Семейный альбом

Завьялов А.К. Семейный альбом // М.: Проза. Ру.  2020 г. - 14 с.

Сидим из-за пандемии дома  и пишем воспоминания о своих предках, родителях и друзьях по фотографиям из семейного альбома.


ОГЛАВЛЕНИЕ

Белоярка — Челябинск
Предки по отцовской линии
По дороге на Селигер
Предки по материнской линии
Родители мои и мы
Едем дальше к Селигеру
Деревня Дулово
Снова  Челябинск
СКБ-2
Москва
«Кавказ предо мною...»
«Ходили мы походами...»
После Министерства
Пенсионер-художник

СЕМЕЙНЫЙ АЛЬБОМ


У поэта Евгения Евтушенко есть такие строчки: «…Что знаем мы про братьев, про друзей, / что знаем о единственной своей? / И про отца родного своего / мы, зная все, не знаем ничего…».

Действительно, подумал я, а много ли мне, собственно, известно о своих предках. Хорошо бы припомнить, поискать и записать хоть немногое.

Белоярка – Челябинск

Отец мой родился на Урале, в селе Белоярка [Белоярское] Щучанского района Курганской области. Я там никогда не был, но, может быть, еще и побываю. Сведения об этом селе я поискал в интернете и вот что нашел: «На берегу реки Миасс раскинулось большое село Белоярское. Возникло оно в 1682 году… Первыми поселенцами Белоярского были три брата, беглые каторжники. Назвали они себя Иванами по фамилии Согрины… Вскоре к ним примкнули Колокольцевы, Босовы, беглые крестьяне Ложковы… Вначале заселение Белоярского шло с северной стороны. Из-под Шадринска приехали Ермолины, Пушкарёвы, Завьяловы, Ничевухины. Из деревни Татарка пришли Мальцевы, Худяковы, Насоновы…», – писала Н.В. Статина в своих краеведческих исследованиях.

Так вот, одни мои предки по отцовской линии, Завьяловы, приехали, стало быть, в село Белоярское из-под Шадринска, а другие – Худяковы – из деревни Татарка.

И еще кое-какие найденные сведения об этом селе: «Село расположилось на левом высоком берегу реки Миасс, где белая глина выходит на поверхность земли… Белый Яр самое высокое место в округе. В свое время на Белом Яру стоял казачий сторожевой пост… Главной достопримечательностью села является церковь Флора и Лавра».

«…Дата строительства храма святых Флора и Лавра 1769 – 177I гг., по-видимому, относится к деревянной церкви. Каменная построена в конце ХVШ в. – в первой трети Х1Х в. В 1881 г. церковь снаружи была оштукатурена цементным раствором. Авторы и строители не установлены…».

В этой церкви, вероятно, и крестили своих детей Иван Константинович Завьялов и Мария Федоровна Буркова (Худякова).

Детей у Ивана да Марьи было много – от прежней жены у Ивана было восьмеро, у Марии был один, Николай, от первого брака, и пятеро –  от брака с Иваном. Отец мой, Константин, родился у Ивана и Марии первым. А потом, после отца, были Владимир, затем еще двое (умерли в младенчестве) и дочь Вера.

Предки по отцовской линии

Муж: Завьялов Иван Константинович (1886 – 30.09.1938) – 1-ая жена ?
Дети: Григорий,  Елена, Федор, Мария, Александра, Николай, Лидия, Клавдия.
Жена: Худякова Мария Федоровна (1896 — 1967) – 1-й муж, Бурков Дмитрий Васильевич.
Сын: Николай.
Муж: Завьялов Иван Константинович (1886 – 30.09.1938) – 2-я жена: Худякова Мария Федоровна (1896 — 1967).
Дети: Константин, Владимир, Вера – ум. млад., Виктор – ум.млад., Вера.

Семья большая, было кому помогать в хозяйстве. Был дед человеком самостоятельным. По рассказам моего отца и из письма одного из моих двоюродных братьев, сыновей тети Веры (Веры Ивановны), я узнал, что, дед Иван служил до революции в пограничных войсках на Кавказе в г. Карс (ныне на территории Турции).

