Долюшка

Кубань сейчас течет тихо совсем, местами она почти пересохшая, но кое-где бурлит на перекатах. Крутые берега сползают желтыми языками глины, где-то, как бусами украшены большими камнями, у самого края  большие   круглые валуны облизывает темная вода. Кое-где по берегу лес, да кустарник из шиповника, и боярышника. Кусты густо  облеплены незрелыми еще плодами. По левому берегу круча сползает брюхом в большую лужу,  которая осталась в яме после последнего дождя. Накупавшись и наевшись  возле неё, подрёмывали  домашние гуси. Только вожак, вытянув шею, зорко поглядывал по сторонам. Неожиданно «гикнул» беспокойно и уставился наверх кручи. Оттуда послышался веселый смех и чей-то разговор.

Сверху по крутой дорожке спускались несколько ребятишек. Они пришли за своим стадом. Но прежде чем погнать гусиное стадо домой, как всегда, решили искупаться. На всём ходу, они стягивали с себя свою худую одежонку и голышом один за другим,  плюхались с разбегу в реку. Повизгивая громко, и подныривая друг под друга, ребятня азартно плескалась. Но это было не долго. Кубанская вода была даже для лета холодноватая. Тот, что повыше из парнишек  призывно свистнул и добавил по старшинству:- А ну айда домой. Один за другим натягивали они свои рубашонки и штанишки. Попрыгав поочередно на ногах, и потрясая головой, «выплюхивали» воду из ушей. Потом похватав свои  хворостинки, и подняв свистом каждый свою стаю гусей, погнали их домой,  до хаты.
Впереди перед ними наверху, на холме, виднелись дома большого села. Почти все  крытые камышом, а стены их выбеленные мелом, подведенные густой, рыжей  глиной. От этого они казались похожими друг на друга, как опята. Некоторые с покосившимися крышами, да с худым плетнем. Улицы разбегались в разные стороны от площади, только сельсовет под красной крышей стоял как всегда в  середине, в нужном месте. Одна из улиц выходила к реке и с десяток дворов стояли почти над обрывом.
Большой травянистый луг подкатился к одному подворью. Дом стоял особняком в конце улицы, часть окон выходила в сад и на реку. Добротный плетень защищал его от скотины и чужого глаза. Во дворе было чисто, почти везде был порядок. Чувствовалась крепкая рука хозяина.
Под не большим навесом дымилась летняя печка, в чугунках кипело и в сковородке шкварчало сало. С этим всем лихо управлялась молодица. На вид  ей около тридцати. Ситцевое платье подвязано свежим фартуком.  Цветастый платок её сбился назад, и из-под него выбились волосы, медно-рыжего цвета. За подол юбки держалась девчонка лет двух, трёх. Путалась  всё время под ногами, мешала матери. Та пыталась занять помощницу, сунула ей морковку, и усадила на лавку под навес, к столу. Заправляя волосы, под сбившуюся косынку, женщина услышала стук калитки. Повернулась на голос.
Во двор быстро вошел мужчина и направился к ней. Он был среднего роста, крепкого телосложения. Кудрявые светло-русые  волосы вились и были почти до плеч, голова не покрыта. В руках он крепко сжимал фуражку. С криком:- Папа! К нему бросилась кудрявая девчушка. И вот через минуту четыре  серо-голубых глаз смотрели на женщину, а она на них, вопрошающе.
-Ну, что Ваня? - пытливо вглядываясь в  его глаза, спросила она.
-Дали землю жена! Можно хоть завтра ехать в артель! - гордо сказал мужчина. Но через минуту он сник. Понуро сел на лавку.
- Не знаю  только, как с отцом  разговаривать, а Ира? Нам же придётся далёко из села уезжать.Уж об этом то он не помышлял.
- Не переживай, скажем, он же сам этого хотел. Мы же не одни отделяемся. Брат твой Федор тоже решился, переезжает всей семьёй. Выстоим Ваня, надо уже своим домом жить. Семья у нас, детки пошли. Женщина погладила мужа по плечу, а потом белокурую  голову малышки. Она села рядом, расправила фартук на животе, вздохнула. Да разговор предстоит нелёгкий…
Свёкор был крутого, железного характера,  даже иногда был очень сильно грубый. Требуя подчинения  и исполнения своей воли, так иногда даст кулаком по столу, чашки крошились в черепки, а ложки  вылетали в сенцы. Только мать свою он  почитал и по её просьбе мог изменить своё решение.  Старая бабушка Лукерия   была властная старуха, вторая часть» трона» в доме была у неё. Мать Ивана, Дарья Порфирьевна не смела глаз поднять, а не то что её ослушаться, а уж сношки тем  более. Цыц! Сказала баба Луша,как отрезала, да ещё посохом в конце разговора огреет. Всё мол, точка.
Мысли Ирины прервал голос мужа.
-Ну, что Орюшка задумалась? Семь бед, один ответ. Вот вечером и будем ответ держать. Пойду я на баз, управлять скотину. Скоро все наши с поля приедут, а ты стряпай, что там заказывали к ужину.
-Да управлюсь я Ванечка, сам знаешь скорая я на руку. Ты ещё закром* залатай, что тятя велел. И тут же,  молодица ухватом  на печи стала ловко переставлять чугуны, уже  почти с готовой стряпней. Она освобождала место для сковороды. Осталось испечь пышки, тесто как раз подошло. Ирина, под сеяла  муку  на стол, взяв порцию теста стала скалкой раскатывать до нужного размера  пышки.  Немного успокоившись и настроив свое дыхание Ирина запела:

