Сон

Из воспоминаний сержанта Матвеева

  Так получилось, что вначале восьмидесятых свела меня судьба с этим человеком, маленьким, сухоньким, с большим шрамом на лысой головы экономистом шахто-наладочного управлекния Матвеевым. Как-то перед , перед днём Победы , после сдачи отчётов  я заговорил с ним о войне., о шрамах… Собеседником он оказался интересным и словоохотливым и я частенько потом «стучался» к нему с расспросами о войне., оставляя себе на память заметки.
  Сколько времени прошло…!? Давно уже нет ни деда Андрея моего, ни отца, ни дядьёв, ни сержанта Матвеева… И вспомнились мне рассказы тех, кто не понаслышке  знал, что такое война…
                Евгений Крюков-Донской


- Деда! Деда! Ты чего? Кто гады, где гады,  –  дергал деда за пижаму внук. А дед  ошарашено сидел на кровати, свесив с нее жилистые ноги, и никак не мог вытряхнуть из головы только что приснившийся кошмар. Алешка быстро вскарабкался на руки деда, прижался к нему своим пухленьким тельцем и, участливо-вопросительно заглядывая ему в глаза, шепотом спросил?
–Опять война снилась, да, деда?
Сердце бешено колотилось в груди, голова готова была вот-вот взорваться изнутри от давления и нахлынувших воспоминаний. Но тишина, мягкий свет ночника, а скорее всего этот нежный комок, гладивший ручонкой его по щеке, и пытающийся в дедовых глазах увидеть и понять – что же это такое  война, постепенно начали успокаивать его. Он встал с постели и вместе с Алешкой подошел к окну. Наверное, было уже далеко за полночь, потому что в домах, которые стояли напротив, ни одного окна не светилось. Улица, двор школы, куда он  на следующий год поведёт внука, были пустынны. Тишина и покой были хозяевами в городе и в доме. И только будильник пел свою бесконечную песню, как бы напоминая о том, что время тоже не спит. Ох, уж это время! Что ему? Знай себе отсчитывай: день-ночь, день-ночь, и никаких забот, вроде петуха нашего, дело которого откукарекать, а там хоть и не рассветай.
– Деда, а деда! А война страшная?  – снова спросил его Алешка.
 – Страшная, внучек. Такая страшная, что ее лучше и не знать.
Дед положил ребенка в кроватку, вышел во двор и закурил…
   Ванька Кленов, Ванька Кленов... Сколько лет прошло, а я так и не нашел себе друга, такого как ты. Не суждено было сбыться детским мечтам о морях и дальних странах. Все перечеркнула война и тот бой за безымянную высотку в Донбассе.
С Кленовым мы учились в одном классе и на призывной пункт пришли вместе. Рыжий, плечистый, весь в веснушках, часто улыбающийся парень, он и в школе, и в окопах был душой общества. Задушевной песней, веселой прибауткой, острым словцом он помогал нашему брату солдату справиться с усталостью и невзгодами фронтовой жизни. Дважды Ваня вытаскивал меня раненого с поля боя, а я вот его не уберег…
Не хотели фашисты оставлять Донбасс, пятились, но огрызались, как только могли. Мы упорно преодолевали его сопротивление.  И вот однажды, не успела наша рота подняться в атаку, как на наши позиции обрушился шквал огня. Кто успел выскочить из окопов, кто нет. Атака  наша сразу же захлебнулась… Я увидел,  как Ванька с группой ребят бежал в этом аду на врага, что-то крича. Потом раздался взрыв. Снаряд или мина разорвался совсем рядом с ним. На какое-то время все окутало дымом и пылью, но когда ветер рассеял их…На том месте, где минуту назад я видел Ивана, зияла огромная воронка. А на краю ее, на порыжевшей от крови земле, лежала без пилотки и смотрела на нас, продолжая беззвучно открывать рот, рыжая голова Ивана. Словно спрашивала у однополчан: – За что же так меня? …Ребята, отомстите! Витя, не забывай! – шевельнула губами последний раз голова и уставилась на нас остекленевшими глазами. Всякое приходилось видеть за два года войны, но такое…
   Немец не давал поднять головы. Но обстрелы не вечны. Кто-то выломал в кустах длинную ветку и мы столкнули то, что осталось от нашего Вани в воронку. Началась подготовка  к новой атаке. Через несколько часов ту высотку мы  всё-таки взяли. Но вернувшись после боя, я так и не нашел воронку с Ваней. Ее, видать, засыпало землёй от разрывов других снарядов. Так и не удалось мне похоронить, как следует,  своего друга.
    Уже сорок лет прошло с той поры. А он, Иван Клёнов, нет-нет да и зайдет во сне меня проведать. И держу я тогда отчет перед ним за дела свои, вспоминаю радость и горечь Победы и делюсь с ним тревогами за наше завтра.


 С приближающимся Днём Победы Вас, дорогие стихиряне! Мирных побед Вам!