Когда в советское время началась принудительная коллективизация с раскулачиванием, бросил дед свой дом  и переехал сначала один, затем, на следующий год, приехала выселенная семья, в город Челябинск, где начинал строиться тракторный завод. Купили они домик в пригороде, в селе Першино, где и родилась у них в 1933 году дочь Вера.

Но достали его и в городе. Закончилась его трудовая деятельность в 1938 году на должности гардеробщика. Он был репрессирован и расстрелян. Взяли жизнь, а взамен дали потом родственникам справку о реабилитации:
«Дело по обвинению Завьялова Ивана Константиновича, 1886 г. р. до ареста (30 марта 1938 г.) работавшего гардеробщиком на ЧТЗ [Челябинский тракторный завод], пересмотрено Военным Трибуналом Уральского военного округа 10 декабря 1957 г. Постановление от 25 сентября 1938 г. в отношении гр. Завьялова И.К. отменено и дело прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления. Завьялов И.К. реабилитирован посмертно».

В 38-м году моему отцу было 15 лет. Надо было как-то жить. Мой отец  после 9-го класса  школы закончил рабфак при Челябинском педагогическом институте и пошел работать на ЧТЗ, затем учился на вечернем отделении  челябинского машиностроительного техникума, где училась также и Серафима Гусева, его будущая жена и моя мать.

А она оказалась в городе Челябинске тоже весьма интересным образом.

По дороге на Селигер

Для пояснения припомню два путешествия. В июне 2009 года мы с друзьями отправились из Москвы на рыбалку в озерные окрестности  Селигера с заездом, по моей просьбе, на родину моих предков по материнской линии.  За рулем своего вездеходного уазика был Костя, сын Юры, с Юрой мы ехали на заднем сиденье, а рядом с Костей в машине ехал Сергей, принявший на себя с помощью электронного навигатора нелегкие обязанности штурмана. Все мы уже были к тому времени пенсионерами (конечно, кроме нашего водителя), но пенсионерами еще работающими и даже путешествующими.

Проехав через Торжок, а затем уже ночью через село Страшевичи, мы слегка заблудились и остановились на остаток ночи прямо в лесу у дороги. Утром, разбуженные комарами и гулом самосвалов – это дорога была на какой-то карьер – поехали искать деревню Дулово. Выяснилось, что мы заночевали совсем от нее недалеко, поэтому, освежившись в холодной речке, быстро выехали на единственную улицу деревни.

«В этой деревне огни не погашены, ты мне тоску не пророчь…», - писал Николай Рубцов. Но у меня тоска все же появилась. Даже днем. И вот почему.

В этой деревне я уже однажды был. В 50-х годах пустились летом мои дед с бабушкой (по материнской линии), Александр Павлович Гусев с  Верой Васильевной, в дальний путь на свою родину (оба они были из тверских мест), прихватив с собой и внука, то есть меня. Из Челябинска поездом через Москву доехали до Торжка, затем  добрались, наконец, до деревни Чигориха и остановились в избе у бабы Дуни, сестры деда.

И вот как-то из Чигорихи повел нас дед в Дулово, к своему отцу в гости. Сначала нас немного подвезли, потом пошли пешком. Идти было не очень далеко, но все лесом, да местами  вдоль оврага. Дед по дороге шутил, что волки нападают на отстающих, поэтому мы с бабушкой старались не отставать.

Отец деда, мой прадед Павел Филиппович Гусев, жил не один, хотя жена давно умерла, а дети разъехались, «иных уж нет, а те далече», но мой прадед пустил на жительство приезжих - женщину с дочкой, они ему помогали, им потом и достался  его дом. В этом доме, как рассказывала моя мать,  родились они с младшей (на  четыре года) сестрой Зиной. Отсюда они всей семьей уехали в 1932 году, когда моей матери было всего восемь лет, в Челябинск, ведь там строился тракторный завод, на котором и собирались работать ее родители. Так она и ее семья оказалась в Челябинске. А как потом уже мои родители оказались в Москве – это другая история.

Ну, а тогда мы, ведомые дедом, благополучно дошли лесом от Чигорихи до Дулова, вошли в избу. Прадед мой слез с печи, что-то восклицал, дед – тоже. В общем – встретились. В последний раз. Пока длились хлопоты по встрече гостей, меня отправили погулять на пруд.

