Макаровы Глава 10-12

Глава 10

ВАЛЯ
 
Город ошеломил ее, даже напугал своим шумом, большим количеством людей, машин, высокими домами, деревянными тротуарами. Люди громко разговаривали, смеялись, не обращая внимания, друг на друга. Никто ни с кем не здоровался, не останавливался поговорить. Девушки были нарядные, веселые, с накрашенными губами, высокими прическами, в капроновых чулках, туфлях на каблуках и шифоновых платьях. Мужчины в основном в гимнастерках, но попадались и в легких парусиновых штанах и теннисках, а встречались и в костюмах и шляпах. Валя привыкла, что в деревне если разговаривают, то останавливаются, говорят не громко. Встречаясь, здороваются, спрашивают друг у друга о делах. Накрашенных практически нет. Одеваются все просто. Ситец, вязаные кофты, ботинки. Осенью, весной фуфайки, на выход плюшевые кафтаны, зимой зипуны из овчины и валенки.
Валя оглядела свой наряд, вздохнула и пошла к справочному бюро, будке, которая стояла невдалеке от вокзала. Главное на ней чистое, новое штапельное платье, и более-менее приличный пиджак, хоть и не модный. Узнав, как доехать до техникума, она села на трамвай и поехала по полученному адресу. Техникумом было двухэтажное побеленное здание с большими окнами. Во дворе толпился народ. В основном это были молодые девушки. Валя заметила только одного худого в очках парня. Оглядев девушек, Валя облегченно вздохнула. Практически все были одеты так же, как и она. Выделялись только две девушки. Сразу было понятно, что они местные. Они смотрели на всех остальных с превосходством и посмеивались. В приемной комиссии просмотрев аттестат, документы приняли сразу и отправили в общежитие, получать постельное белье и комнату. Обрадованная Валя пошла на выход, когда ее окликнула пожилая женщина из комиссии.
- Девочка, подожди минутку.
У Вали ухнуло сердце. А, вдруг, что-то не понравилось в ее документах и ей сейчас откажут?
Женщина подошла, улыбнулась.
- Пойдем, поговорим ко мне в кабинет.
Они прошли по коридору, поднялись на второй этаж и подошли к двери, на табличке которой было написано «Директор». Валя совсем оробела. Они зашли в кабинет, женщина села за стол и указала Вале на стул.
- Присаживайся, расскажи о себе, о семье. Откуда ты.
Валя начала свой рассказ. Женщина внимательно слушала, потом сказала:
- Это хорошо, что отец жив и мама есть. Я вот, что хочу тебе сказать, девочка, не надо тебе к нам идти.
- Почему? Вы считаете, что я не смогу учиться и учить детей?
- Нет, что ты! – замахала руками женщина, - наоборот. У тебя очень хороший аттестат, да и сама ты, как я вижу девушка достойная. Тебе в институт надо. Тем более, что тебе история нравиться. А техникум он дает образование средне-специальное. Будешь учителем начальных классов.
- Нет, я не могу в институт. Там четыре года учиться надо. А говорят, что пять сделают.
- И, что? Ты думаешь это очень долго? Не заметишь, как эти годы пролетят. Жизнь, деточка быстро проходит.
- А жить я где буду? И на что?
- Так родители помогут. Или нет?
- Нет. Мама сказала, что еще сестру учить надо и брат маленький. Да и папа плохо себя после ранения чувствует. У него рана не заживает. Здесь общежитие есть. Стипендия сказали, будет, если хорошо учиться буду.
- Так и в институте тоже общежитие есть и стипендию платят. Послушай моего совета деточка, поступай в институт. А если уж совсем тяжко будет, к нам всегда вернуться сможешь. Я тебя возьму.
Валя задумалась. Ей, конечно, очень хотелось в институт на исторический факультет, но и маму она боялась ослушаться, а больше всего боялась, что не сможет учиться в институте. Это же высшее образование. А она окончила сельскую школу.
- Ну, что решила? Давай, я своему приятелю позвоню, скажу о тебе, ты сходишь, поговоришь, и если не понравиться, вернешься. – Она сняла трубку, сказала номер, - Саня, здравствуй. Нормально. А, ты? Хорошо. Слушай, хочу к тебе девочку прислать. Хорошая девочка. Поговори с ней. Ко мне? Я-то с радостью. Только жалко. Умная девочка. Ей учиться надо. Да, в институте. Ну и что, что мужчины с фронта вернулись? Вне конкурса идут? Ну, пусть попробует. Не получиться, я ее приму к себе. Спасибо, дорогой. До встречи. – Она положила трубку и посмотрела на Валю, - Ну, вот и все. Давай, иди. Время еще ранее, успеешь. Если решишь вернуться, приходи. Вот тебе адрес. Сядешь на трамвай, остановку я тебе написала. Удачи!
Валя вышла из кабинета, дошла до трамвайной остановки, села в трамвай. Мысли метались, не давая успокоиться, и сосредоточится. Доехала она быстро. Здание института не слишком отличалось от техникума. Только что этажей было три. До него надо было идти в горку. Задул ветер, поднял вверх песок. Валя закрыла глаза.
- Чего замерла? Тебе плохо? – услышала она над ухом голос.
Валя открыла глаза. Рядом с ней стоял молодой парень лет двадцати.
- Нет, спасибо, нормально. Песок просто.
Парень рассмеялся, – ты откуда такая вежливая и красивая?
Валя смутилась и покраснела. Парень всплеснул руками – смотри, она еще и краснеть умеет.
Валя, закрыла лицо руками и побежала к зданию. Парень весело смеялся ей в след. Саня оказался пожилым мужчиной лет шестидесяти, с седой головой, морщинами и молодыми, голубыми глазами. Звали его Александр Петрович, и был он заведующий  Кафедрой истории. Посмотрев документы Вали, улыбнулся, - ну, что птичка-синичка, хочешь у нас учиться?
- Не знаю.
- А чего это ты такая не знающая. История нравится?
- Очень!
- А что нравиться?
- Древняя Греция. Правление Романовых. Революция.  Да, много чего. – вдруг осмелела Валя.
- А откуда, вдруг такой интерес?
- У нас учитель был из Ленинграда, он так интересно рассказывал.
- Понятно. Ну, а чего пошла в техникум поступать, а не к нам?
- Учиться долго, а помогать особо не кому.
- Ясно. А давай-ка я тебя немного поспрашиваю? Не возражаешь?
- Нет.
- Нет, не возражаешь, или нет, не надо спрашивать?
- Спрашивайте.
Они беседовали минут сорок и остались довольны друг другом. Александр Петрович тем, что девочка действительно оказалась знающей, и его подруга не ошиблась, а Валя, тем, что не ударила лицом в грязь и смогла достойно ответить на все вопросы, которые были не сложными, с ее точки зрения.
- Ну, что давай пробуй поступать. Я, думаю, у тебя получиться. Пошли, подашь документы. Общежитие тебе дадим, не переживай. Поступишь, будешь хорошо учиться, стипендия будет. Стипендия выше. Чем в техникуме. Я надеюсь, ты не пьешь, не куришь?
- Нет, конечно.
- Ну, вот, значит, на еду хватит. Еще подрабатывать можно по вечерам, или родители могут помочь продуктами. Захочешь учиться, найдешь способы как выжить.
Валя сдала документы в институт на исторический факультет, устроилась в общежитие, получила постельное белье, и не смотря на разговоры соседок, а их было трое, уснула крепким сном.
Экзамены она сдала все на отлично, но все равно переживала, так как на этот факультет поступали в основном мужчины и практически все они были после фронта. Капитаны, лейтенанты, даже один майор. Желторотиков, как их называли «старики» было мало, всего семь человек. Трое отсеялись на экзаменах. Осталось четверо. Парень алтаец, он шел, как «национальные кадры», и их три девчонки. И вот, вывесили списки, Валя стояла, смотрела на листок и боялась подойти, пока одна из девочек Людмила не крикнула ей, – Чего стоишь? Иди, смотри, ты поступила! И я поступила! Ура!
