Юность мушкетеров Глава II Нагоняй от короля

ГЛАВА II
НАГОНЯЙ ОТ КОРОЛЯ

Гвардейцы пробыли в тюрьме ровно пять дней, что так много для молодости, не требующей ничего более, как вечно резвиться.

Все эти дни де Шарон прохаживался взад и вперед по камере как по клетке, уставившись глазами в одну точку, и по временам глухо рычал, проходя мимо решеток широкого окна, выходившего на просторный задний двор курятника.

Д Арамиц безмолвствовал, находясь еще под впечатлением только что прочитанной книги Святого Августина, которую он по прежнему держал в руках в закрытом виде.

— И как вам только не надоест   целыми днями читать столь скучные книги, — проговорил с удивлением де Шарон . -- Разве они вам  не кажутся слишком занудними?

—  Напротив, эти книги благостно влияет на мой духовный рост и позволяют более спокойно относиться к настоящему?

 -- Значит вы все таки решили постричься в монахи?
-- Теперь, мне по видимому придется это сделать, -- вздохнув, ответил дАрамиц и поглядел на окно. --  Уезжая из Париж, я так и  не успел попрощаться с г-жой Бонаси.  И теперь она уже наверняка предпочла меня кому-нибудь другому.

-- Ну и стоит ли расстраиваться из-за такой женщины? Найдите другую и женитесь на ней. Разве   Париж имеет недостачу в  прехорошеньких женщинах?

-- Увы, не одна красавица не может сравнится с ней. Разве вам, де Шарон, не знакомо это чувство?

Вздохнув  и вспомнив о еще  недавно покинутой им Лукрецию Мезонфор, де Шарон безмолвно согласился.

На этом временном молчании прервалась беседа двух друзей, потому что к ним вошел  сержант, который сообщил им, что он намерен сопроводить их к его величеству на аудиенцию.

Перебросившись друг с другом взглядами, де Шарон и д Арамиц надели на себя плащи и шляпы, и не показывая и йоты  клокотавшей тем временем  в  душах волнения, последовали в сопровождении стражи  за сержантом .
 
Оказавшись в занимаемом королем доме, друзья увидели в нем также господина де Бемо, который стоя напротив короля судя по всему о чем то ему весьма жаловался.

-- Ваше величество, -- обратился к королю сержант. -- арестованные де Шарон и д Арамиц по вашему приказанию прибыли.

 -- Очень хорошо, -- сказал Людовик Тринадцатый и обратил свой взор на кадетов. -- Можете быть свободным, сержант.

-- Благодарю вас, ваше величество, --  кланяясь ответил он и, повернувшись к стражникам, скомандовал: -- Кругом! Шагом марш!

Когда сержант и стражники покинули комнату, д Арамиц вышел вперед и, обнажив голову, отвесив  глубокий поклон королю.
 
-- Государь, -- начал он. -- позвольте нам засвидетельствовать вам наше нижайшее почтение.

-- Рад вас видеть, господа, -- проговорил король изобразив на лице благодушную улыбку. -- Как я вас не просил, а вы все никак не успокоитесь.

-- Простите нас, ваше величество, -- попросил дАрамиц, наблюдая за проходившим мимо него короля.

-- Да уж придется простить, ибо у меня в гвардии не так уж много храбрецов как вы д Арамиц!

-- Благодарю, ваше величество.

-- И тем не менее -- продолжал король, - я не могу оставить это дело  не завершенным, и поэтому, чтобы  впредь у вас не вспыхнуло с господином Монлизеном не согласия, я приказываю примириться вам от лица всех участников.
   
— Но,  государь...! — хотел было возразить  д’Арамиц.
— Я не желаю ничего слышать, шевалье! -- прервал его резким голосом король. -- Если вы сию же минуту не обниметесь с господином Монлизеном, то я велю вас обоих повесить.

 Д’Арамиц нахмурился.

— В чем дело, месье? — прогнусавил Бемо, повернувшись к д’Арамицу. — Неужели вы не не подчинитесь  приказу короля?

-- Ну отчего же, -- с улыбкой ответил шевалье. -- с большой охотой.

Он приблизился к Бемо и заключил его в такие объятия, что последнему показалось будто его беспощадно зажали в тески.
 
— Не рассчитывайте, сударь, что сия церемония нас не к чему не обяжет, -- прошептал ему на ухо д Арамиц . --Рано или поздно, но мы встретимся
— Я в этом не сомниваюсь, шевалье, — также шепотом ответил Бемо.

И, дрожа от ярости и страха, отошел назад.

— А теперь, господа, — вновь обратился к ним король, — я запрещаю вам рассказывать кому бы то либо эту историю.  Пусть ее знают только вы  и я…

 На этом Людовик Тринадцатый замолчал. Было видно, что в его душе происходит глубокая перемена: вначале он бросал на гвардейцев высокомерные взгляды, затем, постепенно он снова стал задумчивым, мрачным, и даже слегка обеспокоенным.
— Дети мои! -- заговорил снова он. -- Скоро вам предстоит обнажить свои шпаги и сразиться с подлинными врагами Бога. И кто знает, чем для каждого из вас закончится это сражение. Поэтому я прошу вас на будущее, беречь свои силы. Они еще очень понадобятся Франции. 

— Да здравствует, король! Да здравствует, Франция! — прокричали молодые люди, воодушевленные речью короля.

— Можете быть свободными, господа, и помните мои заветы.

Они почтительно склонился перед королем и чинно удалились.