Предки по материнской линии

Муж: Гусев Павел Филиппович – жена ?
Дети: Иван, Александр, Настя, Дуня.
Муж: Гусев Александр Павлович (1898 – 8.11.1961) – жена: Коршунова Вера Васильевна (30.09.1898 – 23.06. 1988).
Дети: Серафима, Зинаида.

Никого, кроме пока меня, из запечатленных на альбомном фото моих родных, в живых не осталось.

Родители мои и мы

Муж: Завьялов Константин Иванович (05.03.1923 – 05.07.2001) – жена: Гусева Серафима Александровна (24.05.1924 — 21.03 2018).
Сын: Александр.
Муж: Завьялов Александр Константинович – жена: Фадеева Валентина Федоровна.
Дочь: Татьяна.

Деревня Дулово

Но продолжим рассказ о нашей  поездке к Селигеру. Въехав на машине в деревню Дулово, мы увидели женщину, работавшую в огороде, остановились, вышли, поздоровались, стали расспрашивать о моих родственниках. Она ничего не знала, но показала на дом местных старожилов, которые должны  были знать. И они, супруги Шмелевы, рассказали, что после смерти моего прадеда в его доме еще жила та женщина с дочкой, а затем уже одна дочка, Виноградова Катя. Когда  она отсюда совсем уехала,  дом передали сельпо, а после разобрали на дрова – заросший пустырь теперь был на его месте. Так  завершилась история  этого дома моих предков. Где-то в этих же местах, на хуторе, жила и бабушка моя, Вера Васильевна, до замужества Коршунова, но дом ее родителей я найти и не пытался, да и вряд ли он сохранился.

Продолжая путешествие к Селигеру, мы снова, уже днем, проехали через село Страшевичи, и вид его страшно запущенной  церкви умножил мою печаль. Но впереди нас ждала рыбалка.

Снова  Челябинск

Итак, родители мои с 1941 года начали работать на ЧТЗ [этот завод тогда и до 1958 года назывался Кировским заводом и выпускал танки, самоходные установки, дизельные двигатели и боеприпасы], но работали в разных цехах, а  познакомились, учась в одной группе на вечернем отделении  машиностроительном техникума. Получили дипломы техников-механиков по танкостроению. Здесь же, в Челябинске, после окончания техникума и поженились.

А я родился в 1945 году в Сталинграде, куда они в 1944 году поехали  работать – тоже на тракторный завод. Город был в руинах, но шли восстановительные работы, работал, частично, и завод. Там они работали в конструкторском бюро. Отец хорошо рисовал и, как рассказывала мать, нарисовал к какому-то празднику портрет Сталина, и получил за это даже премию в виде переезда с женой и ребенком в отдельную комнату, до этого они жили в общежитии. Тогда он еще не знал о расстреле своего отца и, наверное, подумать не мог, что его отец попал в жернова «большого террора», организованного самим Сталиным.

Вскоре мои родители вернулись в Челябинск. Мать рассказывала, как мне,  младенцу, дарили в поезде шоколад военные – ведь закончилась, наконец, война, и рождаются дети, и жизнь продолжается.

СКБ-2

На ЧТЗ мать работала после возвращения в Челябинск в Специальном конструкторском бюро (СКБ-2). На ее фото в семейном альбоме надпись «Лучший конструктор».

И отец после нашего возвращения в Челябинск  в декабре этого же 1945 победного года снова оказался на ЧТЗ, работал конструктором в цехе 1400. А с 1948 года – в СКБ-2,  где работала и моя мать, затем в 1954 году он был переведен в Отдел главного конструктора (ОГК).  Во Дворце культуры при заводе он занимался в изостудии и даже занял второе место в конкурсе на лучший эскиз к картине.

Проработав на заводе более 15 лет, он от конструктора дошел по служебной лестнице до должности заместителя главного конструктора завода.  Между делом, учась на вечернем отделении, закончил в 1953 году ЧИМЭСХ (Челябинский институт механизации и электрификации сельского хозяйства) и вступил в стройные ряды КПСС.