Ах, моя ты долюшка
Девушки  в дому
Прополоть на зорьке
Огород, бахчу.

В чистом сарафане
Замесить квашню,
Тесто на сметане,
Пироги к огню.

Ах, моя ты долюшка
Пяльцы, мулине
Распахну окошко
Вышью на холсте:

Веточку, соловушку
Росы на листе,
С фруктами лукошко,
Крест на пояске.

Ах, моя ты долюшка.
Босиком,  в жару
Травы от хворобушки
Соберу  в семью.

Колос в  чистом полюшке,
Поспевает рожь.            
В небе жар от солнышка,
Думки ж гонят дрожь.

Стелется дорожка
Замуж, да к венцу.
Поклонюсь свекровушке,
Мужу молодцу.

Сладилось бы, с любилось,
Если б не одно.
Счастья нет, лишь мука
без любви житьё.

Ирина ловко одну, за одной выпекала  пышки к ужину. Работы много, семья большая. Вдруг издалека, с базу послышалась песня, пел муж. Ох и мастер он был в этом, заслушаешься. Не то, что она, Ира задумалась о муже и о себе.

Семь лет назад Ирина вышла  замуж за Ивана. Не было  большой любви, так, года  подошли её. Вот сваха и сосватала Ивана. У каждого из них до этого своя была история.
 Иван был до неё не удачно женат, а  жених Ирины,  и любил её, но женился на другой девушке. В не простой год   отказались её сватать. Болела  Ирина тяжело, и долго. Простыла как то осенью, а затянулась болезнь надолго
– Сильно хворая она, а нам нужна работница в доме, - с  этими словами  родители посватали другую девушку своему сыну.
Ну как бы там ни было, дело это уже прошлое. Сейчас Ирина замужем и счастлива. Иван оказался хорошим, добрым человеком. Жалел её, худого слова от него не слышала. Любовь пришла к ним не сразу, но теперь они  оба знают, что она между ними есть. И все  бы ничего, только семья у свёкров с годами разрослась,стала уж очень большая, суетно становилось  жить. Шестеро сыновей, да столько же девок. Сестер выдавали замуж, а вот братья мужа один за другим женились, и приводили в дом невесток. Рождались дети у каждого, и на одном подворье тесновато стало. Да и новые перемены пришли. Стали организовываться коммуны, артели, потом колхозы пошли. Менялись устои уклады. Только в ихней семье старики пытались всё оставить как есть.
Свёкор старался держать всех в «ежовых рукавицах». А как же иначе, поля свои были, крепкое держали хозяйство, за всем глаз да глаз нужен. Он, Яков Федорович всем был благодетель, родитель кормилец. Всё бы ничего, да по чудить любил старик, всегда после базара раздаривал подарки, а взамен что бы поклоны в его адрес отбивались,  да хвалебную лесть послушать любил.
После бани требовал расшитую праздничную рубаху, тулуп, да лошадь. Сыновья под уздцы вели коня, а свекор, этаким «важным Императором» выезжал через распахнутые ворота база и заезжал в другие в свой двор, к дому.  Всё семейство ожидало его у порога да кланялось  в пояс, приговаривая »батюшка благодетель, кормилец наш долгие вам лета». Ирина с трудом сдерживала себя. Никто в семье не был нахлебником, не покладая рук с зари до зари трудились все члены семейства. А благодетель и кормилец только один.
