Дневник моей революции. 52

     Поездка до ворот тюрьмы оказалась недолгой, взрослый человек дошел бы туда за полчаса, но с детьми это бы заняло часа три. Детей мы вывели 14 человек. Все ли это дети, или только те, чьих родителей уговорила Дашка – я не знаю.
     Водитель броневика, который нас подвез, развернул машину и уехал. С нами стояли двое вооруженных и закованных в броню военных. Над нами летало 4 боевых дрона. Что-то мне страшно туда заходить. Ник постучал в ворота. Включился глаз камеры на входе. Мы предъявили пропуска. Ворота открылись, впуская нас внутрь.
     Мы попали в железную коробку с небом в клеточку. Вокруг только камень и металл. Открылись еще одни ворота. Вышел солдат внутренних войск.
     - Кто запустил сюда дронов? Кузнецов, открой ворота и выгони этих тварей на улицу, - начал кричать солдат, глядя на висящих под потолком боевых дронов. Как они проскользнули в ворота с нами? Некоторые из детей захихикали.
     - Это наши дроны, сержант. Один из них мне жизнь спас, - спокойно голосом, не терпящим возражений, сказал Ник. – Нам надо в медсанчасть.
     - Территория захвачена заключенными. Охрана укрылась в зданиях, и удерживает оборону, - доложил сержант.
     - И сколько вы продержитесь здесь, пока вас не вскроют как консервную банку? – спросил Ник. Сержант стушевался. – Какая у вас численность на этом посту, оружие есть?
     - Шесть человек. Вооружение есть на двадцать. Есть бронежилеты.
     - Все оружие забираем с собой. Здесь оставляем одного дрона. Бронежилеты мне и девушке. Будем прорываться в медотсек.
     Сложность заключалась в детях. Смогут ли они перебежать поле с зеками. По картам бежать до нужной нам точки надо примерно километр. Я пройду это расстояние за 15 минут, пробегу намного быстрее. Семилетний мальчишка пробежит в среднем на моей скорости. Но что делать с несколькими трехлетками? Тюрьма с заключенными мужчинами, которые сидят тут по много лет, и некоторые из них сидят за преступления сексуального характера. У меня ужас перехватывает дыхание, а нервничать нельзя, вокруг дети.
     - Ник, ты уверен, что это единственный путь к спасению? – заглядываю в глаза Нику, застегивающему на мне бронежилет.
     - Да, Анют. Ты похожа на юного призывника. Мальчишку, которого призвали служить в 18 лет.
     - Не влюбись в меня,-  шепчу я ему.
     - Я давно тебя люблю, подруга, - улыбается Ник.
     - Жаль, что как подругу, - вздохнула я.
     - Тебе мало двоих за последние, сколько мы с тобой знакомы?
     В дверь постучали. Мы смотрим на экран монитора и видим во внутреннем дворе тюрьмы толпу заключенных. Вперед вышел крупный мужчина интеллигентного вида. На экране монитора всплыли его имя, статья, срок. Финансовый аферист, подделка документов, хищения, похищения, пытки и убийства жертв. Этот обманет и глазом не моргнет.
     - Эй, охрана. Мы вас не тронем, отдайте только оружие и патроны и сидите там хоть до второго пришествия. Если не отдадите, то мы снесем двери. Вам на помощь никто не придет. Связи нет. Военные штурмуют лагерь люмпенов. Открывайте, мужики. Давайте договоримся полюбовно, - растянул лживую улыбку финансовый аферист и убийца.
     - Ребят, у вас рации работают? – спросил Ник пришедших с нами военных.
     - Нет, эфир мертвый.
     Ник посмотрел на дронов, болтавшихся под потолком. Поманил пальцем и один из них опустился к Нику на уровень лица.
     - Мы сейчас выходим из тюрьмы. Нас 10 взрослых и 14 детей. Мы побежим насколько это можно с детьми к городскому госпиталю. Нам нужна поддержка с воздуха. Нам нужен час. Просто задержите их здесь на час. Сержант, открой внешний вход.
     Дверь, в которую мы заходили, открылась, и дрон выплыл наружу.
     - Времени мало, - сказал Ник, - берем на руки самых маленьких и бежим в сторону поселка. Два дрона остаются здесь, один прикрывает наш отход. Все оружие забираем с собой.
     Через 5 минут наш маленький отряд  побежал в сторону поселка. Всю малышню мы несли на руках. Минут через 10 пролетел вертолет в сторону тюрьмы. За ним второй. Надеюсь, их задержат. Наша скорость постепенно снижалась. Болело в боку, горели ноги, стучало в висках, в глазах и горле песок, губы покрылись коркой, руки свинцовые. Но мысль о том, что со мной сделает орава голодных мужиков, заставляла мои ноги передвигаться превозмогая боль. Со временем мы перешли на быстрый шаг. Уже вдали виднелись первые дома поселка. Лишь бы там все было спокойно. И, надеюсь, Ник подумал, где мы будем прятаться.
     Вдруг один малыш упал. Словно по команде на землю опустились остальные дети. Мы с малышом легли на землю, я уже не могу идти. Мужчины отпустили детей. Сидим, тяжело дышим. Над нами парят боевые дроны. Их уже несколько, значит у нас подкрепление. Хватит ли у них патронов, если сейчас в нашу сторону побегут заключенные? Раньше мне было жаль каждого умершего не своей смертью. Я была готова перевоспитывать преступников, прививая им искусство. А сейчас я могу выстрелить в человека. Погиб мой брат, дед, наверняка сегодня умрет тетка, если уже не умерла. Когда твоя жизнь в опасности, ты начинаешь думать иначе.
