Обруч, а не Добрич лопнул

   ОБРУЧ, А НЕ ДОБРИЧ ЛОПНУЛ
   Соседями и с востока, и с запада на нашей улице были Серебряковы. Семьи по-своему интересные. Расскажу о восточных Серебряковы.

   Старшим у них был дед Добрич. Я его даже не помню, маленьким был, когда он умер. Имя это или прозвище - не знаю. А запомнился мне он по следующему случаю.

   Среди зимы в нашем доме случился переполох. В погребе, где хранились запасы продуктов, у кадки с соленьями лопнул обруч. Видимо, стал вытекать рассол. Это было обнаружено. А без рассола хоть огурцы, хоть капуста пропадут. Чтобы спасти продукт, нужно было срочно переложить его в крепкую посудину. Этим и занималась наша мама. И мы знали, что она спустилась в погреб, спасает продукцию. Мы- это я и малолетняя сестренка.

   Тут приходит домой отец. Он до войны был механизатором и ходил всю зиму за семь километров в МТС ремонтировать технику. Спрашивает нас: где мама. Я бойко отвечаю:

   -Добрич лопнул. Она пошла туда.

   Я не понимал различия между словами "обруч" и "Добрич" и сказал неправильно. Отец повернулся и быстро пошел к соседям. Он решил, что что-то случилось с дедом Добричем. Убедившись, что с ним все в порядке, недоумевая, он снова начал расспрашивать меня, где же мама. Тут все и прояснилось. Ну и смеху же было у нас в доме!

   А Добрич как-то незаметно для меня ушел из жизни. А в семье Серебрянкиных появился дядя Иван. Его, тяжело раненного на фронте, видимо, как безнадежного, доставили в родной дом. Где он и умер месяца через три.

   В селе его звали "Шаляпин". Рассказывали, что он обладал необыкновенным голосом. Если он пел во всю силу голоса - керосиновые лампы гасли. Мог настроить свой голос так, что на столах бокалы разбивались. Богатырский, видать был мужик.

   У нас тоже была керосиновая лампа. Я смотрел на нее и не мог понять: как она от голоса может потушиться? Чтобы погасить огонь в лампе, в стекло дуют сверху, да и то не с первого раза лампа тухнет. А как это - бокалы разлетаются на осколки? Но в селе и у нас в доме говорили, что все это было.

   В семье Серебрянкиных было четверо детей: старшая - Клавдия, потом Надежда и двойняшки Володя и Вася. Когда привезли отца, малышам вряд ли было года по четыре.

   За что я не люблю деревню, так это за сплетни. Кто-нибудь что-нибудь где-нибудь выдумает - и пойдет молва гулять по всему селу. Когда дядя Иван умер, стали шептаться, что жена его, тетка Анисья, уморила раненого голодом. Все, что предназначалось ему из продуктов, она, дескать, скармливала детям. Мы-то по соседству знали, что он отказывался от еды из-за слабости и ранения. Питался через силу, из рук жены. Рана его была смертельной. Только богатырское здоровье позволило ему так долго продержаться.

   Володя и Вася росли на моих глазах. Они моложе меня года на три. Быть бы и им здоровяками, все признаки для этого были. Но только чем мы тогда питались? Тот, кто не умер зимой и доживал до весны, отъедался травами. Мы ели все, что не ядовито: одуванчики, лук полевой, молодые побеги - рожки рогоза и аира и их корневища, лебеду, много других трав, названий которым мы не знали. Все пробовали на вкус. Кроме белены. Ее нам в первую очередь показывали и предупреждали, что она ядовита.

   От этого животы у нас были вздутыми. У кого больше, у кого меньше. Особенно большой живот был у Володьки. Когда мы купались, он ложился на воду вверх животом и не тонул. У нас это не получалось. Видать, живот был меньше.

   В армии ребята не служили: комиссию не прошли. Василий стал водителем в колхозе, Володя - механизатором. Обзавелись семьями. Голоса от отца никто из них не унаследовал.
 http://proza.ru/2020/04/14/938
________________________________________