Так Валя стала студенткой. Учиться было интересно. Она в буквальном смысле  пропадала в библиотеке, читала запоем. Благодаря феноменальной памяти, запоминала все с первого раза, чем изумляла «стариков». Они ворчали, что война «затупила мозги», «отшибла память», а такие вот желторотики сидели, горя не зная, вот и шпарят. Поддразнивали девчонок беззлобно, но никому из других факультетов их в обиду не давали. Вале они казались стариками, хотя самому старшему было 29 лет. Но, когда тебе 18, все, кто старше 22 кажутся стариками.
После зимней сессии, Валя на каникулы поехала домой. Осенью ей удалось два месяца поработать дворником. Потом пришлось уйти, так как учеба требовала времени, а ей не хотелось отставать. Но, деньги, полученные за эти два месяца, она не растратила, а приберегла на дорогу и гостинцы. С Машей они переписывались постоянно. Маша училась, часто бывала дома. Писала, что папа плох. Рана гноится. Врачи не знают, что делать. Юрок совсем большой стал, скучает по ней - Вале. Мама, как всегда шумит.
В районе, Валя увидела соседа, он был на лошади и взял ее с собой. Мама, увидев Валю на пороге только и сказала, – Приехала? Метель-то какая. Как, назад тебя отправлять будем?
Валя чуть было не расплакалась. Она очень соскучилась по всем, а ей тут не особо рады. Больше всех ее приезду радовался Юра. Он прыгал, кричал, обнимал за колени. А когда Валя вытащила из сумки леденец на палочке и кулек конфет, вообще расплакался. Валя достала батон вареной колбасы, сыр, булку  хлеба и выложила на стол. Мать посмотрела и буркнула, – баловство одно. Зачем тратилась? Поди сама впроголодь жила, чтобы это купить? Вон синяя вся, дунь, ветром унесет. Святым духом что ли питалась?
Кате очень хотелось обнять, расцеловать дочь. Она  скучала по ней.Сама не ожидала этого.  Но, если раньше этого никогда не делала, то сейчас это выглядело бы нелепо и она не стала.
- Ладно, раздевайся, садись вечерять. У нас щи, картоха вон отварная, да грибы соленые с капустой. Отъедайся. А мы твои подарунки попробуем. Хлеб-то белый запросто так продают? Я его с довоенной поры не пробовала. А Юрок вон вообще никогда. Маня должна взавтрева утром быть. Ты на сколь приехала-то?
- На неделю. А папа где?
- А где ему быть? Вона лежит, за занавеской у печки. Плох он совсем. Температурит опять.
Валя заглянула за занавеску. Отец, увидев ее заплакал. - Вот, доча, помираю. Говорят, операция нужна, да только ее в городе делают. А как я туда доеду?
Валя тоже заплакала. - Пап, давай посмотрю.
- Что ты! Разве можно? В этом-то месте? Стыдно. Ты девушка. Не надо. Хорошо, что приехала, хоть повидал тебя перед смертью.
- Ну, что ты такое говоришь?!
Всю ночь Валя не спала, думала. А утром собралась, позавтракала и поехала на лошади в район. В больнице она нашла хирурга и впервые в жизни, кричала на другого человека. Обвиняла его в черствости, непрофессионализме. Тот оправдывался, что такие операции у них не делают, он предлагал дать направление, но ее родители отказались. Валя потребовала написать направление, забрала его и пошла к главному врачу. После двухчасового разговора ей удалось убедить главного врача, согласовать отправление Андрея в Барнаул на медицинском самолете в краевую больницу. Вечером Валя вернулась домой. Маша была дома. Они договорились, что, Маша на санях отвезет их в район, там на машине скорой помощи они доедут до аэродрома и Валя с отцом улетят. Папа все сокрушался, как же каникулы дочи? Мать ворчала, но было видно, что она довольна. В дорогу им собрали картошки, сушеного мяса, сало. Катя напекла булки ржаного хлеба. Положила сушеные ягоды малины и черники. Добрались они на удивление нормально. С аэропорта в Барнауле их забрала карета скорой помощи. В больнице Андрея положили в палату на шесть человек. Пришел врач, забрал в смотровую. Валя ждала. Через минут пятнадцать  он вышел и подошел к Вале.
- Ты дочка?
- Да.
- Почему раньше не привезли?
- Врачи в районной больнице вначале лечили, а потом выписали. Сказали, что ничем помочь не могут. А я здесь в институте учусь. Вот на каникулы приехала и увидела, что папе совсем плохо.
- Заражение пошло. Температура 39. Надо срочно операцию делать, чистить. Антибиотики сможешь купить? У нас они по разнарядке. Попробуем подписать, но не факт, что дадут. Где это его так?
- На японской.Осенью комиссовали.
- Понятно. Если хотя бы флакона 3 достанешь, будет хорошо. Шанс появится. Давай, поезжай, ищи, а мы сейчас его подготовим, температуру собьем и на стол.
- А можно мне к нему зайти?
- Конечно, заходи, но ненадолго. Да, первый флакон надо будет уже часа через три-четыре.
- А если не найду?
- Если деньги есть, найдешь. Езжай на базар, там всегда продают с рук по флакону.
Валя зашла в палату. Папа был красный, весь горел, но улыбался.
- Доча, спасибо тебе. Даже если не выживу, не переживай. Я-то  пожил. Вас вон трое. Жалко, если ты учиться не сможешь, мать не разрешит. А так… Повиниться я еще должен.
- Папа, не надо, береги силы. Тебя сейчас на операцию заберут. Я за лекарствами и сюда. Потом расскажешь.
- Нет. А вдруг, помру? Знаешь, у меня ведь еще ребенок есть. Дочка. Старше тебя.- Он тяжело дышал с хрипом, но Валя не останавливала его. -  Еще в гражданскую рождена была. Я тогда на Севере служил. Два года там был. От родителей и Кати ни вестей, ничего. Думал в живых их уже нет. Писал всюду и ничего. Сложное тогда время было. Много тогда народу погибло, сгинуло. Сошелся с одной, она забеременела. А тут приехал сослуживец из наших краёв и я узнал,  что вроде мои на Алтай уехали, к брату отца. Надежда появилась. Я ведь Катю очень любил. Горевал о ней. Три года ни с кем, даже не глядел ни на кого. А потом, - он махнул рукой, - чего уж тут. В общем, когда война закончилась, я решил поехать, поискать родных. Той своей женщине сразу сказал, что если найду Катю и она меня примет, не вернусь. Я сразу ей ничего не обещал. Нашёл. Всё рассказал, как есть. Она сказала, что примет меня, если пообещаю ей, что не буду больше с этой женщиной и ребенком встречаться и переписываться. Она такое условие поставила. Я согласился. Знаю, что поступил непорядочно, но не мог я снова с Катей расстаться. Понимаешь? Нет мне жизни без неё. Знаю, что она меня так и не смогла полюбить, но я не мог от неё отказаться, даже ради ребенка. А когда в госпиталь попал с ранением, лежал, думал, вспоминал, размышлял и решил написать им туда, на Север. Подумал умру и не узнаю, кто же у меня тогда родился. Хотя, еще раз тебе повторю,  я сразу ей говорил, что женат и люблю жену, буду после войны её искать, но мужчин тогда много погибло, девки безмужние ходили и родители её сами попросили, чтобы я с их дочерью жить начал, чтобы род продлился, значит.  Знаю, это не оправдывает меня, но что случилось, то случилось. Она на семь лет тебя старше. А как зовут, не знаю. Ответили только, что дочка родилась, жива, здорова и все. И на том спасибо.   Знаю, что кругом виноват и перед ними и перед вами.
- И зачем ты мне это говоришь? – Валя была шокирована, растеряна. Она всегда считала папу очень правильным, порядочным и очень любящим маму.
- На всякий случай. Не хочу, чтоб кто-то другой тебе рассказал. Прости, меня, дочка.
- Папа, а я-то какое право имею тебя судить? Это ваши с мамой дела. Ты мой папа, самый лучший в мире и я тебя люблю.
Андрей заплакал. Валя поцеловала его и выбежала из палаты. Всю дорогу она думала, вспоминала. Папа всегда был добрым, ласковым, маме никогда не перечил, всегда с ней соглашался. А мама всегда на него покрикивала, и когда папа пытался ее приобнять, поцеловать, всегда отталкивала, и вытирала губы. Может потому, что знала об его измене и ребенке? Странно, у них всех троих еще есть сестра. Взрослая сестра, которую они никогда не видели и которых она никогда не видела и вряд ли увидит. У отца до неё  была какая-то своя жизнь, с другой женщиной. Это не укладывалось в голове и было больно.
