Из 1990-х

Эти записи тридцатилетней давности сделаны на каких-то обрывках  и очень неразборчивым почерком. Роясь в своих бумагах, я несколько раз хотела их выбросить, но откладывала на потом. Наконец я их все-таки прочитала. 

                ***

 ...Очки, проездной, сушки – рассовываю по карманам. Всё! Собралась. Я опять за газетами.
1992-й год. Я продаю газеты у метро «Речной вокзал». Вообще-то я работаю в издательстве, но, во-первых, постоянно и сильно не хватает денег, а во-вторых, я хочу видеть глаза живых людей. Потому что я не понимаю, что происходит в обществе.

…Я дышу горьким воздухом «свободы». Если я ставлю низкую цену на газету, это мешает соседу-торговцу. «Надо же думать о других!» – крикнут мне. Ну да, мы по-прежнему в своей, сложившейся годами, системе ценностей. Если я, положим, скажу милиционеру, что вон тот малец скупает газеты в киоске, а потом продает втридорога, это будет – я знаю – страшный грех: ДОНОС. И это тоже традиционная, старая система ценностей. И новая тоже? Ну да…  Из сломавшейся – как и вновь формирующейся – системы ценностей напрочь выпадают  только те тысячи людей, что идут мне навстречу. Они – «ничьи». Они не нужны, похоже, никому. Это, вероятно, «цена свободы»…
«Вы свободны, как слепец в двух шагах от пропасти».   (с)

                ***
У меня в руках «Правда», «Комсомолка», несколько номеров «Советской России» («Савраски», в просторечьи). Выбор газет достаточно случаен: я просто знаю, где и когда можно получить (для продажи) именно эти. Итак, у меня в руках «Правда» и «Комсомолка».
У них одна цена. И, когда мне суют «трояк» (газета обычно стоит два рубля), мне не всегда удается угадать желание покупателя. Бывает, стороннику «Правды» я протягиваю «Комсомолку» или наоборот. Реакция тех и других одинакова:
- Ну не эту же!!
Обиженный и пристальный взгляд. Как вы могли принять МЕНЯ за сторонника ЭТИХ?!
Так с обеих сторон.

                ***
- А что, такая газета еще существует? (о «Правде»)
Действительное непонимание? Фрондёрство? К вашему сведению, соотечественники – она не только существует, она обладает несколькими отличительными чертами. А именно: только у нее нет риска быть непроданной – если пойдет, скажем, дождь, или если стоять и молчать. Другие газеты надо рекламировать голосом, иначе спрос будет плохой. «Красные» достаточно положить рядом. Или высунуть кусочек. Или даже вообще спрятать – всё равно ведь спросят. И только за «Правду», кстати, мне не раз возвращали лишний рубль – если ошиблась со сдачей. Или протягивали трояк со словами:
- Знаете, Вы мне вчера по ошибке дали два экземпляра вместо одного…
Джентльменские отношения с покупателями «Комсомолки» у меня тоже складывались. Я говорила (если у покупателя не хватало мелочи):
- Ладно, занесете завтра, я же Вас часто здесь вижу.
Не принесли ни разу. Я, впрочем, не в претензии – и не ждала. Но от читателей «Правды» ведь не ждала тоже…
                ***
- Вам не стыдно эту газету продавать?
В глаза бьет солнце, и я, пытаясь увидеть лицо говорящего, закрываюсь от солнца газетой.
- Вон, лицо закрывает!
                ***
Молодая пара с кошкой. 
- Что у Вас? «Аргументы и факты»? «Контраргументы и факты» нужно продавать!
Выбирают «Комсомолку».
- А этих возьму за то, что ордена не сняли…               

                ***
«Комсомолку» читают бывшие комсомольцы. Человеку 50, 60, 70 лет – а он спрашивает «Комсомолку». Правда, покупает редко.
- Ветеранам скидка 50%! – говорю я. И расплываются в улыбке старики…
В основном же «Комсомолку» читают тридцатилетние.
А четырнадцатилетние?
А они вообще-то читают что-то кроме рекламы сникерсов? «Комсомолка» от них, по-моему, отказалась. Ну да, там появился «Тинейджер». Но сравнить  «Алый парус» с «Тинейджером» – примерно то же, что сравнить сонату Бетховена с ливерной колбасой…
                ***
За истекший период мне настойчиво предлагали:
- вступить в партию национал-большевиков;
- принять крещение;
- поменять «Комсомолку» на «Русский вестник»
- или на «Независимую».
                ***
У меня сегодня «Независимая». Я даже приободрилась, устав быть проводником консервативных идей. Наверное, сегодня меня хвалить будут…
Первый вопрос:
- От кого она независимая?
Начинается… Молчу.
Но полупьяный верзила закрыл проход и ждет ответа. Рявкаю:
- От Вас лично. Удовлетворяет?
Верзила неожиданно становится растерянным, грустным и вполне трезвым.
- Да, – говорит он горько. – Ответ удовлетворяет…
И отступает в сторону.
                ***
Покупатели делятся со мной новостями. Вот такими:

- …Бои идут. Но мы уже в трехстах метрах от Совмина!!
- Юрка Костенко убит...

