Острова

            Порой я мысленно возвращаюсь в ту пору своего детства, когда сознание только начинало формироваться под действием ближайшего моего окружения.
            Поскольку самые ранние воспоминания с годами закономерно деградировали до состояния, при котором нельзя с уверенностью заявить, действительно ли они являются воспоминаниями или представляют собой некий срез реальности, сна и фантазии, не до конца сформировавшегося сознания, опираться на эти размытые картинки, даже рефлексируя, не представляется мне возможным.
            Куда более ярким, действительно осознанным и осознаваемым подспорьем для размышления можно посчитать образы и переживания того времени, когда я поступил в детский сад. Местечко, скрытое в зелени деревьев летом и укутанное высокими сугробами зимой, располагавшееся во дворике на тихой уютной улочке.
            С раннего детства мама и бабушка вкладывали все возможные силы в мое воспитание, и в форме игры с увлечением прививали мне интерес к окружающему миру. В то же время, еще толком не умея читать, только начиная по слогам разбирать названия магазинов на ближайших улицах, я как-то открыл для себя нашу домашнюю библиотеку, и, вдохновившись монументальностью некоторых томов, сам решил «издать» какую-нибудь книгу. Порезав и сшив коричневыми нитками несколько тетрадных листов, я, с помощью фломастеров обозначил обложку и жалкое подобие титульного листа, а содержимое наполнил разноцветными картинками в стиле, соответствовавшему возрасту и таланту автора.  В основном это были зверушки, в которых без сопутствующего комментария почти никогда не угадывался их прототип. Позднее последовали выпуски многочисленных продолжений этой «самой первой книги», также не самого высокого качества.
            В то время я только начинал знакомиться с основами русского и английского языков. Все это для меня было в новинку, все будоражило детское воображение. Безусловно, именно тогда моими дорогими домашними были заложены нерушимые основы мировосприятия, которые пусть и в несколько преображенном виде составляют фундамент моей личности по сей день.
            Что же до детсадовских зарисовок, в памяти их сохранилось достаточное количество, чтобы настрочить целый дневничок. Но некоторые моменты наиболее четко запечатлелись в сознании. Так, об одной традиции, которая, впрочем, просуществовала достаточно недолго, я до сей поры вспоминаю с особой теплотой. Наша воспитательница, Анна Геннадьевна, будучи по натуре (как мне сейчас вспоминается) человеком творческим и артистичным, пыталась поделиться своим ярким, открытым взглядом на жизнь с воспитанниками.
            Не раз и не два случалось такое, что во второй половине дня, после «тихого часа», она читала нам разные мистические истории и легенды из книги, название которой бесследно стерлось из моей памяти. О жутких существах и далеких землях. Чтобы послушать её, мы усаживались на желтые лакированные стульчики, которые предварительно расставляли кружочком, и после прочтения обсуждали услышанное. Но самой приятной частью действа была возможность непосредственно самим поучаствовать в настоящем приключении.
            После завершения очередной истории стульчики расставлялись в форме палубы корабля, на котором каждый ребятенок становился полноценным членом экипажа. Этот воображаемый шлюп с легкой руки воспитателя-капитана отправлялся на поиски далеких островов в неведомые дали. Каждому назначалась должность – роль, которую он должен был исполнять во время плавания на корабле, и даже самые незаинтересованные, самые хулиганистые из нас, увлекшись процессом забывали все прочие дела и, слушаясь капитана и назначенного им помощника, принимались отыгрывать доставшихся им персонажей. 
            Порой, чтобы взбодрить ребят, могучие силы стихий обрушивались на судно и смелую его команду. То мог быть шторм или некий ужасный левиафан или кракен, чьи ласты-щупальца-челюсти угрожали целостности корабля. Кажется, таким незамысловатым образом выбывали из игры те, кто уставал от участия в ней, а также те, кого раньше остальных забирали родители. Порой игра продолжалась и даже затягивалась в случае, когда мама с папой какого-нибудь озорного юнги или кока задерживались по своим взрослым делам. Тогда за девятым валом следовало выбрасывание корабля на риф и приземление «спасшихся» на необитаемом острове. Стулья в большинстве своем растаскивались, возвращаясь на исконные места, а оставшиеся «обломки судна» приспосабливались под укрытие для новоявленных «робинзонов».
            В один из дождливых вечеров я как раз оказался кругу двоих или троих таких же «чудом выживших», как я сам. В окна стучала мокрая чернота летнего вечера, и какое-то чуть грустное чувство подступало к горлу. Внезапно я ощутил себя словно на границе двух разных миров – ребенком, скучающим по маме и желающим поскорее оказаться дома и, одновременно, героем интереснейшей истории, чье существование прекратиться, как только за ним придет посланец из внешнего мира. В итоге, история для этого героя закончилась быстрее, чем для его тогдашних товарищей по несчастью, и было даже грустно прощаться с людьми, с которыми прошел «огонь и воду», с которыми спасался от чудовищ и всевозможных напастей, ведь завтра предстоял совсем другой день, и мне, как персонажу, уже не суждено было встретиться вновь с теми, кого я в этот вечер оставлял на острове.
            Много лет минуло с тех пор. На фоне пройденного мной пути по «большой земле» жизни, эти фрагменты былого порой всплывают из-за горизонта, окутанные туманной дымкой, подобно островам, затерянным в океане памяти. Они кротко рисуют дни, когда мир манил яркостью, необъятностью, неизведанностью. Иногда, даже сейчас – хоть и все реже с годами – я с замиранием сердца наблюдаю за тем, как и в вечер давно минувший, мне машут, провожая, островитяне – крохотные беззаботные мореплаватели и наш отважный капитан.