  Валя решила, что пока не будет думать об этом. Надо купить лекарство. Вначале она зашла в аптеку, но там Пенициллина не оказалось. Валя дошла до базара. Лекарство было, но денег у нее хватало только на 3 флакона. После покупки она поняла, что денег  не осталось даже на еду. Все ранее отложенные деньги, стипендия ушли на билеты, подарки и лекарство. Стипендия  теперь будет не скоро. Может у отца деньги и есть, но спрашивать сейчас?  Да, она это сделает, только если этих трех флаконов не хватит. Валя поехала обратно в больницу. Она решила, что на первое время домашней еды, которую положила с собой мама, хватит, а потом будет видно. Папу будут кормить в больнице. Отдав врачу лекарство, она хотела остаться ждать результата операции, но врач сказал, чтобы она ехала отдыхать и приехала утром, так как отец все равно будет спать после наркоза до утра. И пока 3 флаконов достаточно, а дальше если понадобится, он скажет.
  В общежитии было пусто и холодно. На время каникул отопление экономили. На весь этаж жило всего три человека. Валя легла на кровать, укрылась одеялом и провалилась в сон. Утром она проснулась от сильного чувства голода. Желудок буквально сводило. Она вспомнила, что за весь вчерашний день ни съела ничего. Посмотрев свои запасы, она решила вначале съесть, то, что быстро портиться, это
кусок отварного мяса. Его должно хватить еще дня на 2-3. А потом уже можно по-немногу есть сушеное мясо ягоды, варенье, сало. Главное, что хлеб есть. Надо из него насушить сухари, дольше можно протянуть. Позавтракав, она побежала в больницу. Врач обрадовал, сказав, что вчера операция прошла успешно. Рану вычистили, зашили. Ногу оставили. Антибиотик ввели, поэтому температура хоть пока и держится, но уже не такая высокая. Валя спросила, нужен ли будет еще антибиотик? Врач ответил, что нет. Скорее всего будет достаточно 5-ти флаконов, но 2 будут уже от больницы. Заказ сделан. Валя выдохнула. Она боялась, что придется покупать еще, а на какие деньги, не понятно. Она пошла к отцу. Он слабо улыбнулся ей.
- Вот, доча, видишь, еще видимо поживу. Врач сказал, что где-то с месяц придется полежать, но зато потом, бегать буду. Правда над правым глазом осколок побоялся трогать. Сказал или сам выйдет или  так буду жить. а если тронуть, могу ослепнуть. Он пока не беспокоит сильно. 
- Значит и не надо трогать. Я очень рада за тебя, папа. Все будет хорошо.
- Доча, врач сказал, что ты лекарства принесла, а денег-то я тебе не дал.
- У меня были папа, не волнуйся.
- Знаю, как были. Последние, небось отдала? И так вся прозрачная. Дай мне мою сумку.
Валя попыталась было возражать, но отец был непреклонен. Он достал из кошелька деньги и отдал ей. Денег было даже чуть больше, чем она потратила.
- Папа, а ты?
- Я оставил на обратную дорогу. А кормить здесь хорошо кормят. Бери, давай. Знаю ведь, все отдала. Матери скажу, что на лекарства потратил. У неё есть, ты не переживай. Знаешь же, что она прижимистая, всегда задел есть. А ты никогда не попросишь. Жить-то на что собиралась?
- Так мама еду дала. Давай я тебе тогда ягоды и варенье принесу?
- Сама ешь. Тебе учиться надо, силы нужны, а мне все одно лежать. Коли чего понадобиться, я скажу.
Пока длились каникулы, Валя прибегала к отцу каждый день. Она расспрашивала отца о войне, только он мало что рассказывал. Говорил, что война, это грязь, холод, смерть, постоянное преодоление себя и своих страхов, жестокость. Иногда просто вытирал слезы и молчал. Валя перестала задавать вопросы, чтобы не расстраивать его.
 Начались занятия. Времени стало намного меньше, но она все равно старалась хотя бы через день его навешать.
Улучшение было на лицо. Андрей начал вставать, потом потихоньку ходить, а через шесть недель его выписали. Он окреп настолько, что мог уже сам добраться до дому. Валя все это время писала Маше о состоянии отца, поэтому домашние были в курсе всех дел и тоже радовались выздоровлению отца.
И вот, Валя посадила отца на поезд, помахала ему рукой и вдруг заплакала. Она уже привыкла, что папа рядом и она не одна в этом большом городе.
Год учебы пролетел быстро. Валя сдала летнюю сессию, была переведена на второй курс и поехала домой на каникулы.


Глава 11

После отъезда Андрея и Вали, а потом и Маши, Катя затосковала. Черные мысли лезли в голову. Ей все время казалось, что Андрей больше не вернется домой. Валя с Маней, можно сказать, выпорхнули из гнезда и у каждой уже своя жизнь. А она останется одна с Юрой. А потом и Юра вырастет и покинет ее и останется она одна на старости лет. Слезы сами собой лились из глаз, она сердилась, ругалась на няньку, на сына. Так как Кате снова пришлось продолжить работать за Андрея, она  взяла няньку в помощь. Маша приезжала, на воскресенье, привозила письма от Вали и убегала к подружкам. Она говорила, что учиться ей не нравиться. Скучно, нудно, не интересно. Катя ругалась на нее. Говорила, что сама не грамотная, кое как читает и считает, но, то время такое было. А теперь учись на кого хочешь. Бухгалтер всегда будет при деле, в тепле, с бумажками, а не хвосты коровам крутить. Маша нехотя соглашалась и снова уезжала в район.
Вернулся Андрей. Он, конечно, был еще слаб, но уже ходил, а не лежал, и Катя повеселела. Месяца через три Андрей уже полностью смог приступить к работе, и Катя  рассчитала няньку и занялась домом. Впервые за пять с лишним лет, она снова почувствовала себя счастливой. Она снова могла себе позволить никуда не торопиться, не думать о завтрашнем дне, заниматься домом, встречаться и обсуждать новости с соседками. Жизнь налаживалась. Весной посадили огород. Приехали девчонки, после сдачи экзаменов. В доме снова было шумно, тесно, весело. Юра ходил хвостиком за Валей, та не спускала его с рук,  и Катя смогла расслабиться и не думать, куда этот сорванец на этот раз залез или что на себя опрокинул. Да и хозяйство по дому девчонки взяли на себя. Мыли, готовили, пололи, косили, поливали. Вечерами бегали на гулянку, плясали, пели под гармошку. Приходили, шептались, хихикали. В августе они помогли посалить капусту, огурцы, помидоры, грибы. Сметали стога сена на зиму и уехали. Катя, Андрей, Юра остались втроем. Андрей, позавтракав, уезжал на лошади на работу, Юра играл во дворе с ребятишками, и в доме снова стало тих и пустынно. Катя подолгу сидела на скамеечке у крыльца и вспоминала всю свою жизнь. Хотелось хоть одним глазком взглянуть на дом, где родилась. Увидеть подружек. Племянники теперь уже совсем взрослые, если не сгинули в войну. Живы ли Мотря, Гриша? В деревне ведь стояли немцы. Может, уже никого и в живых нет. Почему так устроена жизнь? Люди появляются рядом, потом исчезают и чаще всего навсегда. Сначала мама, потом папа, сестра, братья, родственники. Почему судьба распорядилась так, что живет она далеко от того места, где родилась, с мужчиной, хорошим, добрым, но нелюбимым. Почему Верочки и Васи нет, а другие трое детей живы? Почему почти все женщины в деревне вдовые, а ее муж вернулся, хоть и раненный? Почему большая часть женщин работает в колхозе, и по дому не разгибая спины, а она вот сидит и думает обо всем этом? Вопросов много, а ответов нет. Судьба.
