Как табунщика ловкость спасла

Семья Гомер - потомственных животноводов из горного района Австрии, переселившихся с немцами колонистами очень давно еще при Екатерине в Киргизию продолжали заниматься овцеводством.
Чабан Арон, наконец дождавшись своего младшего брата Иосифа, студента на летних каникулах, прилетевшего к нему на грузовом вертолете, доставлявшего чабанам на Джайляу соль и комбикорма, стал собираться домой. Ранним утром следующего дня, когда на востоке едва посветлели ледники вершин, Арон, оседлав коня закреплял сзади седла походную сумку (хурджум), давая брату наставления: «Будь внимателен! Особенно когда туман опустится, медведи шалить начали. Недавно, у Каимбая мишка овцематку задрал. Иосиф, слушая брата внимательно смотрел на неспокойно стоящего молодого коня, нервно водящего ушами и сказал:
«Какой красивый у тебя жеребец! Видать полукровка! Ты где его раздобыл брат? У нас таких я не встречал. Кстати, по-моему, он строптивый и диковатый!
Арон улыбаясь ответил: «Я его, у табунщика Асланбека, еще жеребенком выменял на взрослого мерина. А то, что он строптивый, так прошло всего два дня как я его объездил, вот у него вся дурь еще и не вышла.
-И все же, я тебе не советовал бы на нем ехать. Обкатать надо сначала его на месте.
-Не переживай, братишка, мне не в первой!
Арон – высокий и худой как марафонец, рыжий и веснушчатый, с обветренным, загорелым лицом и большими светлыми пытливыми глазами. Он очень любил национальную киргизскую борьбу на поясах и по большим праздникам старался оказаться быть дома и возле клуба, в которой он принимал активное участие, выходя на поляну с районными и своими местными борцами. Длинный и тонкий, он никогда не отказывался выходить на ковер с более тяжелым любым батыром (богатырем). Однажды, я был очевидцем и видел, как местный борец чабан Каембай, очень сильно кидал Арона как мочалку, а тот, с кошачей ловкостью оказывался на ногах. Вообще, не было случая, чтобы его кто-нибудь смог сбить с ног. Его выступления всегда сопровождались дружным смехом болельщиков. Мне нравилось бывать по работе на его стойбище в горах, сидеть с ним у огня и слушать разные смешные сельские истории. Помню как-то он рассказывал:
Однажды находясь в Орловке, я увидел, как идут куда-то две бабки – подруги соседки. Одна русская, другая немка. С противоположной стороны улицы из калитки вышла знакомая им тоже старушка немка. Они поздоровались, и она им закричала на ломаном русском: «Эльза, Мария, вы не слышали новость? Наша Фрида самуш ушёль в соседский кольхоз!»
-За кому?! –спросила Эльза
- За рыжий Васька белорус!
Эльза, подумав немного спросила:
    - А что, в свой кольхоз трактор не быль?
В начале пути конь у Арона горячился, но вскоре успокоился, став послушным и чутким к поводьям. У него был легкий и быстрый шаг, что весьма ценно в долгом пути, а его резвая иноходь (джурга), одно удовольствие для всадника. Арон ехал, покачиваясь как в мягком кресле, радуясь удачно выбранному коню. Из Чиимташского ущелья он выехал, спускаясь в Таласскую долину, когда солнце ярким светом озарило ее обширные поля. После долгого пребывания в горных теснинах, он залюбовался родными с детства местами. С долины слышался шум трактора, и мчавшейся в пыли по проселку машины. Они выглядели издалека внизу детскими игрушками.
Подъезжая к Орловке Арон незаметно для себя задремал. На окраине села дорогу пересекал арык, с небольшим мостком. Когда всадник переезжал мост, из-под него выскочил неожиданно с громким визгом поросенок. Испуганный конь шарахнулся в сторону и седло, с ослабленной в пути подпругой провернулось колесом вместе с задремавшим Ароном. Не успев ничего толком сообразить, он упал, застряв ногой в стремени. Испуганный жеребец в бешеном аллюре помчался по улице. Арон пытался подняться, изворачиваясь на ходу от наносимых ему ударов кованым копытом (верховые, идущие через ледник, ковались зимними подковами с острыми шипами).
Подняться ему никак не удавалось, потому что всего один пропущенный удар мог стать верной гибелью.
Сельский плотник дядя Пауль, как его уважительно все называли, давно был уже на пенсии.
В свои 80, он был еще бодрый и всегда занят делом
Председатель Василий Евсеевич Чемерисов часто приглашал его отремонтировать скотопомещения или помочь в постройке новой кошары. Пауль в тот день возвращался домой со стороны Молочной фермы (МТФ), где обновлял окна и у входа своей калитки услышал громкий испуганный крик женщины со стороны края улицы и топот скачущей лошади. Приложив ладонь ко лбу, он стал всматриваться подслеповатыми глазами в ту сторону, где в клубах дорожной пыли мчался в бешеном аллюре конь, а сбоку от него, беспомощно висел вниз головой всадник. Испуганный конь бил в его сторону копытом, а он навесу, выворачивался, уклоняясь от смертельных ударов. Пауль мгновенно понял всю опасность, угрожающую всаднику, вышел навстречу, встав посреди дороги. Он весь напружинился, готовясь к решающему прыжку. В эти секунды, он, вновь почувствовав себя молодым, с блеском в глазах ждал приближения. Старый плотник поверил в себя, что не промахнется. Когда жеребец поравнялся с ним, Пауль прыгнул сбоку, крепко ухватившись за повод. Конь, грудью сбил старика и протащив еще несколько метров, остановился храпя и раздувая ноздри.
- Ты нигде не сломался? – спросил Пауль Арона, помогая ему подняться и освободить ногу из стремени.
- Я-то ничего, одни царапины! А как Вы сами, дядя Пауль, он вон как вас ударил? Протащил-то метров пять, не меньше
-Для моих костей старых такая встряска даже полезна будет!
-Вы спасли мне жизнь. Спасибо!
- Спасла тебя врожденная редкая ловкость, ведь уклониться от удара ноги лошади почти невозможно. Но ты мог бы сегодня погибнуть из-за своей беспечности - поленился лишний раз поднять задницу и слезть с лошади подтянуть подпругу! – выговорил старик ему строго.
Арон, весь в пыли, стоял молча, выслушивая замечания старика.
-Пауль, идем обедать! – крикнула со двора его жена, и увидев Арона улыбаясь добавила – с приездом Арон! Идем с нами обедать, я штрудель приготовила!
-Спасибо тетя Оля. В другой раз обязательно зайду. Сейчас я домой спешу, по своим очень соскучился.