Дневник моей революции. 61

     Мне сегодня 31. Тюремщики еще вчера доставили несколько ящиков с коктейлями, забили холодильник едой, привезли кучу шезлонгов, робота-повара и гриль-бар к моим услугам. Лежи себе тюленьчиком и принимай поздравления.
     За время нашего заключения я не сдружилась с женской частью арестанток. Здесь на острове отбывают срок две хакерши, несколько экономических преступниц, а остальные убийцы. Я политическая и дамы меня ненавидят. И черт с ними.
     Зато у нас собралась приличная гей-тусовка, как шутит Ник. Он здесь звезда и авторитет даже у тюремщиков. Еще бы, ангел при исполнении, да еще при политической заключенной – сама невинность. Его просьбы выполняются почти всегда. Поэтому у Ника здесь свой клуб.
     По мере выздоровления Ника, я рассказала ему про Сашу, казнь докторов и про все, что он пропустил. Он молча слушал, злился, днями не разговаривал со мной и Матвеем. Когда он восстановился достаточно, чтобы самостоятельно ходить, он стал надолго уходить из нашего дома. Его всегда возвращали назад наши тюремщики. Со временем он смягчился, и у него появились на острове друзья.
     - Могло быть хуже, - сказал он однажды, после своих похождений по острову.
     Три месяца ушло на возвращение Ника в образ Ники-милашки времен нашего с ним знакомства. Мы с ним тусили по острову, напиваясь с его новыми друзьями. Часто Ник оставался ночевать у кого-то из своих пацанов, а меня доставляла домой на электромобиле тюремная охрана.
     Я пыталась соблазнить Ника, но каждый раз он объяснял мне, что я для него сестра. Погибшего брата мне, конечно, не хватает, но мне больше нужен мужчина, а не брат. И каждый раз, после моего очередного фиаско, я уходила реветь к Матвею.
     - Матвей, почему он меня не хочет как женщину? Я урод?
     - Нет, Анна, ты красавица. Жаль, что у меня нет биологического тела и браки между киборгами и людьми под строгим запретом. Я бы на тебе женился.
     Эта часть в признаниях Матвея «про женитьбу» мне нравится больше всего – хоть кто-то хочет меня в жены. Я понимаю, что это дешевый способ поднять свою самооценку, но это так угнетает, когда тебя никто не хочет. Когда ты слышишь от других, что ты хороший друг, сестра, товарищ, собутыльник и, возможно, классная женщина, только найди того, кто тебя оценит.
     У Ника появилась свита – Игорь и Максим. Игорь был тоже политическим заключенным со второго класса. Что он там натворил, история и сам Игорь умалчивают, а то, что Игорь гей, Ник понял сразу. Максим прибился к нам чуть позже, он случайный убийца, поэтому он пьет – совесть мучает. Максим как бы мой ухажер, но мы с ним только пьем.
     - С Днем рожденья, Анна! – услышала я в своем ухе поздравления от Матвея, как только проснулась. – Я сварил тебе кофе. Его мало, всего на несколько чашечек, но это арабика.
     Я срываюсь с кровати и бегу на кухню. Ммммм! Какой аромат!
     - Ты балуешь меня, Матвей, как ты его достал?
     - Только никому не говори. Повар начальника тюрьмы сэкономил его для тебя, арабика доставляется только начальнику.
     Легкие эклеры со сливками и кофе – я блаженствую.
Ник и компания от кофе отказались, заявив, что они не гурманы и спокойно могут пить хоть кофейные напитки.
     Началась пьянка. Все было вкусно, все было классно, но воспоминания о моем последнем Дне рождения угнетали меня. Я старалась напиться, чтобы все забыть. Приходили гости, меня поздравляли, целовали, что-то мне желали. А что желали? Здоровья! Да, чтобы бухать на этом остове дальше. Любви! Дружеской любви от лучшего друга гея? Кому я тут нужна со своей любовью среди спивающихся арестантов высших классов. Исполнений моих желаний! Я хочу, чтобы последнего года не было. Чтобы все это оказалось дурацким сном. Хочу вернуться обратно к своей семье, живому брату. В иных обстоятельствах познакомиться с дедом и Дашкой.
     Оказалось, что я все это озвучила вслух. Что с пьяной возьмешь.
     Ник взял меня на руки и понес к воде. Мы сидели в воде, иногда нас почти с головой накрывали волны, я ревела, он молча гладил мою спину.
     - Ну, что ж, друг так друг, - смирилась я. Ник поцеловал меня в висок.
     И все-таки мне любопытно – какой он в постели?