Самур. Хождение по мукам. Глава 10

   Едва избежав одной опасности, Самур тут же столкнулся с другой — с хозяином флигеля по прозвищу Шуц. Это был куркуль и корыстолюбец, каких ещё не видывали! Чтобы не тратить электроэнергию, он не звонил в дверь, а стучал. Даже лампочка, которую он повесил во флигеле, была какая-то несоветская: кривая и сморщенная, как груша, чудом сохранившаяся до весны. Наверное, сам смастерил её, ирод!

К тому же он был человеком нелюдимым. Ни с кем не дружил и к себе никого не приводил. Единственным, кому он доверял свои сокровенные мысли, был Барбос. Шуц купил его на Птичьем рынке ещё совсем маленьким и слепым щенком. Продавец сказал, что этот несмышлёныш редкой породы — хохлатый козтерьер. Клиент никогда не слышал о такой породе, но всё же купил щенка, потому что стоил тот очень дёшево.

Пока он размышлял, зачем собаке понадобились копытца, у неё успели прорезаться и рожки. Оказалось, что это обычный козёл, правда, пуховой породы. Вот тебе и «козтерьер»! Но не переименовывать же? Так и остался Барбосом. Недаром психологи говорят, что имя определяет характер. Вскоре и у «хохлатки» начали проявляться собачьи повадки: она стала метить столбы, как и положено добропорядочному псу, и, угрожающе виляя куцым хвостом, бросалась наперерез всем, кто приближался к её территории. Не для того, чтобы забодать, а чтобы «стрельнуть» папиросу. К куреву и пиву «ворошиловского стрелка» ради потехи приохотили пивные алкоголики, пока его хозяин был на работе.

Постояльца Барбос недолюбливал, так как тот не курил, да и к пиву пристрастия не испытывал. Поэтому при каждом удобном случае норовил поддеть недоброжелателя рогом. Вот и в этот раз, заприметив Самура, он ринулся в атаку.

Увидев Шуца с охраной, Самур сжался, как пружина, ожидая, что ему предъявят счёт за проживание. К счастью, на этот раз обошлось. Хозяин спросил, где можно починить телевизор, у которого «всё работает, только нет звука и изображения». Самур по доброй воле взялся за диагностику и обнаружил, что проблема не в телевизоре, а в стабилизаторе, купленном Шуцем на барахолке. Внутри аппарата, кроме кирпича и оборванного куска провода, ничего не было.

— Вот! — торжественно сказал Самур, с грохотом выложив находку на стол. — Кажись, оскольский, жжённый.

Шуц выкатил зелёные глаза и завопил:

— Ну, сявки, погодите, доберусь я до вас! Да как вы посмели надуть ветерана войны, жертву немецкой оккупации? Глянь сюда, — слезливо добавил он, приложив руку квартиранта к бугру на своей голове, — нащупал? Вот как фашист огрел меня мёрзлой буханкой, когда я попросил у этого гада краюху хлеба!

Да врал он всё! Соседи рассказывали, что во время войны Шуц служил у немцев в шуцманшафт-батальоне, за что и отправили его изучать флору и фауну Сибири.

Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Шуц, заметив, что квартирант разбирается не только в телевизорах, но и в кирпичах, предложил ему работу электрика в ремонтно-строительном управлении, где сам работал механиком. Однако поставил условие: первую зарплату Самур должен пожертвовать Барбосу.

Вот так Самур, к счастью, нашёл себе занятие. Он целый день бегал по строительным площадкам, устраняя неполадки в электрическом оборудовании. И это не было для него в тягость. Единственный агрегат, к которому его не подпускали, был походный самогонный аппарат, который сам и создал. Шуц никому его не доверял и всегда держал при себе. Вернее, на себе, за спиной. Зато все на стройке легко могли найти механика по шлейфу дыма и запаху сивухи.

В повседневной суете и хлопотах время пролетело незаметно. К осени Самур получил долгожданный ответ из Минвуза. К великой радости, вместо «свободного диплома» ему дали направление на завод по месту жительства.

Однако Самур ощущал и глубокую грусть, расставаясь с городом, который стал ему родным, где прошли лучшие годы его жизни. Не зря Булат Окуджава воспел этот город в своих стихах.

И хворости мои, и горести,
Всё, что болело, всё, что жгло,
Вдруг потонуло в этом городе,
Вдруг отболело и прошло.


      Рисунок Наби Анкаева