     Куда мы спрячем детей? Их заберет себе корпорация? Мне бы хотелось взять к себе этого малыша, но кто мне сейчас отдаст ребенка? Даже ребенка из десятого класса. Не привязывайся к нему, Анна, ты сама в бегах.
     - Нам надо идти. Пусть медленно, но идти, - сказал Ник, вставая.
     - Командир, дети устали, еще 10 минут, - попросил сержант.
     - Сержант, я ранен. Через некоторое время у вас будет еще одна проблема, и этой проблемой буду я. Мы идем в гражданский госпиталь. Мы там жили с Анной. У врача есть в подвале охраняемый склад с лекарствами. Отсидимся там. Оружие у нас есть.
     Хорошая идея. Светлану уважают, может, госпиталь и не тронут. Мы идем дальше. Быстрым шагом для малышей. Самых крох несем на руках. Ника начинает пошатывать, и один из военных забрал у него ребенка. Малыш на моих руках засыпает. Также крепко держит меня за шею крошечными ручками, и мирно сопит мне в плечо. Удивительные дети – не плачут, не жалуются. Им же, наверное, хочется пить, кушать, в туалет. Я бы не хотела такой судьбы для своего ребенка.
     Раздается стрельба, совсем рядом. Останавливаемся. Ник подзывает дрона.
     - Нам нужна помощь. Мы движемся в городской госпиталь, и у нас нет маневренности. Нам нужны сведения – где сейчас врач Светлана, чистые ли улицы, свободен ли госпиталь от врагов? И кто вообще наши враги? В кого можно стрелять?
     Дрон взлетел чуть выше и остался над нами. Совсем непонятно – передал он уже сообщение, или вовсе не собирается это делать. В пути ли помощь, или нам не на что надеяться. В зоне резервации начались бои. В тюрьме тоже стреляют. Как сказал Ник, тюрьма это многокилометровая  крепость без чистого неба над головой. Небо над всей зоной это частая решетка. С одной стороны это хорошо, с другой – трудно подавить начавшееся восстание. Надеюсь, что Юрию ничего не угрожает и он в безопасности.
     Стрекозой застрекотал над нами вертолет. На тросах с неба спустились 4 боевых робота. Вертолет улетел в сторону города, в который мы движемся.
     - Мы понесем детей до госпиталя, не отставайте, - механический голос как у Матвея. Но если Матвей хоть немного напоминает человека, то прибывшие роботы больше похожи на гигантских насекомых мутантов.
     Ребенок с моих рук не хотел переходить в механические руки новой няньки, и робот просто взял меня с ребенком в одну из своих механических рук. Я словно сидела на трубе, одной рукой крепко держа малыша, другой обхватив непонятный мне механизм. Увешанные детьми роботы, увешанные оружием люди. Странный отряд. Мы движемся со скоростью, с которой могут передвигаться самые ослабленные члены нашего отряда. В самом плохом состоянии Ник. Я боюсь, что он упадет, а мы не заметим. Два дрона стервятниками парят над нами. Жаль, что механические бойцы не догадались принести с собой воды.
     Окраина города. Дети спущены на землю. Две девочки уже без сознания. Я, Ник и охрана тюрьмы следим за детьми. Боевые роботы и два солдата нас защищают.
     Ник бледный, на лбу испарина. Мы все не в лучшей форме, но он выглядит хуже всех.
     Солдаты скрылись в одном из домов. Через 5 минут они появились. В руках одного из них была емкость с водой.
     - По глотку, - сказал военный.
     Все выстроились в очередь, каждый делал глоток и шел опять занимать очередь. Я сняла футболку, натянув куртку на почти голое тело. Разорвала ее на несколько частей. Охранники умыли детей, протерев им лица мокрой тканью. Я умыла Ника, который сидел, прислонившись к стене, и очень неровно дышал. Нам нужна сейчас Светлана.
     Мы передвигались по поселку рывками. От подъезда до подъезда. Роботы стреляли, военные тоже. В кого стреляли? Кто наш враг? Я видела на земле лежащих мертвых людей. Кто-то был в гражданском, кто-то в камуфлированной одежде, странных костюмах. Живых людей я не видела.
     Мы уже приблизились к госпиталю, роботы ушли на разведку. Вернувшись, сообщили, что госпиталь захвачен. Внутри разбиты стекла, по первому этажу перемещаются люди, среди них несколько иностранцев. Чип личности Светланы читается в подвале. Значит она либо в плену, либо забаррикадировалась на складе с лекарствами.
     - Кто эти люди? Что им надо? Против кого мы воюем? А вдруг эти люди за нас и нам помогут? – задала я вопрос роботам и военным. Ник уже был без сознания, его к последнему укрытию принесли охранники.
     - Мы разберемся, - сказал один из военных. Что в переводе на общечеловеческий означало – «Молчи, женщина. Присматривай за детьми».
     Я с Ником и детьми осталась под присмотром охранников. Прилетели новые дроны, и где-то рядом начался бой. Выстрелы. Выстрелы. Звон битого стекла. Крики заглушаемые выстрелами. Дети жмутся к нам. Какой-то человек забежал в наш переулок. Увидев нас, он достал гранату. Выстрелы наших охранников оборвали его желание, причинить нам вред. Кажется, поселок охватило безумие, и люди стремятся уничтожить всех себе подобных.
     Вернулись наши военные. Путь свободен. Врач и еще несколько людей живы. Они в подвале, открывать отказываются. Нас сопровождают в клинику. Поручаю отнести Ника в операционную и сама спускаюсь в подвал.