Андрей, после возвращения домой, вскоре понял, что былой силы уже никогда не будет, что он практически превратился в старика, раньше срока. Глаза болели и слезились, а от них болела голова. Заживший бок тянул при любом подъеме тяжести. Он быстро уставал. К вечеру дрожали руки, и весь организм как будто вибрировал.  Ранее сыпавшиеся из него шутки-прибаутки забылись, исчезли. Не хотелось ни с кем разговаривать, никого видеть, кроме детей. Шумливость жены вызывала раздражение. Любовь, которую он пронес через всю войну, куда-то исчезла. Он скрывал это от Кати. Не перечил ей, со всем соглашался, не принимал сам ни одного решения, потому, что считал себя обязанным ей за все, что имеет и понемногу превратился в приложение жены. Безвольного, управляемого, бессловесного человека. И только иногда во сне он видел себя веселым, сильным мужчиной, кружащим под мышками двух женщин одновременно.
Маша приезжала каждую субботу вечером. Родители стали замечать, что она как-то сразу заневестилась, похорошела. Всегда была в настроении, веселая, а потом они узнали, что она встречается с парнем, недавно приехавшим в деревню, откуда-то толи с Мордовии, толи с Татарстана, и зовут его Владимиром. Он старше дочери лет на 8-10. А ведь ей вскоре должно было исполниться только 18 лет. Маше устроили допрос, и она призналась, что собирается за Владимира замуж. И если они ей не разрешат, то она выйдет за него убегом. Никто ее не остановит. У них любовь. Владимир, говорит, чтобы она бросила курсы, он ее и без образования возьмет. Андрей с Катей бились месяца два, но смогли добиться лишь одного, чтобы она закончила учебу, даже если выйдет замуж. Катя рассудила, что может это и не плохо. Мужчина взрослый. После войны, сколько девок бобылками остались. А тут будет при муже. Дети пойдут. Захочет, будет работать, не захочет, будет с детьми сидеть. Жених работает в МТС. И родителям будет спокойнее, голова не будет болеть о дальнейшей судьбе дочери. Вале решили не сообщать. Знали, что она будет против. Сама вон ради учебы с парнем рассталась и о замужестве не заикается.
Валя узнала о свадьбе сестры случайно. Второй год обучения она жила на квартире, а не в общежитии, потому, что там не оказалось мест.  Институт расширялся, появились новые факультеты, а общежитие осталось старое. И его давали студентам сиротам, либо тем, у кого отец погиб на войне. Она нашла квартиру не далеко от института. Хозяйка была хорошая. Звали тетей Полей. Институт давал дрова, тем кто снимал жилье и добавились для студентов сухие концентраты и крупы. Тетя Поля сказала, что это будет плата за жилье, если она будет с ними питаться. Валя подружилась с ее дочкой, Светланой. Дочка работала в Военторге. Валя иногда помогала ей, а та платила пусть и не большие, но все же деньги. Папа высылал немного иногда, да стипендия. В общем, как-то концы с концами сводились. У Вали появились два рыцаря, как их назвали в институте: Ваня и Коля. Они жили по соседству, поэтому в институт ходили втроем. Валя относилась к парням, как к друзьям, никого из них не выделяя. Хозяева часто сажали ее с собой за стол, не смотря на возражения. Валя поправилась, на щеках появился румянец. Она сумела сэкономить немного денег и наконец-то сшила себе первое шифоновое платье. Ей так нравился бледно сиреневый материал в белый маленький цветочек. Она, как и все девушки носила белые носочки и туфли, пусть и простенькие, парусиновые, закрученную челку, а теперь в этом платье, чувствовала себя королевой и городской. И вот, в мае, она шла в институт на консультацию перед экзаменом и вдруг ее кто-то окликнул. Валя повернулась и увидела свою школьную подружку Павку. Они кинулись обниматься. Павка училась заочно и тоже приехала на сессию.
- А ты почему не на свадьбе?
- На какой? – Не поняла Валя.
- Так ваша Маня же замуж выходит. А, ты, что не знала?
- Когда?
- Так в эти выходные. За Вовку Федорова. Знаешь, он никому в деревне не нравиться. Грубый, выпивает. Старше Мани намного. Но мою маму пригласили на свадьбу. Твои столько всего закупили, да наготовили. Знатная свадьба будет. Жалко я не попаду.
Валя еще немного поговорила с подружкой, распрощалась и быстро пошла к институту. Внутри ее все кипело. Она поняла, почему ее не позвали на свадьбу. Маша учебу не закончила. Да и какая из Маши жена? Она сама еще ребенок и к тому же избалованный. Конечно же, побоялись, что, Валя приедет и все разладит. Это все мама. А папа побоялся с ней спорить. Придя в институт, Валя, после консультации подошла к преподавателю и попросила его принять  нее экзамен досрочно. Узнав о свадьбе сестры, преподаватель согласился. Валя сдала экзамен на отлично, и поехала на вокзал.
Домой она попала  в разгар свадьбы. Маша, увидев сестру, со слезами кинулась к ней. Они вышли на улицу.
- Валя, спаси меня! Я не хочу жить с ним. Он дурак!
- А зачем же ты тогда выходишь? Почему мне не написала?
- Мама не велела. А ты откуда узнала?
- Павка сказала. Так скажи, что случилось? Ты не по своей воле, что ли идешь?
Маша заревела – Нет. Вернее, вначале по своей, а теперь не хочу, но мама не разрешила отменить свадьбу.
- Почему? Что случилось?
- Мама говорит, что столько денег на продукты истрачено. Люди приглашены. Это позор, отменять свадьбу. Вон, слышишь, как все гуляют?
- А почему ты решила отменить свадьбу? Разлюбила? И почему мне ничего не писала?
- Ну, знаешь, все так быстро закрутилось. Мы с ним всего три месяца встречаемся. Он вначале такой хороший был. Я влюбилась. Сама знаешь, парней сейчас мало, а этот видный, так ухаживал.
- И, что потом произошло?
- Мы с ним поехали в район за продуктами, платье мне там еще шили, ну а на обратной дороге дождь   пошел, лошадь увязла, а он как начал ее хлестать кнутом, да материться. Злой такой. На меня наорал, замахнулся даже. Ты же знаешь, у нас папа никогда не ругался матерно и руку ни на кого никогда не поднимал. Мама пошумит и то не злобливо. Валя, я его боюсь. Он меня бить будет. А я сроду никем не битая. Не хочу с ним жить.
- Ох, сестренка, сестренка. Зачем ты вообще замуж побежала? Тебе только восемнадцать исполнилось. Куда торопиться? Доучилась бы, пожила, осмотрелась. Нашелся бы хороший парень, и вышла бы замуж. А ты, как всегда все наперекор всем. Хочу и все. Вы уже расписались в сельсовете?
- Да. Утром.
- Ну, теперь уже ничего не сделать. Только на развод подавать.
- Ты же знаешь, сколько стоит госпошлина? Откуда такие деньги? – снова заревела Маша. У меня нет, а мама не даст.
Вышла Катя, и накинулась на дочерей – Маня, ты пошто ушла?  Быстро  иди в дом. Нечего тут нюниться, сама хотела. А ты, чего приехала?
- У меня, вообще-то сестра замуж выходит! А никто даже не написал.
- Деньги транжирить? И так в копеечку влетела свадьба эта. На обратную дорогу денег не дам. Нет. И месяца два помогать не будем.
- И не надо! Проживу, как-нибудь. Жила же до этого. Вон девчонкам то и дело продукты пересылают: яйца, картошку, сухари. Мне никогда, ничего. Зато, на свадьбу деньги есть.  Зачем ты ее замуж насильно отдаешь? Она даже учиться не закончила.
- Ты меня еще учить будешь?! Гляди в городу какая смелая стала. Я вон не ученая всю жизнь прожила и ничего. Муж будет и учеба твоя не нужна. Вовка мужик справный, деньги водятся. Подумаешь, матюкается. Кто в колхозе не матюкается? Мане крепкая рука нужна. Своевольничать любит. Вот муж ее уму разуму и научит. Уезжай, нечего ее с понталыку сбивать. Она уже расписанная. Пусть живет.
Валя заплакала - спасибо, мама. Из дома гонишь. Что-ж переночую на вокзале.
Вышел Андрей – Валя, доча, ты чего тут? Заходи.
- Нет, уж, спасибо. Сами гуляйте. Мама вон сказала, что б я уезжала. Не мешала вам.
- Да, ты. Что? Куда ж ты в ночь? Катя, ты чего творишь?
- Молчи! Вишь обиделась она. Не пригласили ее. Не спросили ее. Пусть едет! Не держи! Пошли в дом.
Катя ушла. Андрей обнял дочь. В его глазах стояли слезы.