В челябинской заводской газете «За трудовую доблесть» в феврале 1958 года рассказывалось о спорах вокруг особенностей конструкции гусеничного болотоходного трактора С-100Б: «В этих условиях директор завода А.И. Крицын и главный инженер  Г.П. Войтецкий стали поддерживать сторонников «длинного» С-100Б. Но главный конструктор  И.С. Кавьяров занял принципиальную позицию: только «широкий»...  А в это время на заводе собрался технический совет, на котором один из заместителей Кавьярова — Константин Иванович Завьялов и руководитель конструкторской группы Борис Львович Магарилло с чертежами, расчетами и результатами испытаний доказывали преимущество «широкого» болотохода...  И время рассудило, что они были правы».

Полезная книжка – трудовая. Откуда бы я еще узнал подробности про его служебную карьеру?
Вот запись от 1 июля 1961 года: «Уволен в связи с назначением директором Челябинского филиала Государственного союзного научно-исследовательского тракторного института НАТИ». Вот так-то. Первый директор. Отцу  было тогда 38 лет. Кандидатскую диссертацию он защитил только через два года.

Что же тогда происходило с нами, его родственниками. Сначала мы в Челябинске жили вместе с моими дедушкой и бабушкой, Александром Павловичем и Верой Васильевной Гусевыми, в «инорсовском», построенном «иностранной рабочей силой»  доме № 12 на улице Ленина, в двухкомнатной квартире. Во второй комнате, где мы жили, раньше, по рассказам матери, жила эвакуированная ленинградская семья, они перед отъездом в Ленинград прописали мою мать в своей комнате. Потом квартиру разменяли. Дед   с бабушкой остались жить в том же доме, но в другом подъезде в комнате коммуналки, а мы переехали в однокомнатную квартиру на последнем этаже пятиэтажки на Тракторной улице. В пятиэтажке с нами жила бабушка Маша (Мария Федоровна, мать отца). Мои отец с матерью занимали комнату, мы с бабушкой жили на кухне. А пищу готовили в коридоре на керосинке.

В друзьях у меня были тогда Саша Лапов, Боря Трофимов, Саша Чернов, Слава Симонов, Жора Нартов… Мы все учились в одном классе «Б»  48-й школы. Со Славой и Жорой мы играли в школьном духовом оркестре. Играл сначала на альтушке, затем на трубе. Из другого класса в духовом играли Дима Сачук, Саша Добротворский…  Занимался еще и в секции настольного тенниса, летом с оркестром ездил в пионерский лагерь.

Потом мы переехали «на холодильник», на улицу Тимирязева, рядом с хладокомбинатом. Там, в одном подъезде, на первом этаже, мы оказались соседями с Толей Ивановым, а на четвертом жил Слава Кожеуров. Десятый класс я заканчивал уже в 58-школе, в одном классе со Славой Кожеуровым, Толей Ивановым, Игорем Аксом, Аней Игнатьевой, Сергеем  и Наташей Луганскими… В 58-ю школу нас с Сашей Елисеевым перевели с помощью его матери, Веры Николаевны, директора 48-й школы, после того, как эту школу преобразовали в «одиннадцатилетку».  Наша семья жила здесь, на улице Тимирязева, когда первым из моих близких родственников умер мой дед, тоже бывший работник ЧТЗ, Александр Павлович Гусев. Бабушка Вера жила потом с семьей своей дочери Зинаиды Александровны Смирновой.

После окончания школы мы, одноклассники, встречались уже редко: Слава Кожеуров поступил в Харьковский университет на физический факультет, Игорь Акс, Сережа Луганский, Саша Елисеев – в ЧПИ (Челябинский политехнический институт),  я – тоже в ЧПИ на автотракторный факультет, Толя Иванов попал в армию.

Однажды на вечере в Политехническом институте играл приглашенный эстрадный оркестр, а в нем играл на саксофоне – Слава Симонов, на тромбоне – Жора Нартов. 

В Челябинске мы еще дважды переезжали, сначала –  на улицу К. Либкнехта, потом – на Советскую улицу, на пятый, последний этаж солидного дома за челябинским Обкомом партии. Это, когда мой отец работал уже директором ЧФ НАТИ.

Москва

Следующая запись от 10 января 1966 года в трудовой книжке отца: «Откомандирован, в порядке перевода, в Министерство тракторного и сельскохозяйственного машиностроения СССР» и далее «Назначен на должность и.о. начальника отдела тракторов, двигателей и агрегатов Технического управления».

