Шепот волны. 36 Татьяна Дума

 36

 Дядя Веня заиграл. Скрипка осторожно искала пути к нашим сердцам. Официант принес заказ. Я с удивлением посмотрел на Якова. Мне о таких возможностях официант не сообщил, блюда, которые он мне предложил,  были предельно будничными.
- Миша, давай поужинаем. Надеюсь, мой выбор тебе придется по вкусу, - он жестом пригласил начать трапезу.
Официант принес три  бутылки вина. Мне предложили сделать выбор. Это было сложно. Все вина были коллекционные. Я понял, что дядя будет демонстрировать свое гостеприимство, он был щедр в этот вечер.

 Мне не хотелось говорить. Я ждал, что же будет дальше. Мне все еще не удавалось согреться, тем более – расслабиться. Второй бокал вина сделал свое дело. Или кудесник Веня нашел нужную интонацию, не знаю. Мышцы расслабились, тепло разошлось по телу, мой взгляд стал менее настороженным. Дядя понял, что можно начинать:

- Мойша, - я не дал ему договорить.
- Меня зовут Михаил, как и моего отца. Пожалуйста, не путайте.
Дядя спокойно воспринял мое резкое замечание, продолжил, не меняя тона:
- Господин Коган, надеюсь, такое обращение не встретит возражений? – он добродушно улыбался, а мне стало неловко за свою несдержанность.

Я улыбнулся в ответ:
- Безусловно, принимаю.
- Так вот, наша встреча имеет своей целью две задачи. Официальная часть ждет нас в Швейцарии, куда, я надеюсь, мы вылетим на моем самолете через два дня. Неофициальная часть значительно сложнее, я бы сказал – важнее. Мне многое известно о тебе, но не все. Я хотел бы восполнить пробелы, если ты не будешь возражать. Насколько я понимаю – ты не знаешь ничего о нас.
- Совершенно ничего. Я не уверен, что хочу что-либо знать. Кроме того,  у меня возник другой вопрос. Откуда и что вы можете знать о моей жизни?
- Давай поступим так. Начнешь ты. Все ответы на твои вопросы я дам. Исчерпывающие ответы, поверь. Ты первый расскажешь, что тебе известно о твоих родителях и истории их женитьбы. Возможно, отец рассказывал тебе хотя бы о своем детстве, - я отрицательно покачал головой.
- Тогда это не займет много времени. Если ты не возражаешь, я готов выслушать тебя.

 Я задумался. Все мои знания сводились к записям в дневнике Лели. Родители никогда не касались каких-либо подробностей. Впрочем, я никогда ими не интересовался. Ситуация была странной. Мне все меньше хотелось рассказывать о себе и нашей семье. Я решил ограничиться самыми краткими сведениями:

- Я вряд ли смогу вам что-то новое сообщить. Я прочитал в дневнике Ольги Александровны историю любви моих родителей. Она, как и мое рождение, могла быть значительно трагичнее, если бы не самоотверженные действия Лели. Ваша семья не приняла маму, им запрещали дружить, когда поняли, что дружба перерастает в любовь. Они приняли запрет, но решили встретиться в Москве, куда оба поехали поступать. Они успешно поступили в университет. Случилось естественное событие – мама узнала о беременности. Они расписались, возникли материальные трудности. Отец, в силу молодости,  был растерян, он приезжал просить помощь у семьи. Ему в ней отказали. Более того, потребовали сдать ребенка в приют и оформить развод. В противном случае, он не будет членом семьи и может о ней забыть. Я не искажаю события, Яков? – я вопросительно посмотрел на собеседника.

 Он слушал с предельным вниманием, слегка кивнул, подтверждая правдивость моих слов. Я продолжил:
- Если бы не поддержка и помощь Лели, то трудно представить, чем бы все могло закончиться. Она взяла на себя все хлопоты, забрав меня в Крым, дав родителям возможность успешно окончить учебу и заниматься тем, о чем они мечтали. До окончания школы я жил в поселке.  С родителями я виделся во время  их отпусков и в каникулы, если они не были в командировках.  Однажды  мальчишки сказали мне, что моя бабушка живет в красивом белом доме.  Так его все называли в поселке. Она не хочет меня знать. Я сразу прибежал к Леле и спросил ее. Она твердо сказала мне, что я не имею никакого отношения к тем Коганам, мы однофамильцы, а мальчишки просто выдумывают. Вот и все мои знания, -  я замолчал, опустив голову.

 Веня подошел к нашему столику и стал играть что-то щемящее. Боль за родителей подступила к горлу. Я, как мальчишка, выкрикнул:
- Моя мама была красавицей. Она блестящий математик.
Яков не дал мне продолжить, положив руку на мое плечо:
- Я знаю, Миша. Она была всегда ослепительно красивой. За что моему брату такое счастье, я не понимал никогда. Возможно, ему очень повезло. Успокойся.