- Видишь доча, каким я стал? Слова поперек сказать не могу. Болею я. Катя на себе весь дом тянет. Я пытался противиться этой свадьбе, да куда там. Вначале Маня ни в какую – люблю и все. А потом Катя ни в какую – позора не потерплю. Плохой мужик Вовка, злой, пьющий. Не такого мужа я для Мани хотел. Ну, да чего теперь? Пусть живет. Не хочешь сидеть на свадьбе, иди вон в кладовую, поспи, а утром уедешь. Не надо тебе сейчас уезжать.
- Нет, уж, раз приехала, буду на свадьбе. Хоть на жениха погляжу, может, поговорю с ним.
- Ну, и хорошо. Оставайся. Я тебя утром отвезу в район.
Свадьба гуляла до утра. Юра все время сидел у Вали на коленях. Он соскучился и на ухо рассказывал ей все свои секреты. Так и уснул на руках. Жених напился, кричал, хвастался, а под утро уснул за столом. Его разбудили и молодых отправили в дом мужа. Маша плакала, не шла, но Катя прикрикнула на нее, и Владимир увел молодую. Валя пыталась поговорить с женихом, но он хохотал, лез целоваться, хвастался богатством и Валя отстала. Поняла, что бесполезно.  С матерью она  не разговаривала. Отец посадил ее на телегу, и они поехали.
- Характерная у нас мать. Не сердись на нее. Она тебя любит, гордится тобой. Но, признавать свои ошибки никогда не любила и не любит. Отойдет, горевать будет.
- Машу жалко.
- Ну, что теперь? Замужняя. Может и сладится? Ты-то теперь, когда приедешь?
- Не знаю. Экзамены сдам все, а дальше посмотрю. Мама вон выгнала. Куда ехать? Может, на лето работать устроюсь, денег подкоплю.
- Не вздумай! Приезжай домой на каникулы. Вот на тебе немного, это я поднакопил для тебя, приберег от свадьбы.
- Не надо. Вам самим надо.
- Мы дома. Еды навалом. Крыша над головой есть, одежда есть. А ты впроголодь живешь. Я знаю. Бери. Мать не знает об этих деньгах.
Валя расцеловала отца. Ей так было его жалко. Он как-то весь съежился, постарел, поседел. Валя помнила его довоенного, здорового, сильного, веселого. Тем страшнее были перемены. Мама и раньше особо не церемонилась с отцом, а теперь, видимо вообще все взяла в свои руки. Валя ехала и давилась слезами. И папу было жалко и Машу. Чтобы было меньше разводов, государство приняло закон, что при разводе в казну платиться налог, а он составляет 3 трехмесячных оклада отца. Мама ни за что не позволит отдать столько денег. А Маша пока не зарабатывает. Владимир, вряд ли женился, чтобы разводиться и платить такие деньги. Сестра попала. А может, правда начнут жить и все наладится?
Сессию Валя сдала хорошо и была переведена на третий курс. Июль она работала, чтобы заработать деньги на поездку домой и на первый месяц учебы до получения стипендии. Папа писал, что мать отошла и ждет ее. Маша с Владимиром живут, сессию она сдала. Обучение закончила. Валя порадовалась хотя бы этому. В августе она приехала домой. Они ездили с отцом на сенокос, она помогала по дому с хозяйством, нянчилась с Юрой. Маша приходила каждый день, жаловалась. Было понятно, что жить вместе они не смогут. Владимир пьет. Когда напьется, лезет в драку. Деньги пропивает. Родители уже поняли, что толку не будет, но Катя пока все надеялась, что зять возьмется за ум, разговаривала с ним, ругалась.
Осенью Валя уехала в Барнаул. Она уже втянулась в темп учебы, приспособилась к жизни в городе. У нее появились поклонники, но она никому не давала обещаний и не заводила серьезные отношения, потому, что очень хотела получить образование. Жила она все у тех же людей, они стали ей почти родными. Тетя Поля любила ее друзей, привечала их, поила чаем, слушала их разговоры и участвовала в них. Она продолжала Валю ненавязчиво подкармливать, подкладывала ей хорошие кусочки. Света смеялась – о родной дочери так не печется. Вот лисичка, так лисичка хитренькая. Валя смущалась, а Света хохотала еще громче – я не обижаюсь, пользуйся. Я тебе тоже люблю. Она подарила ей шляпку и боты, потому, что они ей были малы. Валя пыталась заплатить, но Света отмахивалась – все равно выброшу, мне малы. Носи, давай. У нее появился парень – офицер и она большую часть времени проводила с ним. Пыталась и Валю познакомить с другом воздыхателя, но Вале он не понравился. Высокомерный, язвительный. Узнал, что Валя из деревни и начал специально окать, растягивать слова на деревенский манер, спросил, умеет ли она доить корову и убирать навоз. Валя спокойно ответила, что умеет все и не считает это зазорным. А потом Григорий, так его звали, начал говорить, что девушки готовы на все, лишь бы он женился. Он офицер, завидная партия. Валя его и послала. Света сердилась – дурочка. Вышла бы замуж и всю жизнь в шоколаде жила бы. Ты ему понравилась. Ершистая и красивая. Его в Киев отправляют. Но, Валя не хотела с этим Гришей никуда, даже в Киев. Да и замуж мечтала, если и выйти, то по любви, а не по расчету. Жизнь с материальной точки зрения была тяжелой, но Валя старалась не обращать на это внимание. Ей нравилось учиться, общаться с друзьями. Нравилось жить. Она бегала с подружками на танцы, изредка в кино или на постановку в театр. Отец изредка передавал немного денег. Так прошел еще один год и еще и вот она дипломированный специалист.
Друзья начали делать предложение руки и сердца. Валя растерялась – вы что? Мы же друзья. А они в ответ – друзья, потому, что ты так хотела, да и пока учились. А теперь надо выбор делать. Семьей проще распределяться и жилье сразу дают. Валя отказала обоим. Отношения с друзьями в последние дни были натянутыми. Они действительно не понимали, чем они так плохи, если не годятся в мужья? Валя не знала, смеяться или плакать? Она никогда их не рассматривала в качестве женихов. За годы учебы было не мало парней, которые хотели с ней встречаться и даже жениться. Главное, что этого не хотела она.
При распределении ее вначале хотели отправить в степное село, но потом решили отправить учителем истории в рабочий поселок, в трехсот пятидесяти километрах от Барнаула.  Это было далеко от родителей, но Валя согласилась. При распределении особо не поспоришь, да Валя и не привыкла выяснять отношения. С тетей Полей и Светой при прощании ревели в голос.  Валя обещала писать и заходить по приезде. Уезжать было страшно. Начиналась новая жизнь. Валя переживала, сумеет ли она справиться с учениками, поладит ли с коллективом? На практике все было хорошо, но это практика. Ее она проходила в Барнауле в 1 –й школе. Там ее хвалили.
Она приехала на место назначения и сразу же пошла в школу. Школа была двухэтажная, деревянная, большая. Директором был возрастной, лет пятидесяти пяти, седой мужчина, крупный, высокий, с веселыми голубыми глазами.
- Приехала? Не сбежишь замуж, да в город?
- Нет. Не сбегу.
- Жених есть?
- Нет.
- Ну, значит, появиться. Ты хоть и маленькая, хрупкая, но очень симпатичная. Это тоже проблема. Старшеклассникам-то всем по  семнадцать – восемнадцать. Да и в поселке неженатых парней много за послевоенные годы подросло. Ладно, жить будешь с Риммой, она учитель по литературе. Комнату вам сдает тоже наша учительница по математике. Одна живет. Проживание школа будет оплачивать.  Поди не подеретесь с Риммой в одной комнате? Или ты привыкла к отдельному проживанию?
Валя покраснела – надеюсь, нет. Когда училась сначала в общежитии жила, потом на квартире.
- Ну, вот и хорошо. Отдельного жилья сейчас нет. Поработаешь, а там видно будет.  Обустраивайся сегодня и завтра на работу. Римма тебе все покажет.
В кабинет директора зашла девушка лет двадцати трех – четырех, с черными жгучими волосами, заплетенными в косу, которая была уложена вокруг головы. Яркие черные глаза, чувственный рот, ладная фигура. Девушку портило только нечистое лицо, в угрях и оспинах. Она протянула Вале руку – Римма.