Дали нам после переезда в Москву трехкомнатную квартиру на четвертом этаже «хрущевки» в новом тогда районе Гольяново, на Байкальской улице.  С балкона  был славный вид на недавно заброшенную колхозную ферму и на лесопарк. Зато недалеко от метро. И ведь мы жили теперь в Москве!

Учиться я продолжил в МАМИ (Московский автомеханический институт) на факультете «Двигатели внутреннего сгорания». В это время, в 1966 году, я уже женился. Жена, Валентина, с которой мы познакомились еще в Челябинске, училась в Свердловской консерватории, ездила туда на экзаменационные сессии из Москвы.

Дед жены по линии матери, крестьянин, тоже был репрессирован, сначала, в 1931 году, семью сослали в Сибирь, потом деда обвинили в заговоре и расстреляли. Через много лет после длительной переписки, получил дядя моей жены, ветеран войны Михаил Трофимович, справку о реабилитации своего отца:

«По Вашему заявлению прокуратурой Томской области изучено уголовное дело по обвинению Вашего отца , … уроженца Уфимской области, Белокотайского района, с. Новый Белокотай, который находясь в административной выселении (Чаинский район, ныне Томской области) 20.10.37 года органами НКВД был арестован за участие в контрреволюционной  эсеровско-монархической повстанческой организации…  Органами КГБ Томской области проверкой установлено, что на день ареста Вашего отца и других лиц (всего 17 человек) указанной контрреволюционной организации на территории Нарымского округа не существовало… Приговор приведен в исполнение 10.12.37 г… Ваш отец… полностью реабилитирован».

Жили мы в Москве в квартире моих родителей, в отдельной маленькой комнате. Ходили по московским театрам, в летние каникулы ездили работать в пионерский лагерь под Челябинском – мать жены, Зоя Трофимовна,  работала в Челябинске учительницей, а летом работала в пионерском лагере и нас туда пристраивала.

Как-то мы студенческой компанией из МАМИ – Виталик Витлин с женой, Юра Гольдин и я отправились из Москвы в начале лета в Переславль-Залесский. Поставили палатку на берегу Плещеева озера. Такого количества комаров я прежде не видел. Но места исторические. Нет уже в живых Виталика, а Юра Гольдин давно эмигрировал.

«Кавказ предо мною...»

Летом 1969 года, когда  я уже благополучно закончил МАМИ, нас пригласили в гости родственники жены из Минеральных Вод, Михаил Трофимович и Надежда Васильевна, от них мы поехали по турпутевке в горы, на Кавказ. Перед переходом через Клухорский перевал мы познакомились с группой туристов из Москвы. Оказалось, что все они работают в одном «почтовом ящике». Перевал мы переходили вместе, затем поехали в Абрау-Дюрсо, переплыли на лодке ночью бурное озеро и пришли уже утром в дом, где у Володи, так звали парня из этой группы, жили родители. А потом, вернувшись в Москву, продолжали дружить, и ездили часто большой компанией на  выходные в деревню Хатунь,  где жили родители Вали Колчеевой.

После поездки на Кавказ я под впечатлением горных красот, написал и отнес в журнал «Турист» заметку. Мне в редакции сказали, что заметок на горную тему у них достаточно, но вот нужно посетить клуб туристов на Садово-Кудринской и написать об их юбилее. Я посетил и написал. Заметку в журнале опубликовали под названием «Отсюда начинаются дороги». Отсюда началась и моя тропинка в журналистику.

«Ходили мы походами...»

По распределению я попал после окончания МАМИ  на работу в научно-исследовательский институт. В курилке, в разговорах, случайно выяснилось, что мы с одним из наших коллег-инженеров, Сергеем Горшенковым, учились в Челябинске в одной школе, 48-й, и ходили на лыжах в один и тот же зимний поход старшеклассников  по Уралу, под предводительством нашего школьного учителя географии. Мир, как говорится, тесен. Сергей учился в школе на класс старше, поэтому мы не сразу признали друг друга.  Потом он познакомил меня со своим другом по учебе в МВТУ, Юрием Щипихиным, и мы стали часто ходить в походы уже здесь, в Подмосковье, ездили в Карелию и, как  упомянуто выше,  на Селигер.

