Лето близко. 1

    Верховный Жрец Пилота, Ведающий Тайны Небесной Повозки, был одет в нелепые гладкие штаны, дырявую куртку без варежек и лысые валенки. К его лицу были зачем-то приклеены круглые стёкла. Улн начал вспоминать слова приветствия и сообразил в ужасе, что никто его этим словам не учил. Он выдавил нехитрую фразу, которой когда-то приветствовал односельчан:
      - Лето близко.
      - Привет! - ответил невпопад Верховный Жрец. - Лето очень далеко, мы с тобой его не дождёмся. Да ты заходи, чего застыл? Пойдём, горячего чаю похлебаем. Ишь, продрог весь...
      
      Они поднимались на последний этаж Высокой Башни по нескончаемой винтовой лестнице во мраке, который рассеивали лишь шарообразные светильники на стенах. На полпути Улн запыхался, Жрец же сохранял бодрость, несмотря на почтенный возраст. Да, он был стар, судя по морщинам и белым волосам на голове и руках. Но, к удивлению Улна, почти все его зубы были на месте - должно быть, тут не обошлось без волшебства.
      
      - Потренируйся с моё, по лестнице-то ходить, - улыбнулся Жрец. - Тебе ведь и вниз придётся спускаться - я староват уже подъёмник крутить.
      - Вниз?
      - Да, башня как ледяная гора: подземная её часть поболе, чем видимая. Буду тебя посылать на склады за ящиками. Ящиков там полно, всю жизнь таскать - не перетаскать. Миллион лет там лежат... Я не шучу. Наверх будешь их ручным подъёмником затаскивать - заодно и руки потренируешь.
      
      Наконец, они оказались в гостиной под сводом из чёрного камня. Посреди помещения стоял массивный стол, на стенах висели фантастические картины с чёрной землёй, травами выше человеческого роста и весёлыми людьми в лёгких одеждах.
      
      - Мы храним память о лете, - проговорил Верховный Жрец, наливая ароматный горячий отвар ворсяники в красивую чашку из странного сверкающего материала. - Высокая Башня - последний островок былой беззаботной жизни, напоминающий нам, что люди потеряли и что мы хотим возродить.
      - Беззаботно тут у вас, красиво и тепло, - согласился Улн. - А прочие твои слова туманны.
      - Потом поймёшь, как тебя там... твоё высочество Картеалад-Сабардун Тринадцатый, великий князь Широкогорный, князь Подбашенья, и прочая, и прочая...
      
      Улн вдруг понял, что этому странному человеку, будто пришедшему из иного мира, можно довериться, что ему известны такие тайны Зимы, по сравнению с которыми история Улна - глупая детская шалость.
      
      - Я... не великий князь вовсе, - выдохнул он. - Я Улн, простой поселенец из Крайнего. Вы... прогоните меня?
      - Да мне плевать, откуда ты родом, - пожал плечами Жрец. - Испытание Белизной прошёл?
      - Прошёл, но...
      - Ну и молоток. Значит, буду тебя учить. Да ты не жмись, расскажи, откель взялся такой? Я думал, в Башню только царских родичей шлют.
      
***
      
      
      Нга, его мать, хотела трёх детей, но братик и сестричка Улна пали жертвой Закона Еды: общее количество ртов в Крайнем не должно расти. Лишних новорожденных едоков относили на вершину Храма Небесной Повозки, что стоял недалеко от поселения, и там они засыпали навсегда и постепенно вмерзали в лёд - лёгкая, незлая смерть. Зато Улну, оставшемуся жить, пришлось нелегко - чтобы прокормить семью, он с десятилетнего возраста работал за троих. Отца он не помнил - он ушёл в ополчение воевать с соседским графом Калданаром и не вернулся. Когда Улн был подростком, мать умерла и он остался руководить хозяйством.
      
      Улн любил размышлять и с детства задавал множество трудных вопросов. Почему Зима так велика? Где она заканчивается? Что находится за Ледовитым Полем? Почему в Высокой Башне тепло, если она высокая? Куда исчезнет снег, когда наступит лето? Почему на небе так много звёзд? Почему они кажутся такими маленькими, если, как говорят жрецы Пилота, это огромные зимы, на которых обитают другие люди?
      
      Храм ему тоже был очень интересен - ледяной конус высотой в несколько сотен шагов, опоясанный выбитой в склоне узенькой тропкой, выделялся даже на фоне прибрежных гор. Чтобы ноги не скользили по тропе, жители Крайнего регулярно выбивали на льду зарубки во дни повинности графу Алмагеру. Каждый звёздный круг они совершали ритуальное шествие на вершину, принося подношения Пилоту и веря, что, когда придёт благословенный час его сошествия на поверхность Зимы, он упрёт полозья Небесной Повозки именно в этот храм, а не в какой-то другой. Должно быть, сам Пилот когда-то построил храм - не люди же воздвигли такую громаду! Хотя, вспоминая слова Жреца про миллион лет - может, и люди...
      
      Однажды в Крайнее пришли бродячие торговцы из Подбашенья. Всё село сбежалось их встречать. "Лето близко", - начал Улн обращение к предводителю торговцев Тарну, но увидел его дочь Кле и утонул в синеве её глаз. Через неделю Улн собрал пожитки и ушёл с торговцами.
      
      Они шагали на костяных лыжах по Ледовитому Полю вдоль берега на север. Вещи торговцев везла упряжка шерстней - эти толстые увальни, с боков которых свисала длинная шерсть, были основой жизни, источником пропитания, одежды и инструментов для всех людей Зимы. Улн исполнял в караване незавидную роль мальчика на побегушках, но Кле, кажется, глядела на него с интересом.
      