- Валя, очень приятно.
- Пошли, подруга.
Они вышли во двор, свернули налево и буквально через пять минут подошли к небольшому побеленному домику с синими ставнями. Во дворе были разбиты клумбы с георгинами, гладиолусами, астрами.
- Ну, вот и пришли. Заходи. Это кухня, общая. Это комната хозяйки. А это наша с тобой.
Валя зашла в комнату и огляделась. Комната была метров 18, с двумя окнами. В комнате стояли две железные кровати, стол, комод, два стула и в углу кованный сундук.
- Ну, вот, подруга, располагайся. Это твоя кровать справа. В комоде мои вещи. Сундук пустой. Но, я вижу, что у тебя кроме чемодана ничего нет. Его можно под кровать и все. Посуду Нина Марковна дает, постельное белье тоже. Если хочешь столоваться здесь, с нами, то доплачиваешь Нине Марковне к плате за комнату, сколько она скажет,   и едим все вместе. На продукты мы сбрасываемся. Она готовит. Зато ни забот, ни хлопот.
- Я подумаю. – Валя решила сразу не включаться в общие расходы. Кто их знает, сколько они едят? Она может довольствоваться малым, а они может каждый день первое, второе, третье едят. Вон, какая Римма справная. Да и пока шли, сказала, что одна живет. Сколько зарабатывает, на себя тратит. А у нее, Вали одно платье выходное, да один простенький костюм с двумя блузками для работы. Да и родители копейки считают. Юра растет, столько всего надо, а папа один работает. За комнату школа будет платить, директор сказал. Дрова привезут на отопление, тоже положено. А есть она попробует питаться  самостоятельно, может, что удастся сэкономить.
- А чего тут думать? Я вот лично терпеть не могу готовить, посуду мыть, все эти хозяйственные дела. Я лучше, пока молодая, да незамужняя, на танцы побегаю, в кино схожу, на свидание, чем тарелками греметь и с тряпкой бегать. Слушай, давай бросай вещи, переодевайся и пошли в кино. Сегодня кино хорошее в клубе. Я его правда уже видела, но снова посмотрю с тобой. «Весна» называется, там Любовь Орлова играет и Черкасов. Обожаю его.
- Нет, Римма, сегодня не пойду. Устала с дороги, надо вещи разобрать, в магазин сходить и отдохнуть немного. Завтра на работу. Ты мне лучше расскажи, какой тут коллектив, директор, завуч? Школа общая или раздельная? Классов сколько?
- Ну, ладно, так и быть. Слушай. Я здесь уже год отработала. Мне нравиться. Директор хороший, но зануда. Все время меня поучает, как правильно, как неправильно себя вести. Я люблю со старшеклассниками посмеяться, а он говорит, что учительнице панибратство не прилично. Ухажеры к школе приходят, тоже не прилично. Ну, да, разные и что? Я свободная девушка. Марковна жалуется, что я все разбрасываю, грязнуля мол. Так ей за комнату школа платит и за тебя будет. Пусть поворачивается.
Валя вздохнула. Не о такой соседке она мечтала. Конечно же, она не думала, что ей сразу дадут отдельную комнату или квартиру, но все же. Еще коллегу-хозяйку не видела. Мало ли какой она окажется. Но Нина Марковна оказалась добродушной, улыбчивой старушкой лет пятидесяти. Седые, вьющиеся волосы, были забраны в пучок. Она была среднего роста, пухлая, мягкая. Серое платье с белым воротничком и белыми манжетами на рукавах очень шло ей. Она вся была какая-то опрятна, уютная, располагающая к себе.
- Деточка, ты моя новая жиличка и учитель истории? Ой, какая хорошенькая! А глазищи-то какие. Чего краснеешь? Правду говорю. Раз краснеть умеешь, значит совестливая, скромная. Это хорошо, только ученики на голову сядут. С ними строго надо. Хорошо, что нас теперь двое, а то с Риммой я намучилась. Безалаберная она. Добрая, веселая, но непутевая. Надеюсь, ты не такая. Ее вон парни за попу хватаю, а она хохочет. И это учитель? Говорю ей, говорю, что уважать себя надо, тогда и тебя уважать будут, но до нее не доходит. У тебя-то жених есть?
-Нет.
- А родные?
- Есть. Далеко живут.
- Отец жив? Воевал?
-Да. Раненый пришел. Болеет. Мама, сестра и брат еще есть.
- Это хорошо. Сейчас мало семей полных. Парни, пришедшие с войны, разболтались, так как нарасхват. Балованные женским вниманием. Матери одиночки растут, как грибы. Но ты-то найдешь себе мужа. У нас таких красивых, да с высшим образованием мало.
- Я пока не собираюсь.
- А надо бы. Годы, знаешь, как быстро летят? Тебе сколько?
- Двадцать два скоро будет. И что?
- Да ничего. Девчонки вон восемнадцатилетние сидят. А вам с Риммой уже пора определяться, семью заводить. Одной плохо. По себе сужу. Муж был, да в гражданскую убили. Деток не было. Вначале все о муже тосковала, никого другого не хотела. А когда захотела, уже никому не нужна стала. Старая. Так вот и живу одна. Стала вот девчонок на постой брать. Все веселее.
Вале стало жалко эту добрую, несчастную женщину.
- Ладно, заговорила я тебя. Я не всегда такая болтливая. Это поначалу. Столоваться будешь с нами?
- Пока нет. Потом, посмотрю.
- Да я много не беру. Просто, что на двоих, что на троих готовить, разницы нет, а с продуктами дешевле получается. Я без разносолов готовлю. Простая, сытная, деревенская пища. В основном, щи, борщ, ла картошка жареная или отварная. Солений у меня много. Мясо мы с Риммой только на суп берем. Соглашайся. Одной дороже выйдет. Столовая она же ресторан у нас один. Днем столовая, вечером ресторан. Там дорого. Продукты по карточкам многие еще. На сухомятку будешь?
И Валя согласилась, только сразу предупредила, что ест не много и только то, что может. На ужин она поела отварной картошки со сметаной и луком, салат из редиса и лука, и выпила кружку молока. Спала она без сновидений и проснулась в хорошем настроении. Пока ей все нравилось. В дальнейшем она никогда не пожалела о том, что согласилась питаться у Нины Марковны. Ее никто не заставлял есть, если она не хотела. Еда была простая, не жирная и вкусная. Она посвежела. Желудок практически перестал болеть.
В школе ее приняли хорошо. Пока учебный процесс еще не начался и все были заняты приведением классов, территории в порядок. Красили, мели, мыли, расставляли. И вот пришло первое сентября. Ей достались 5, 7, 8, 9 классы. Валя не пыталась установить в классе идеальную тишину. Она всегда считала, что во время занятий, если детям интересно, всегда должен быть небольшой шум и обсуждение. Она не кричала на учеников, смеялась вместе с ними, но держала дистанцию, памятуя о претензиях директора к Римме. Вскоре ученики ходили за ней хвостиками и смотрели на нее влюбленными глазами. Директор и завуч были довольный ей. Все шло хорошо. На танцах она познакомилась с главным врачом больницы, его звали Костя, и он был старше ее на пять лет. Они начали встречаться.

Глава 12

МАША

Маша совсем не такой представляла свою замужнюю жизнь. Насмотревшись кино и начитавшись книг, они с подружками мечтали о том, что каждый день будет как праздник. Муж будет носить на руках, читать стихи, дарить цветы, говорить о любви. Никто из них в расчет не брал собственную жизнь в своей семье. То, что такого не происходит с их матерьми, как то не приходило им в голову. Родители старые, старорежимные, темные, поэтому у них все по-другому, а вот у них, молодых будет именно так.