Прожили мы с женой вместе с моими родителями довольно долго, около восьми лет, и мирно с родителями разъехались. Нам досталась однокомнатная квартира на первом этаже пятиэтажки в Кузьминках.

Отец, после небольшой передышки на преподавательской работе, по-прежнему работал в родном Министерстве. 7 июля 1969 года он был назначен заместителем председателя научно-технического совета, затем он – заместитель начальника главного технического управления – начальник отдела тракторов, двигателей и агрегатов.

После Министерства

Но закончилась его служебная карьера не в Министерстве. С июля 1975 года, после кратковременной работы в НАТИ, он  был назначен заместителем начальника, потом начальником отдела науки и техники  в  Госплане РСФСР.

В 1975 году у нас родилась дочь. Я работал в то время в НАТИ, пошел по стопам отца, но по служебной лестнице поднялся весьма невысоко. Проработал там более 20 лет, из них около 17-ти – заведующим сектором в отделе научно-технической информации. В нашем секторе с длинным названием «сектор научного анализа и обобщения научно-технической информации» работали переводчики и инженеры, среди них такие асы информации, как Иосиф Иосифович Богданович, кандидат технических наук, доцент, полковник, участник войны, Леонид Дмитриевич Мирошниченко, тоже участник войны, танкист, подполковник. Он в конце своей жизни был парторгом НАТИ.

Отцу на работе предоставили служебную дачу по Ярославской железной дороге, недалеко от станции «Правда» – две комнатки в большом бревенчатом доме, где жили еще несколько семей. Потом мы там же, в дачном поселке, переехали в другой дом, на две семьи, у нас была комната и веранда, кухня – общая. Летом мы подолгу жили с  женой и дочкой на даче, жена работала педагогом в музыкальной школе и летние каникулы у нее были длительные, а я ездил электричкой на работу. Мать тогда уже не работала, тоже часто жила летом с нами на даче, отец обычно приезжал на выходные.

В 1982 году отец перешел в Центральный научно-исследовательский экономический институт (ЦЭНИИ) при Госплане РСФСР на должность заместителя директора по научной работе. Но более интересным событием для нас, а может быть и для него, было поступление его внучки в том же году в школу.

В августе 1991 года отец ушел на пенсию. Как раз во время начавшегося путча ГКЧП. Странно было, конечно, видеть тогда танки на улицах Москвы – как в каком-то военном фильме. Оказалось, однако, что это всерьез, но хорошо, что ненадолго. А ведь людей-то жалко.

Когда научным организациям было разрешено для выживания сдавать в аренду  свои помещения, у нас в НАТИ быстро появились различные фирмы-арендаторы. Эти дополнительные доходы от сдачи помещений в аренду были, наверное, выгодны руководству, и нас, мелкую сошку, тем более отдел информации, стали сокращать и уплотнять. Я уволился «по собственному желанию» после того, как наш сектор объединили  с другим сектором, а затем и вовсе отобрали рабочее помещение. От состава нашего прежнего сектора я оставался тогда, практически, один.

Мы жили в то время на «Ждановской» (теперь это станция метро  «Выхино»), сначала возили дочку на метро в Кузьминки, в спецшколу с английским языком. Потом Таня поступила в балетное училище и мы, а в основном, конечно, жена, возили ее на «Фрунзенскую», в это училище, и обратно домой. В Москве у нас бывали и наши родственники, и мои друзья-одноклассники из Челябинска. Один из них, Саша (Александр Васильевич) Елисеев, погиб (вероятно, убили) в ноябре 1999 года в Челябинске.

После увольнения из НАТИ я сменил много работ. Работал переводчиком документации с немецкого языка, корреспондентом, рекламным агентом, курьером и даже озеленителем.

Особенно большое впечатление произвела на меня летняя работа озеленителем. В течение месяца электричкой мы ездили до станции «Крюково», а оттуда автобусом до дачного поселка. В основном  наша бригада, человек шесть, продолжала посадки породистых деревьев, начатые нашими предшественниками, а также нагружала лопатами и возила ручные одноколесные тачки с черноземом и песком на территорию озеленяемой фазенды, и равномерно рассыпала эту смешанную с песком землю по поверхности, которую потом перепахивали мотоблоком. Территория окружена высоким забором, ландшафтный дизайнер, он же надсмотрщик, и его дизайнеры-помощники, следили за нашей работой. Вышек с часовыми не было, но видеокамера наблюдения имелась. Вытянутые руки после работы болели, пальцы еще долго стремились сохранить форму, удобную для держания ручек тачки.