      Горы постепенно отступали от берега, но жилища по-прежнему жались к Ледовитому Полю - видимо, здесь под копанками была самая плодородная земля. Караван шёл по владениям графа Алмагера - да благословит Пилот имя лорда, поставлявшего в окрестные поселения ловких строителей, кремень для костров, удобрения и ещё тысячи мелочей, без которых жизнь была бы невозможна. Потом начались земли Калданара - сейчас был мир и торговцы шли безбоязненно, пока не упёрлись в странное поселение.
      
      Здесь дымили всего две копанки. Из одной вылез человек и быстро заковылял к ним, закрывая рукой лицо. Он торопливо, дрожащим голосом, принялся расспрашивать торговцев про ворсянику и жёлтый мох и, накупив немного, убежал. Другие поселенцы не появлялись.
      - Тут что-то неладно. Уходим скорее! - скомандовал Тарн.
      
      Через два дня Кле и Лирд начали покрываться бурыми пятнами и кашлять. Тарн, увидев их, ахнул.
      - Живо на последние сани и ни к кому не приближаться! Это пятнуха.
      - Пятнуха?! Тарн, ты что, спятил? Прогони их скорее, пока они всех нас не убили! - проскрипел Флод.
      - Куда я их прогоню на верную смерть? Их ни в одно поселение не пустят.
      - Ты так говоришь, потому что твоя дочь заразилась. Ты всех погубишь, Тарн!
      
      Другие торговцы тоже глухо ворчали - но Пилот недаром заповедовал слушать старших и не бунтовать в долгом пути.
      
      С этого дня Улна интересовали только болезни и лекарства от них. Он расспрашивал всех, кого встречал в окрестных поселениях, вспоминал рассказы стариков, тайком перебирал все мхи и травы, что вёз караван, сочетал их, отваривал и сам пробовал, получая в награду рвоту и понос. По ночам он бегал в хвост упряжки, утешал Кле и отпаивал её и Лирда отварами из жёлтого мха и ворсяники. Вскоре к ним попал и Флод - он живо присмирел и перестал требовать изгнания больных, когда сам оказался в их числе.
      
      Тем временем, караван свернул направо и двинулся вглубь Ледовитого Поля. Через два дня пути побережье исчезло из вида, и осталась кругом лишь ледяная гладь до горизонта. Улну было страшно, но он не подавал виду. Торговцы находили путь по одним им ведомым меткам и бодро шли вперёд. Здесь не было поселений - лишь маленькие путевые закладки, что расставил на дороге из Подбашенья князь Урталандор. Они были вырублены прямо во льду, в них хранился кремень и мох для костров и запас продуктов. Расстояние между ними было точно рассчитано, чтобы путники могли пересечь всё Ледовитое Поле. Собьёшься с пути, не найдёшь одну закладку - сгинешь от голода во льдах, и никто тебя не отыщет.
      
      Флод неожиданно пошёл на поправку - видно, Улн нашёл удачное сочетание трав. Старый ворчун не удержался и рассказал, благодаря кому выздоровел. Неожиданно Улн обнаружил себя в роли лекаря, а другие перестали его шпынять и начали делиться едой.
      
      Но Кле становилось всё хуже. Она лежала на санях пластом и что-то невнятно бормотала - то ли проклятия, то ли признания в любви. Лицо её покрылось страшными рытвинами, не оставившими следа от былой красоты. Слишком поздно Улн начал её лечить - теперь ей, верно, ничто не поможет.
      
      Путь по Ледовитому Полю казался нескончаемым. Однажды буран задержал караван на добрую неделю. Они лежали в наспех слепленных снежниках, прижавшись друг к другу, чтобы согреться, и слушали заунывный вой за стеной. Ночью Улн проснулся от нежданной тишины и, разгребя тела, вылез на улицу.
      
      Небо сверкало чистыми звёздами. На горизонте восходила звезда-Луновод - Небесная Повозка, которая тянула за собой через полнеба Луну - обиталище тёплых огней. Однажды - так говорили жрецы - наступит день, когда Пилот направит Повозку вниз, на Зиму, поставит свои стопы в одном из поселений (никто не знает, в каком), уперев полозья Повозки в местный Храм, а рядом с ним встанет Луна. Её тепло растопит снег, Зима кончится и настанет лето. Тогда все люди Зимы взойдут в Повозку и улетят на небо, где их ждёт вечная жизнь.
      
      "Спаси её, Пилот!" - взмолился Улн. - "Ты можешь погубить меня или лишить всей радости жизни - но спаси её!".
      
      На следующий день умер Лирд. Торговцы оставили его лежать в снегу, вырубив рядом с ним знак Небесной Повозки, и, недобро косясь на Улна, встали на лыжи. Перед ними тянулся до горизонта сверкающий до рези в глазах свежий снег, а сверху - ясная голубизна небес.
      
      Почти три месяца тянулась утомительная дорога по гладкому фирну и рыхлому снегу. Но однажды, когда солнце уже было готово нырнуть в снега запада, послышался вопль Флода:
      
      - Земля!
      
      Да, на горизонте виднелся берег и благословенное поселение. Улн бросился к снежнику, чтобы обрадовать Кле, и увидел, что она сидит на тряпках и смотрит на него неожиданно ясными глазами. А потом она покачнулась и рухнула в его объятия.
      
      На берегу сыграли свадьбу Улна и Кле (Флод был свидетелем) и двинулись дальше. Дела у торговцев пошли веселее: здесь был их родной Север, изобильные царские земли. Тарн купил двух шерстней, а старых забил - из них навялили мяса и смастерили всем шубы и новые лыжи. Но Кле становилось всё хуже. Теперь разум её был ясен, но она медленно угасала. Её руки истончились и стали костлявыми, а в волосах появились седые пряди.