Часть 2. Тридцать лет спустя

А. Лютенко.
( Из романа Миллиард на двоих)



               
 «Уходя не оглядывайся…»
                Пифагор
 
Когда частный самолет «Bombardier Global» оторвался от взлётной полосы, оставляя далеко внизу аэропорт им Шарля Де Голля, в салоне раздался уверенный голос командира воздушного судна. Он пожелал приятного полёта и порекомендовал полюбоваться в иллюминатор видами вечернего Парижа. Для чего самолёт специально сделал круг, и Эйфелева башня оказалась в центре обзора города, что лежал как на ладони – словно торт, разделённый аккуратными линиями проспектов на ровные части уже освещённых кварталов.
Мария очень любила свой самолёт, Париж и их четырёхэтажную квартиру, располагавшуюся на набережной Сены, прямо напротив Лувра. Это жильё досталось Пьеру, её мужу, в наследство от своего бездетного дяди, Натана Дюбуа – бельгийского банкира, всю жизнь прожившего в этом городе и обожавшего его финансовые возможности, красивые мосты через Сену… и парижанок.
Но в годы войны, когда в столицу Франции пришли немцы, дядя чудом избежал расправы. Предчувствуя недоброе от оккупантов, он приказал, чтобы лакей закрасил акварелью все самые дорогие полотна в его доме. И только поэтому их не конфисковали и вывезли в Германию. Правда его банк не избежал грабежа, но то золото, что вывезли нацисты, не стоило и маленькой толики коллекции шедевров, что дядя смог сохранить для своих потомков в те опасные годы.
Как позже сам дядя рассказывал, в тот период с ним приключился забавный случай. Его имя Натан – являлось довольно популярным в предвоенной Бельгии. Но, не взирая на фамилию Дюбуа, оккупанты отнесли его к «еврейскому происхождению». И, таким образом, он оказался в списке, по которому его неминуемо должны интернировать в Германию. Но когда за ним приехали – дяди не оказалось ни дома, ни в офисе банка. Как уже потом, после войны, выяснилось, Натан Дюбуа несколько месяцев прятался в подсобке публичного дома. Он так боялся Гестапо, что беспробудно пил с утра до вечера. Хозяйкой пикантного заведения являлась его старая подруга. Когда немцы покинули Париж, Мадлен – так звали женщину, рисковавшей своей жизнью ради Натана – осталась у него в доме, как сожительница сама скрываясь уже от мести Парижан которые все свои комплексы вызванные оккупацией свалили на девушек легкого поведения. Так они и прожили всю жизнь, не оформляя брак и не заводя детей. Мадлен умерла чуть раньше, но и Натан пережил её совсем ненадолго.
В конце жизни он ко всему потерял интерес – даже к своей любимой живописи. А только ходил к Лувру и кормил голубей на площади. Пути господни неисповедимы: видимо, деньги в нашей жизни – это ещё не всё! А может, они молодым гораздо нужнее. А в старости – важен лишь душевный покой. Да ещё воспоминания – о тех, кого мы когда-то любили, и кто любил нас. Кто знает, кто знает – у каждого своя программа жизни…
…Принесли кофе, и загорелая блондинка, в голубой форме стюардессы, положила меню перед Марией, на столик из красного дерева
– Что желает мадам? – спросила она улыбаясь. – Может, бокал шампанского?
Девушке на вид было лет двадцать пять. Её наняли на должность стюардессы частного самолета семьи Диалло совсем недавно – поэтому она так старалась понравится новой хозяйке.
…Мария сама вела все семейные дела: управляла заводами по гранению бриллиантов, сбытом готовых камней в фирменных магазинах семьи – начиная с Токио, кончая Нью-Йорком и Миланом. Вот и сейчас она летела в Москву – рассмотреть возможность открытия первого ювелирного салона фирмы «Диалло». А, может, и организации на постоянной основе закупки необработанных алмазов с якутских месторождений.
Испытывала ли она волнение или трепет перед встречей со своей исторической родиной? Нет, за плечами – целая жизнь и четверо прекрасных детей, что неизменно её радовали. Особенно младшая, Габриэль, которую она родила очень поздно: в свои сорок шесть лет. Но и старшие дети – Пьер, Марго и кучерявый Леон – составляли её радость и душевную опору в этом непростом мире.
…Но если бы кто сказал, что эту властную женщину из высшего европейского света – наводящую сегодня страх на своих подчинённых и всех капризных бельгийских родственников умершего мужа – когда-то считали излишне скромной и неуверенной в себе сентиментальной учительницей рисования Алёной из таёжной глуши? В это просто невозможно поверить!
Хотя та Алёна, по всем документам, добровольно ушла из жизни в далёком сибирском посёлке. И память о ней давно развеяна дождями и снежными вьюгами.
Но теперь она же, Алёна, представляла собой эффектную женщину «чуть за пятьдесят» – яркую, красивую, ухоженную, с правильными линиями благородного лица и спортивной фигурой.
Многие отмечали невероятную силу воли этой женщины: в каждом её движении чувствовать властность и отменный вкус. Даже одежду она носила исключительно последних коллекций лучших модельных домов, причём обязательно – приятных тёплых тонов. А причёску неизменно дополняли серёжки в ушах с крупными бриллиантами, поблескивающими, когда она поворачивала красивую шею к собеседнику.
Но осталось и то, что нельзя изменить со временем, что бы с человеком не происходило в жизни – особое выражение глаз. Большие светлые глаза этой женщины продолжали смотреть на мир открыто и с необыкновенной искренностью. Возможно, именно за это её и полюбил покойный муж Пьер – наследник и продолжатель дела алмазных королей из Бельгии.
Она родила ему четверых прекрасных детей, несмотря на протесты его родителей и всех бельгийских родственников, которых коробило, что он женился не на бельгийской баронессе. Ведь капиталы семьи позволяли составить любую партию! Тем более, что славный род Диалло нуждался в «имиджевых приобретениях» и связях среди старой европейской аристократии. Но Пьер всех подвел, женившись на этой безвестной русской.
Но имелся один семейный секрет, что семья Диалло усиленно скрывала – даже от своих друзей, а тем более от своих конкурентов!..

Продолжение следует..