Когда Маша познакомилась с Владимиром, он показался ей если не принцем на белом коне, то где-то рядом. Он был взрослым, уже настоящим мужчиной. Он был внимательным, ласковым, говорил о любви. Маша потеряла голову. Она думала, что и после свадьбы все будет также. Ей хотелось выскользнуть из-под опеки родителей, стать самостоятельной, иметь свой дом. Мама, хоть и любила ее, но часто ругала, папа заставлял учиться. А Владимир говорил, что любит ее любую и учеба ей ни к чему. У них будет свой большой дом, она будет там полновластной хозяйкой. Маша дала согласие. И после того, как дали свое согласие и родители, Маша заметила, что Владимир стал меняться. Он уже покрикивал на нее, если ему что-то не нравилось. Стал приходить к ней пьяным, пытался уложить ее в кровать и возмущался, что она не соглашается и говорит, что все после свадьбы. Мог не прийти, когда обещал, а потом она узнавала, что он гулял с друзьями и там были женщины. Последней каплей стала поездка в район. Лошадь, увязшую в грязи, он так хлестал кнутом и матерился, что Маша закрыла уши руками и заплакала. Владимир цыкнул на нее: - чего разнюнилась? Чай не барышня. А ну-ка замолкни! Иначе тоже получишь! – и замахнулся на нее кнутом. Машу, которую за всю жизнь папа один раз отшлепал по попе, и то, давным-давно, а мама только изредка шлепала тряпкой не сильно, так испугалась, что словно окаменела.
Вечером она начала говорить родителям, что не хочет выходить замуж за Владимира. Рассказала про поездку. Отец сказал, что он не против, так как Владимир ему никогда не нравился. Пьющий, мутный какой-то. Почему приехал на Алтай не понятно. Все родственники в Мордовии. На свадьбу не приедут. Но мама взвилась как всегда.
- Вы, что?! Что люди скажут?! Всем нахвастались, всех пригласили, продуктов накупили, неделя до свадьбы, а она в отказ? Не бывать этому! Острамить  меня задумала, ославить на всю деревню? Тебя никто не принуждал идти за него. Кто кричал, что все одно выйду, чтобы вы не говорили? Любовь у нее вишь большая была. Куды сплыла-то? А ты, что замуж собиралась, не знала, как за мужиком живется? Ты думала одни охи, вздохи, да поцелуи будут? Много ты их у меня видывала? Меня вобче не спрашивали, хочу я замуж или нет. Люб мне Андрей или нет? Я другого любила и он другую любил. Обженили и не спросили. Это еще твой отец такой ученый, пальцем меня не тронул за все года, по матери не величал, и то живется не сладко. Тяну вон весь воз на себе. Пятеро детишков родила, да двух похоронила. Легко думаешь? У нас в деревне ноне кажная вторая баба без мужика, все на себе тянет. А тут – любовь промеж вас, здоровый, свой дом есть, хоть и не большой, родственники мужа далеко, учить жизни не будут, не работай,-  говорит-  домом занимайся, детей рожай, а она кочевряжится. Какого рожна тебе еще надо? Учиться не хошь, значит, замуж иди. Все! И что б я больше не слышала ничего!
- Я Вале напишу.
- Я те напишу! Написала она. Валя учится, замуж не спешит. Вот пусть и учится. А у тебя другая судьба. Ну, приедет она, устроит скандал, расстроит свадьбу и уедет, а ты останешься здесь. Всем на роток не накинешь платок. Сплетни по деревне пойдут, что не взял тебя Вовка, что ты порченая. И что делать будешь? Ославят на всю жизнь, никто боле замуж тебя не возьмет.
И Маша согласилась. Свадьба была шумная, веселая, пьяная. Расписались в Сельсовете. Выдали Свидетельство о браке, и Маша стала Федоровой. Приехала Валя, Маша кинулась к ней со слезами, Но Валя, узнав, что официально сестра уже Федорова, сказала, что сделать уже ничего нельзя. Она ругала сестру и жалела. Они вместе поплакали и пошли за праздничный стол. Мама была сердита, шумела и на отца и на Валю и на Машу. Молодой муж напился, кое –как растолкали и отвезли молодых  к нему в дом. Маша тряслась как осиновый лист. Она боялась ложиться с мужчиной, который раздеваясь, ругается, кидает одежду на пол, кричит на молодую жену. Близость не доставила ей радости. Когда муж захрапел, Маша до утра проплакала.
Так и началась ее замужняя жизнь. Владимир часто выпивал, приходил навеселе,  говорил, что любит ее, лез целоваться, потом настроение портилось и он начинал придираться к ней по любому поводу. Еда не вкусная, убрано в доме плохо, смотрит не ласково, часто бегает к родителям. Маша, привыкшая к тому, что в доме не пьют (папа позволял себе рюмочку только по праздникам) и никогда не видела отца пьяным, агрессивным, сжималась в комочек и молчала. Муж злился.
- Чего надулась, как сыч? Женился на веселой девке, плясунье, хохотунье, а жену получил неумеху, плаксивую, боязливую.
Вначале он не хотел отпускать ее на государственные экзамены, но вмешался отец сначала уговаривал, потом пригрозил, что если дочь не получит образования, заберет ее назад, домой и Маша подаст на развод. Владимир сдался. И Маша уехала в район. Две недели сессии показались раем. Она жила в общежитии в комнате с тремя девочками, но была счастлива. После консультаций они шли в столовую, ели, потом гуляли, смеялись, пели. Вечерами болтали, секретничали. Маша снова расправила плечи, в глазах появился блеск. В воскресенье приехал Владимир, попроведовать жену и устроил скандал.
- Ты чего такая веселая? Глаз вон блестит. Нашла себе хахаля? Говори, кто он?
- Никого я себе не нашла. Экзамены сдаю. На консультации хожу
- К кому?
- К преподавателям.
- Там молодые мужики есть?
- Нет! У нас только директор мужчина и тому за шестьдесят.
- Смотри, узнаю, что врешь, получишь у меня! – и он погрозил Маше кулаком. – Значит, просто в районе мужика нашла и гуляешь тут вечерами.
Маша заплакала.
-Ты мне какую жизнь обещал? Помнишь? А теперь, что? Только кричишь, угрожаешь, подозреваешь, бог знает в чем. Даже сегодня выпивши приехал. И это ты называешь счастливой жизнью?
- Это же потому, что я боюсь тебя потерять. Ты вон, ученая будешь, красивая, а я кто?
- Да я бояться тебя стала. Ты пьяный дурной.
- Я чего тебя хоть пальцем тронул? Ну построжусь когда, так я муж. Даже если вдарю ненароком, так все мужья жен поколачивают. Больше любить будешь. А выпил, так сегодня выходной, имею право.
- Я не буду любить, если бить будешь. Меня сроду дома не били.
- Вот ты неженкой и выросла, да неумехой.
Слово за слово и снова переругались. Владимир уехал взбешенный, Маша осталась зареванная. Ночью она думала, вспоминала, переосмысливала свою жизнь. К утру, она пришла к неутешительному выводу, что во всех своих бедах виновата сама. С детства она привыкла, что все ее любят, выполняют все ее капризы, что она добивается всего, чего хочет. Она же маленькая, младшая. Даже когда родился Юра, мало что изменилось. Была Валя и она все равно была младшая. Мама даже если и ругала, то незлобливо. Если что-то не хотелось делать, то стоило только похныкать или расплакаться, то мама либо делала сама, либо заставляла Валю или няньку. А особенно, если  ей, Маше, противоречили, она обязательно поступала наоборот. Говорила Валя – учись. Так, что слышала в ответ – не всем же учеными быть. Говорил папа – не торопись замуж, успеешь, ты еще молодая. Значит, надо сделать наоборот. Раз хочу, то выйду и никого слушать не буду. Сказали, доучись, сдай экзамены, так тоже хотела бросить, чтобы только наперекор всем. Вот и докапризничалась. Хорошо, хоть ума хватило все же приехать на экзамены. Образование будет, и работа нормальная будет, не учетчицей, а в бухгалтерии. Значит, надо сдать хорошо экзамены, получить диплом, а дальше решать, что делать с семейной жизнью.
Экзамены были сданы, диплом получен. Маша вздохнула с облегчением. При вручении диплома, ее спросили, будет ли она учиться дальше и поступать в техникум. Можно заочно. Маша обещала подумать. Вернувшись домой, она прибежала к родителям.
- Все, получила, смотрите!
Мама с папой обрадовались. Особенно мама.
- Теперь всю жизнь будешь в тепле, да с бумажками сидеть. Красота. Уважать все будут. Бугалтеров завсегда все уважают.
Отец поинтересовался, не будет ли дочь учиться дальше. Маша сказала, что пока, этот год, нет, а дальше будет видно. Надо с семейной жизнью разобраться. Мать замахала руками: - чего тут разбираться, жить надо. Ребеночка роди и все наладится. И  ты бабой станешь и мужик остепенится. А то вон все дни по деревне куролесит. А будет дите, некогда гулять будет.
