Памяти Кобейна посвящается

                Говнопесням Андреи Пришакариу               
     Уже упоминавшаяся мною банальность тривиальности Курта, недурно пущенная Богиней под зад мужу, итогом сетевой жизнедеятельности, как ни странно, имела мое покаянное ( в который раз ! ) возвращение к адресату этой сказочки, подкрался волчком сереньким к гладким ножонкам и вперил свой яростный от переживаний взгляд вверх, туда, где расстегнутые пуговицы платьица намекали и таили. Я тут же и сразу забил лошадиный болт на все возможные варианты распада преблагой рашки, да загребись, падло. Хоть на тысячу маленьких медвежат распадись, кусок говна, а не родина, на х...ю я тебя мотал, когда такая девица завлекает.
     - Я знала, что ты предатель, - шептала Пикачу, задирая платье. - Ложишь с прибором на вирус гриба и на отчизну.
     - Я такой, - бубнел я, кривясь от избыточности ячества, но упорно и целеустремленно залезая мокрым носом в самое нужное место. Уффф. Влажно. Розово. Вкусно.
     - И полезно, - хихикнула она, намекая на мою же историю любви кабриолетом с променявшей коалу на шершавого подонка из телевизора паскудой. - Там еще дагестанские дальнобойщики орудовали, а Надьку Машка хотела отдать чехам.
     - Пидараска, - вздохнул я, жалея неведомых чехов. - Такую чувырлу и - чехам.
     Пикачу развернулась и ловко оседлала меня, зажав голову жаркими бедрами или, как выражался Пушкин, лядвиями. Экое неприличное слово, лядвия. Так и представляется бородатый Бехтерев в долгополой ночной рубашке и колпаке, маячит свечой в окно Баскервилль - холла, злоумышляет, камлая на непонятных и таящихся во тьме мумриков католической лиги  " Ядовитого мосье плюша " советского писателя Гуманкова. Сзади к нему подкрадывается толстая Крючкова, лядвия в целлюлите, пердит, как лошадь.
    - Сука, - простонал я, обливая впалый животик моей голодающей родственницы белковой жидкостью. - Гадская Крючкова, вынуждает оргазмировать преждевременно.
    - Ничо, - урчала Пикачу, ладошкой собирая вязкую сперму и запихивая ее в алчный ненасытный рот, - не все тебе Лизку Пескову укармливать - то, пора вспомнить и об отечественных поклонницах твоих талантов.
    - Это да, - осторожно начал каяться я, сожалея уже о помещении любимки в Заксенхаузен, - Криська, верно ты мыслишь. Значит, - я вопросительно посмотрел в карие глазенки, блестящие от удовольствия, - плагиат из меня же как символ не фуфела, а обретения корней.
    - Стой ! - заверещала Пикачу, хватая меня за руку, уже открывшую ноутбук. - Корень - Алехина, смотри, - нагоняла она жути, сверкая косыми от бешенства зрачками ( надо бы глазами, но снова ведь будто ячество выйдет, ежели тавтологически упомянуть глаза второй раз не пидарас во втором абзаце ), - отравит глупостью.
    - Корень в смысле вечной привязанности, дурилка, - журчал я, тая от нежности, необъяснимой и малопонятной, по ходу, зомбирование хренова Спилберга сказалось. Жулик. Стырил идею красного флага у броненосного эсминца, там гордость, тут жалость. Хотя, если подумать ... Я подумал и снова чуть все не испортил, потому как в мыслях легко бы эту девочку в красном пальто застрелил бы в затылок или еще как. Вот просто легко, сам понимаю, что жутко это, даже признать внутренне - жутко, но что я могу поделать, если не могу никак воспринять это племя людьми ? Вот можно же маленьких крысят убивать или нет ? Можно. И нужно. Паразитов и вредителей - к ногтю.
    - На, сука ! - завопил я, мечтами уйдя к разгрому Иерихона.
    - Але, гараж, - заскрипела занудно Пикачу, распахивая платье, - я, между прочим, тоже еврейка.
    Я посмотрел на приоткрывшиеся красоты и порешил тут же и не сходя уйти хоть в удмурты, раз у меня такая многотерпеливая муза, всегда дожидающаяся момента ситуации, когда мудаки рунета сгрызут мозг тупыми параллелями и синхронностью публикацией, окуная мое чуйство прекрасного в говно. Твари тупые, глупые мудаки, необучаемые, как Бабченко, дерьмоедные, словно Витухновская, и тонкие талией, будто Тицкая. Тоже из этих.
    - Бляяя, - стонал я, ползая по неожиданно крупной для такого хрупкого тела груди Пикачу, будто блох, - нет бы Указом все национальности запретить, а девочкам приказать ходить без пальто Спилберга. Голыми, как в серой зоне Харви Кейтеля. Ладно, - все же надумал я выход из тупика эволюции, - раз уж моей Леси по определению быть не может в соцсетях, то и хер на вас всех, уроды.
    Я слетел с Пикачу и помчал к Бэйли. На хрен все ваши Инстаграмчики и уютненькие ( тьфу, мерзость жежешная ), даешь Беломор - канал, лоликон и трансов. А также Лесю в том приятном глазу возрасте, что заветно хранится у меня в папочке  " Смэлл ", а Годохме простительны все лайки спириты, тем паче, что Курт давно умер.