И вот этот бунт случился. Подошел четверг. Свёкор засобирался  в баню,  весело посвистывая и покряхтывая. Всё понятно, чикушечка значит  уже там дожидается вместе с закуской. Федот старший сын уже всё  организовал. Он всегда готовил баню и ходил с отцом на помывку. Федор же с Петром ждали условного свиста от Федота что бы забрать отца из  бани. И когда в очередной раз послышался заливистый свист а следом голос свёкра горлопанящего песню, Ирина встала между братьями, схватила коня за узду:- Не дам. Видано ли это на своём базу из бани в горницу на коне ехать. Что за скоморошество. Зачем потакаете пьянству и чудачеству. Вы же уже то же батьки, детям свои не стыдно в глаза глядеть. Не дам коня. А вы в горницу идите, тятенька сам придет. Из дома Ирина в тот вечер никого не выпустила
Свекра никто не встретил, коня не подвели, барину никто в тот вечер не поклонился. Не дождавшись никого, у него случилась истерика, он бегал по пустому двору кричал, что раз он никому не нужен, то он повесится. Угроза так и осталась пустой, наоравшись с зажатыми в кулаке вожжами, в пьяном угаре он уснул в сенях на сундуке. Утром с потухшим взглядом похмеляясь, свёкор заворчал: - Так значить, вы все против родного батька?
-Да нет, соседи вон уже смеются з нас. На забор «вешаются»,  приходят, спектаклю  бесплатного ждут. Стыдно, батя нас на посмешище выставлять.
-А, так цэ ты, змея подколодная всех утоптала против ридного батька супротив идти. Ну, Ирина не ожидал от тебя.
-Не пейте, не чудите более, и мир будет в доме.
-Не а, не будет нам на одном базу житья. Добра ты молодица, работящая, но строптива. Сбирайся, гэть с моего двора.  И ты Ванька, боле мне не сын. Раз твоя жинка тобой помыкает, отца твоего опозорила. За хлеб мой мне  же и не уважение. Съезжайте куда хотите, с глаз моих гэть. Для убедительности прошелся кулаком по столу. Бах!
Ирина знала, что будет непросто, но что бы прям так свекор решился их выгнать в никуда. Это было неожиданно.
Отсрочку получили они с Иваном при поддержке свекрови Дарьи Порфирьевны. Та подошла к свекрови пошептала ей что-то на ухо, старуха насупилась, свела брови вместе, поплямкала своими выцветшими губами потом дотянулась клюкой до ноги сына, пнула:-Найдут куда съехать, тогда и соберутся. Дитё же у них малое,  забыл.Вот и  весь мой сказ! Стукнув палкой о глиняный пол, удалилась на свою половину дома.В доме воцарилась гробовая тишина.Одна Ирина взмахнув руками сказала:- Ну и ладненько.Что Господь не делает, всё к лучшему.Пойду потихоньку собираться. картинка живопись с интернета
картинка