Корреспондентом (внештатным и по договору) я работал в газете «Московская область», это была еженедельная газета-вкладка в «Московскую правду» (После дефолта 1998 года «Московская область» выходить перестала). Писал заметки о старинных подмосковных усадьбах, музеях. См. в интернете сборник «По усадьбам и музеям в 1990-х». Печатался и в других газетах и журналах.

В 2003 году я поступил на работу в Политехнический музей. Начал  работать в Отделе хранения, затем с одобрения руководства музея, ознакомившегося с моими публикациями, перевелся в Отдел информации и рекламы. Одной из моих рабочих обязанностей был мониторинг публикаций в прессе и интернете о Политехническом музее. Публиковал и свои статьи о музее. Чаще всего в газете «Московская правда». Заканчивал свою работу  в музее уже в редакционном отделе. См. в интернете  Документальная хроника Политехнического музея http://www.proza.ru/2017/02/15/1375

Пенсионер-художник

Когда отец умер, в 2001 году, уже не было ни Госплана, ни института при нем. Денег у нас тогда было маловато. Накопления родителей растворились в волнах перестройки. Брат отца, Владимир Иванович, несмотря на наши отговоры, ходил в Министерство, где работал отец, и которое сохранилось, хотя уже под другим названием, и получил с трудом небольшую  материальную помощь на похороны отца.

Десять пенсионных лет отца прошли не в безделье. Он, наконец, смог заняться, по сути, наверное, самым любимым своим увлечением – живописью. Когда-то, еще в Челябинске, в молодые годы, когда он ходил  заниматься в художественную студию при Дворце культуры ЧТЗ, он пытался даже поступить в какую-то художественную академию, посылал на конкурс свои работы – одобрили, но, когда направил документы, то документы вернули.

Ничего из живописных работ отца ко времени выхода его на пенсию из-за переездов  у нас не сохранилось. Только альбомы с рисунками и различные издания с его публикациями по тракторной технике. А вот, выйдя  на пенсию, он вдруг как будто спохватился. Несмотря на свои болезни. Мы снабжали его красками, холстом. Я  покупал или делал рамы и подрамники, а он сам натягивал на подрамники холст.  Сюжет у него был, в основном, один – пейзаж. На пленэр не ездил, писал по памяти. Отец с матерью жили  в Строгино – река, парк рядом. Много своих работ отец раздарил родственникам, большую часть – нам, а мы тоже дарили его работы, пока он был с нами – казалось, что напишет еще.

Однажды моя жена передала ему заказ на несколько картинок от  матери одного из своих учеников. И хотя он выполнил эту работу довольно быстро, женщина не дождалась выполнения заказа – умерла. Но мы ему об этом не сказали, чтобы не расстраивать, и жена вручила ему какие-то небольшие деньги за работу, якобы от этой женщины. Отец гордился этим «гонораром». Многие работы (в цвете) отца можно увидеть на сайте нашей дочери.

Отец и мать регулярно получали, как ветераны трудового фронта, юбилейные медали в честь победы в Великой Отечественной войне. Вот и в честь 65-летнего юбилея Победы вручили матери юбилейную медаль прямо дома, в квартире. Проявили районные представители московской власти в Строгино заботу.  А мать потом опять вспоминала свой танковый завод.
Благодаря помощи сиделок она продержалась до 2018 года. Похоронены мои родители тоже вместе,  на Николо-Архангельском.

В 2012 г. Римма Федоровна, старшая сестра моей жены, прислала нам из Челябинска копию небольшой статьи из Энциклопедии челябинской области, где давались сведения из биографии отца. Заканчивалась эта статья сообщением о переводе его на работу в Министерство тракторного и сельскохозяйственного машиностроения. А затем добавлялось, что дальнейшие сведения о нем неизвестны (http://chel-portal.ru/enc/Zavyalov_Konstantin_Ivanovich). Теперь вот известно немного больше.

Александр Завьялов