог...
Боже, откуда берутся философствующие опера, - думал Андрей. Похоже было, что этот спор длится у них уже давно.
- Мы все Любовь одинаково понимаем, - возражал Марат, - с этим и живём. Лежа где нибудь в канаве, умирая, ты будешь надеяться, что бог любит тебя и именно по человечески,
а ни как-то там по особому.
Разговор зациклился и, сделав круг, снова вернулся к надежде.
Люди придумали богов чтобы получить ответы на вопросы, на на которых нет ответа, - думал Андрей. Вот почему "нищим духом" проще всего просветлеть. Их не тяготит
тяжесть интеллекта и необходимость расставить всё в этом космосе по полочкам. Через живописные и почти прозрачные пруться всезнания, живой жизни
пробиться сложнее всего.
- В некоторых буддийских школах, - сказал Андрей, - вообще ничего не объясняют. Дают в руки метлу и мети монастырский пол 12 лет пока сам всё не поймёшь.
- Рабочие руки везде нужны, - одобрил Марат. - Молодцы. На время все замолчали.
Надежда правит миром. Надежда создает религии, она строит города... Человек убегает от настоящего в надежду, а по пути создаёт цивилизацию.
Дослужиться до генерала. Купить дом с вертолетной площадкой, чтобы летать, а не ходить. Вечное движение от Лады Калина, через Ленд Ровер к Майбаху. И так
по дурной бесконечности двигаться мечтая всё о большем пока не умрёшь. Мечтать о просветлении или божьей любви - это высший пилотаж амбиций. Мне не нужны все эти ваши
побрякушки - мне нужно бессмертие души. На меньшее я не согласен.
Андрей чувствовал неподдельный живой интерес Марата найти ответы на это подспудное чувство, что что-то не так с этим миром. Этот "червячек" не дает спать некоторыми ночами.
Это чувство, что в жизни что-то упускаешь, что занимаешься не тем, чем надо, а что надо - не знаешь.
Но Андрей ничем не мог ему помочь. Он годами жил с этим чувством и сам не знал, что ему с этим всем делать. Скапливаясь, это чувство
превращается во всасывающую воронку, куда проваливаются все надежды и мечты, ничего не оставляя взамен и переворачивая картину мироздания с ног на голову.
Черное кажется белым, а белое - черным. То, что считал важным, оборачивается миражом, а то, что казалось эфемерной абстракцией становится самым важным...
На суде было скучно. Множество людей собрались ради него, а Андрей чувствовал себя лишним. Его присутствие или отсутствие на этом разыгранном по нотам спектакле не имело никакого значения.
Суд - это ритуал.
Прокурор, ни разу не взглянув на Андрея, монотонным голосом буддийского монаха, читающего мантры, пробормотал заученную касацию как стишок на уроке литературы. Адвокат озвучил всем дословно известную
позицию защиты. Судья для вида, чтобы соблюсти тайну совещательной комнаты, вышла из зала и долго-долго печатала много слов на бесполезной бумаге (зря дерево срубили) давно готовый приговор о продлении
меры пресечения Андрея Шиваева ещё на два месяца. Спектакль окончен. Столько работы такого количества людей произведено  просто для того,
чтобы изобразить цивилизацию. Судья так же монотонно зачитала всё множество листов, не пропадать же труду, а Андрей скучал, смотрел в окно и рассматривал красавицу-секретаршу, записывающую протокол заседания
 и изредка украдкой взволнованно на него погладывающую.
Есть вопросы? Нет вопросов. Распишитесь и идите в свою камеру, еште баланду, а мне домой уже пора, дети ждут, муж ужин приготовил и постелил кровать, чтобы распотрошить её всемте, зализывая
раны прошедшего дня.
Когда-то, живой голос пророков задавили формальностями религиозные институты, усреднив послание до уровня среднего интеллекта.
Точно так же идею справедливости забюракратизировали судебной волокитой, пряча за ней отсутствие совести.
Подняли ни свет-ни заря, шесть часов продержали в "собачнике" с драными стенами, парашей и сухпайком без горячей воды. И всё только для того, чтобы соблюсти ритуал. А теперь обратно в "собачник", снова унизительный
шмон с голожопыми приседаниями... нормально. Бывает.
Марго перезвонила, когда выходили из здания суда и когда приезжать увидеться было уже поздно. Марат отошел, чтобы поговорить с ней наедине. Оказалось, что она и не может приехать. Или не хочет, сославшись на работу.
Тоже бывает.
Ехали молча. Какой-то парень на остановке пытался поймать маршрутку. Андрею захотелось стереть это недовольство с его лица - ты можешь ехать вправо или влево или не ехать вообще, перед тобой целый мир с любыми дорогами,
Андрей же мог ехать только в этой маршрутке и только по одному маршруту.
Андрей мечтательно представил как на город падает метеорит, перекрывая дорогу и вызывая панику власти. Сгорают в огне базы данных, волкам уже не до Андрея, они ищут добычу ближе к телу, спасая самих себя...
Ведь как-никак, на дворе 2012 год, самый, что ни на есть декабрь...
Но нет. Доехали без пробок.
Ты хочешь идеального мира. Отсуда тоска в глазах и морщины на лице, множащиеся с годами. Это накопленное сопротивление - мертвые и схороненные в твоем теле воины, павшие в битве идеального с реальным. Реальное всегда победит.