- Живется нынче тяжело. Где правда?! Кругом одна конституция…
               
                ***

- Дайте вашу «Комсомолку»!
- Мою?
- Да. Коммунистической она тоже стала… ((

- Я не демократ! Меня раздражает демократическая трескотня. Лучше всего – «Независимая». Она – ни туда, ни сюда…
 
- Говорят, «Комсомолка» - коммунистическая газета?!
- Д-да? Не слыхала…
- Дайте «Независимую».
- У нее тоже вот красная полоска (издеваюсь;).
- «Независимая» - коммунистическая?!
- Да нет, нет… шучу…
- А то я вот «День» купила – только деньги потратила. Ну и пишут…
И, уходя, оглядываясь:
- А вообще-то они правы…
      
Новый покупатель.
- А почему у Вас газеты такие разные? И «правые», и «левые»…
И я отвечаю не то с претензией на юмор, не то с горечью, не претендующей ни на что:
- А у меня одна рука правая, другая – левая…
- Гм. А если наоборот повернуться?
В том-то и дело… что опять так же… только уже наоборот.

                ***
А вам, читатель, приходилось, будучи в гостях, чувствовать, как рушится многолетняя дружба, все больше обретая черты обычной политической склоки… и, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, ты наклоняешься к появившемуся откуда-то коту и окликаешь его:
- Эй ты, красно-коричневый!
                ***

…Я люблю этот людской поток именно за то, что он пёстрый. «Товарищ» наполнился особым смыслом и, право, это немалая честь, когда тебя сегодня называют «товарищем»
                ***
Продавцы «МК» и «Советской России» стоят рядом. Публику это раздражает, и страсти не смолкают: половина прохожих критикует одну газету, половина – другую. Насуплены и продавцы: один на другого они не глядят, угадывая друг в друге идеологических противников. Откуда ни возьмись, появляется кошка. Она пристраивается как раз между двумя продавцами, ложится и, все больше млея от припекающего солнышка, начинает мурлыкать. «МежИдеологическую» кошку уже недоуменно рассматривают прохожие. (А пойми ее в сегодняшнем-то мире: может, и это – товар?). И тогда один из продавцов тоном рекламы начинает сначала потихоньку, а потом в полный голос, сдерживая смех, сообщать:
- Кошка не продается!
И не выдерживает его «идеологический противник», радостно соглашаясь:
- Кошка не продается!!
Наконец-то смеются прохожие. Стихает взаимная перепалка. А кто-то совершает героический поступок социального примирения: покупает одновременно «МК» и «Савраску». Я уже открываю рот, из которого едва не вылетает сакраментальное: «Как это Вы такие разные газеты…?» . Но говорю совсем другое:
- Кошка! Не!! Продается!!!
                ***
О чем это я? Общество действительно расколото, и кошачьим мурлыканьем противоречий не заглушить. Но сегодня я почувствовала какой-то  – пока еще зыбкий – мостик, по которому мы все-таки можем прийти друг к другу. У нас не всё потеряно, пока он есть.
                ***
И тут же вспоминаю другой случай.
… Уже девять вечера, а у меня на руках – 30 экземпляров «Правды» (дождь разогнал покупателей). И денежки мои, потраченные на закупку газет, похоже, плакали… Я хватаюсь за последнюю соломинку: иду на вокзал и прошусь в проводящий посадку поезд дальнего следования «Москва-Минск».
- Вы пройдите, но вашу газету, извините, здесь вряд ли возьмут, – это приговор проводника.
- Свежие газеты!
Народ высыпает из купе.
- «Правда»? И всё? Гм…
Я устала. Ни раздражения, ни желания вступать в политические дискуссии у меня нет. Нет почему-то также ни обиды, ни неловкости (которая бывает, когда подсовываешь неходовой товар). В уставшем мозгу возникает одна-единственная – неуместная – мысль: «Уютно как тут у них… и лица такие славные». И я с ними просто советуюсь, демонстрируя пачку газет:
- Ребята, мне её съесть?..
Ребята смеются и опускают руки в карманы. Через считанные минуты я предстаю перед изумленным проводником: газет у меня нет.
- А вы говорили…  )
                ***
О чем это я? Опять – о чем это я?
Что-то будто оттаивает во мне, когда вспоминаю это. Я гляжу на людской поток и чувствую, что у меня все меньше потребности искать в нем «своих» (что бы под таковыми ни понимать). Вот старушка просит «газету с программой», я протягиваю ей «Правду», и она горестно морщится:
- «Правду» я просто не могу читать…
А я могу читать «Правду». Но, кажется, впервые в жизни, я испытываю в данной ситуации не раздражение, а сочувствие. И протягиваю ей «Независимую», не испытав ни раздражения, ни неприязни.
…Мурлыканьем кошки идеологических разногласий не перекроешь. Но до чего хорошо, право, заглушить в себе предвзятую неприязнь и взглянуть в чужие глаза. Чужие глаза… Это и «Энциклопедия», и Библия, и программа «Новости» одновременно.
               
                ***
Я снова и снова формулирую эту мысль и спустя 30 лет понимаю: ведь только взглянув тогда друг другу в глаза, мы смогли удержаться от того, чтобы не шагнуть в полномасштабную гражданскую войну.

А оставался всего шаг.