Дома Машу ждали темные окна и не топленая печь. В доме было грязно, грязная посуда была свалена в углу стола, кровать не заправлена. Маша растопила печь, поставила варить картошку и яйца и занялась уборкой. Муж пришел когда совсем стемнело и снова пьяный.
- Ой, кто это к нам приехал? Дипломированный специалист приехал. Умная жена к глупому мужу. Ручки замарали небось? Извиняйте, что посуда не мыта и пол грязный. Помыть-то некому было. Жена училась, а полюбовницу пока не завел.
Опять начались придирки, оскорбления, издевки.
Маша не выдержала: - может, хватит? Давай или нормально жить будем и ты пить бросаешь, или я от тебя ухожу.
- Смелая стала? Только попробуй! Пришибу и никто слова не скажет, потому, как я твой муж и хозяин в доме.
- Сейчас хозяев нет. У нас равноправие.
- Равноправие? – Владимир подошел и отвесил ей две оплеухи одну за другой, потом с силой толкнул в грудь. Маша упала. Соскочив, она кинулась к двери, муж схватил ее за волосы и поволок к постели. Кинув на , крикнул – попробуешь сбежать, насмерть забью. Попробуешь родителям пожаловаться, и им достанется. А теперь  вставай и корми мужа, а потом супружний долг исполнять будешь. Хватит, наотдыхалась в районе и нанежилась. Не хошь по хорошему, значит так жить будем.
Утром, когда муж ушел, Маша начала собираться в Правление, надо было показать диплом и проговорить с председателем сельсовета о новом назначении. Подойдя к зеркалу она охнула, на правой щеке красовался синяк, глаз отек. Она побежала к родителям. Мама, увидев дочь, схватилась за грудь.
- Это ж такое? Он тебя побил что ли? За что?
- Ни за что, за то, что ученая, диплом привезла.
- Ты ему перечила что ли?
- Ничего я не перечила.
- Да я ж тебя знаю, Маня, запросто так мужик бабу бить не будет. Огрызалась небось.
Отец встрял в разговор: - мать, ты, что? Твою дочь избили, а ты спрашиваешь, она ли виновата? Я тебя за всю жизнь хоть раз ударил? Всяко было и ругались, и было за что, но руки распускать, последнее дело. Если он сейчас ее бьет, только жить начали, что дальше будет? Ты раньше времени дочь схоронить хочешь? А дети пойдут? Внуков битых будешь лечить? Маня, уходи от него. Или так любишь, что терпеть будешь?
- Нет, разлюбила уже. Я боюсь его. Говорила же маме, не надо свадьбу, передумала я, так мама не разрешила. Как же гостей стыдно, продукты испортятся. Валя говорила, так ты ее из дома выгнала.
Катя заплакала: - так я теперь  я во всем виновата? Мать у вас изверг, насильно дочь замуж отдала. А ты Маня вспомни, как мы тебя отговаривали, а ты кричала, что убегом замуж пойдешь. Забыла? Всегда своевольничала. И тут не захотела нас послушать с отцом, а теперь виноватых ищешь?
- Знаю, сама виновата. Простите. Характер такой, все надо наперекор. Сама себе не рада. Чего теперь-то делать? Я назад к нему не вернусь. Он мне говорил к вам не бегать. Я не послушалась, убьет теперь совсем.
- Не убьет. – Отец стукнул кулаком по столу. Кате даже показалось, что вернулся прежний Андрей, который сейчас все разрешит и все наладиться и всем будет хорошо. – Останешься у нас. Считай, что ты уже не замужем.
- Как же? – не поняла Катя, - он же законный муж. Придет и заберет.
- А мы не отдадим. Ну, и что, что законный? На развод подадим.
- Так денег сколь надо? У нас таких и нет.
- Соберем понемногу.
- А как я в правление пойду с таким лицом? – Маша показала на синяки, - а мне ведь справку надо сдать и на работу выходить.
- Дома дня два посиди. Я скажу, что ты приболела. А потом пойдешь.
- Так в мед. Пункт идти тогда надо. Если пойду, то все село узнает, судачить будут.
- Сам схожу, поговорю. – Отец собрался и вышел за дверь.
Вернулся через час.
- Плохо дело. Председатель сказал, раз заболела, пусть оформляется у Татьяны. А  Танька не хочет  биллютень выписывать. Говорит, по таким случаям не предусмотрено. Если только с тяжелыми последствиями. Надо идти дочка, иначе прогул запишут. Платком побольше замотайся, да подкашливать не забывай.
Маша пошла в Сельсовет. Отец пошел следом, невдалеке. Прямо у Сельсовета она столкнулась с Владимиром.
- Смотрите, моя любимая жена. Не узнал вначале. Ты чего так замоталась? – Он сдернул с нее платок. Начал собираться народ.
- Ой, Маня и за что ж тебя муж так разукрасил?
- Видать загуляла в районе-то?
- За дело, наверное. А за что-ж еще молодую жену бить?
- Вот, нечего баб одних отпущать куды не попадя. Учеными хотят быть. Зачем замужней бабе ученье? Ране сидели дома, детей рожали да ростили, а теперя моду взяли, учеными хотят быть.
Владимир, схватил Машу за руку и поволок от сельсовета.
- Позорить меня вздумала? Мало дал? Щас добавлю.
Подбежал Андрей и начал отталкивать Владимира. С другой стороны подбежала Катя (разве могла она остаться дома), Машу отбили. Андрей пригрозил: - еще раз приблизишься к дочери или к нашему дому, посажу. В милицию сообщу, что ты всех нас избил.
- А где ж побои?
- Не беспокойся, будут. Нас трое, все подтвердят.  Маня тебе боле не жена, ясно?
- Пока не разведены, жена. Я на развод подавать не буду, и деньги платить не буду. А пока жена, должна у мужа жить. Это по закону. Вы теперь ей не указ. Я ее муж и хозяин.
- Это, ежели муж нормальный. А ты изувер. Кабы ране знала, ни за что дочку за тебя не отдала бы. Каким представлялся. Мамаша, мамаша, я вашу дочь люблю, будет жить, как у Христа за пазухой. Ни приведи Господи такую пазуху. Ноне не старые времена, чтоб побои изверга мужа терпеть. И я тебе не тесть, у меня рука тяжелая, будешь пакостничать, пришибу. Пошли Маня.
Домой вернулись расстроенные. Юра начал капризничать, Катя на него прикрикнула, он посмотрел с удивлением. Мама на него редко кричала и ругала. Сели обсуждать, что делать дальше. Маша расплакалась.
- Я боюсь выходить на улицу. Он меня подловит и утащит к себе, а вас не пустит.
- Так, давай я тебя на работу провожать и встречать буду, - Катя погладила дочь по голове, -  или вон отец будет.
- Я утром-то могу, а вечером на кордоне, то на вышке. Надо что-то решать. Я вам не говорил, но у меня испортились отношения с начальником в районе. Ему не нравиться, что я в селе живу, а не в лесу. Пригляда, мол, нет, Ничего не знаешь, что делается в лесу. Вырубки пошли то там, то тут. Выживает меня. Разговаривал со знакомым из исполкома, так он говорит, что начальник своего нашел, видимо вместе дела хотят проворачивать. Я же не соглашаюсь на нарушения, не выписываю по его просьбам лес, без бумаг. А куда уходить, не знаю.
Катя задумалась. Потом сказала: - видать, нам тут не жить боле. Вовка проходу не даст, пересуды про  Маню пошли, кого она тебе теперь в деревне найдет? Бобылкой всю жизнь жить? Тебе не работать. Чего нас тут держит? Ничего. К Вале надо перебираться. Она в хорошем месте щас живет, пишет рабочий поселок, большой.  И манне работа найдется там, и ежили чего, пока на Валину зарплату поживем. Все вместе не пропадем. Андрей, ехай в район, скажи своему начальнику, что готов уйти, ежели он про тебя поговорит с начальством в поселке. А вдруг, они тебя возьмут? Маня, а ты поезжай к Вале, картоху посадите, капусту. Ей, как учителке надел положен и дрова, наша вон Клавдия Степановна говорила.
На том и порешили.