Их будет больше - битва духа с материей обречена нак смерть. Ну сколько ты ещё протанцуешь по этой земле, выглядывая из отверстий своего скафандра и пытаясь привести в соответствие то, что чувствуешь с тем, что есть. Сколько
ошибок наделаешь, пытаясь разгадать эту загадку. Путая любовь с ревностью, зов сердца принимая за боль, то загоняя экзистенциальную печаль внутрь, чтобы не видеть, то окунаясь с головой в её глубины, чтобы не потерять.
Сколько зла ещё причинишь людям, не разобравшись в себе, сколько поразишь невинных мишеней стрелами собственной глупости. Да и сам как стрела, пущенная неизвестным лучником, обреченная лететь и лететь пока не выдохнется сила лука.
Попадешь ли в цель или упадешь в поле, заростая травой...
Человек - это парадокс, расщеплённый надвое между небом и землёй. Это колба неведомого алхимика, мешающего ингридиенты, чтобы превратить горстку пепла обратно в сверкающую Звезду.
Немного одиночества, чуть тоски, капельку смеха, щепотку ума и ложку безумия... Добавить огня и дать настояться лет семьдесят, чтобы перебродило и вспенилось. Закрыть крышкой и ждать взрыва. Нет реакции? Давай ещё разок... Наверное, чего-то
не хватает. Время есть, времени столько, что можно забыть о нём как о понятии. Взрыв неизбежен, только добавить ещё огня... не спешит алхимик, впереди и позади него вечность.
Ты уже успел. Просто гори. Рано или поздно, поблуждав и помыкаясь, электроны нащупают термоядерную комбинацию - у них всё для этого есть.
А твоё мимолётное замешательство лишь стадия в череде превращений, оно само лишь ингридиент для этого супа. Просто сложна формула взрыва, много факторов должны совпасть, чтобы это сработало по твоей собственной воле. Чтобы
ты сам решил стать Звездой. И чтобы сам стал Ей...

Там-да-да-дам! - Провозгласил молодой арестант появление в "собачнике" маленького лвсоватого человечка лет сорока пяти.
- Это он?
- Да, собственной персоной. Двенадцать лет получил всего.
Все взгляды обратились к вошедшему.
- Так ты - педофил? - обратился к нему грузин. Человечек что-то невнятно промычал.
- Ты - педофил, тебя спрашивают, что ты мямлешь там?
- Да...
- Маленьких девочек любишь?
- Мальчиков, - уточнил кто-то из арестантов.
- Сколько лет было мальчику?, - давил грузин.
- ... одинадцать...
- Тебя уже выебали?
- ... - педофил снова промычал что-то неразборчивое.
- Не слышу! Тебя спрашивают, ты - опущенный?
- Да... опущенный.
- А чего не объявляешься, мразь?
Опущенный педофил поискал глазами сочувствия.
- Тварь! ***та ****ая! - процедил ясноглазый таджик.
Человечек дернулся как от ожога и зацепился глазами за Андрея, пожирая взгладом тлеющую в его руках сигарету. Андрей протянул ему огрызок, стараясь не смотреть в глаза, чтобы не увидеть в них человека.
Но посмотрел. Человека там и небыло - тень человека. Монстра тоже небыло - чудовище пряталось в прошлом или в будущем, в глубинах бездонной психики.
- Ты убил его? Расчленил? - продолжал пытку грузин.
- Нет-нет... - человечек так затряс головой, словно говоря: как вы могли такое подумать.
- А в хате с педофилами сидишь?
- Нет, 131-я и 132-я.
- С насильниками. Три сапога - пара. Пробовал их поцеловать?
- Человечек снова затряс головой и от него временно отстали.  Зеки заговорили о своём, а педофил остался в собственном аду.
Всю оставшуюся жизнь теперь он будет отвечать за поступок. Путь его будет тернистым и будет чистилищем, если вообще хватит остатков духа на какой-то путь.
Один раз пересеки границу человеческого и окажешься за ней. Через время изменится даже твой облик, а люди посадят тебя в клетку как зверя. Но тебе не будет места даже среди зверей,
потому что легче зверю стать человеком, чем человеку, ставшему зверем, вернуть себе человеческий облик. Хотя, бывает всякое.
Вверх, в гору идти трудно. поднимаешься медленно, шаг за шагом. Вниз же катишься стремительно камнем пока не достигнешь дна.
Андрею стало плохо. К уголку глаз добавилась основа будущей морщинки. Это же я... - думал Андрей, глядя на человечка. И это я, - думал он, смотря на таджика. И на грузина, и на амбала, и на корпусных, и на конвоиров.
Стало себя невыносимо жаль. Оковы, стягивающие душу, казались неодолимыми. Душе - одной на всех, предстоит пройти невообразимый путь, чтобы обрести былую цельность.

Ашот встретил Андрея широкой улыбкой, когда тот переступил порог своей хаты.
- Андрей. Красавчик! Я думал тебя домой отпустили...
- Отпустили. Домой. - Андрей снял куртку и повесил на крючек своей "шконки".
В каждой камере свой маленький дом. Если птицы имеют гнёзда. Если звери имеют норы. То и у сына человеческого есть гнездо или нора, чтобы голову преклонить. Ему просто этого мало.