Я извлекаю огонь. Глава 9. Первый

Дом встречает меня своим запахом - не могу сказать точно, каким, скорее это смесь всего, из чего я состою. Это словно провалиться внутрь себя, добровольно скрыться в океане одиночества, осознавая, что ничего хорошего я там не найду.
Дверь в мою комнату закрыта, если не считать небольшую щель, из которой струится теплый свет. Я осторожно ступаю вперед, скорей крадусь, стараясь не издавать ни звука. Прислушиваюсь, но не слышу ничего, что могло бы выдать незваного гостя - только собственное дыхание, чересчур громкое, с тревожным присвистом.
Наконец, когда я подхожу практически вплотную к двери, раздается звук, который я не спутаю ни с одним другим - скрип моего кресла и вздох, мой собственный вздох - там, в моей комнате, за закрытой дверью. Меня парализует от ужаса, рот спазматически открыт, словно для крика, но издает только сдавленный хрип. Кристально ясно я осознаю, что знал все это время, кто ждет меня.
Больше всего человек боится самого себя. Ни смерти, ни боли, ни пауков, привидений и страшных монстров, что прячутся под кроватью. Наш разум - это темное и неизведанное место, от которого никак не спрячешься, и тем не менее, оно всегда с тобой. Мы всеми силами пытаемся оградиться от него, читая книги, смотря телевизор, заполняя нашу голову и засоряя наше внимание другими людьми. Но этот мир всегда с нами, он - единственное, что нам ведомо и, хотим мы того или нет, он не то что бы часть нас, он и есть мы. В осознании этого мира я ничем не отличаюсь от других людей, я так же боюсь его. Просто волей случая мне приходится оставаться наедине с ним больше других. Слишком часто и ясно я осознаю, что существую исключительно внутри него. Как то раз я прочитал нечто похожее в одной книжке. Автор назвал этот неведомый внутренний мир Вихрем, и это название показалось мне дьявольски верным. Он писал, что мир, порожденный нашим воображением - реален, что это и есть единственное доказательство святого творения, что мы не создаем, а лишь заглядываем за грань в настоящую реальность, которую наивно считаем фальшивкой.
Я парализован и все мои чувства словно заморожены - стандартная реакция, с которой я слишком хорошо знаком. То же самое происходило прошлой ночью, когда я увидел человека в плаще за окном. Напоминаю себе, что нельзя поддаваться этому, что я должен продолжать двигаться и дышать, что бы жить дальше. Что бы выживать.
Я резким движением тяну железную ручку вправо для того что бы увидеть чужака в один миг, но дверь, как обычно, заклинило на пол пути. Невольно выругавшись, я дергаю ее со всей силой, отводя взгляд от того, кто сидит за столом в моем кресле. Наконец, после особо сильного рывка, слышу треск и скрежет, а дверь с необычайной легкостью въезжает в пространство в стене.
Я захожу в комнату, но упрямо смотрю себе под ноги, слыша, как некто поворачивается в моем кресле. Медленно поднимаю голову и вижу себя самого, одетого в поношенный серый пиджак и заметно постаревшего. На небритой щеке у моего двойника черной краской, словно вена, вытатуирована цифра один. Взгляд недоверчивый, с прищуром, рот искривлен в ядовитой ухмылке. Волосы короче, нежели у меня, нечесаные и растрепанные.
Ехидное выражение уходит, складки возле губ и на лбу разглаживаются, а лицо становится заинтересованным, взгляд - пытливым.
- Никогда не мог к этому привыкнуть - говорит он и смеется - Все-таки зеркала лгут - я гораздо более уродлив, чем они мне это показывают. Бесспорно, это так, уродлив в любых ипостасях.
На слове "любых" он делает ударение, видимо ожидая чего-то от меня. Я молчу не потому, что мне нечего сказать, а потому, что, кажется, мое горло изнутри покрыли наждачной бумагой.
- Как думаешь, каким словом можно охарактеризовать все, что происходит с тобой? - продолжает он, закидывая ногу на ногу.
- Что? - после чего наступает пауза, во время которой двойник смотрит на меня с таким видом, словно вот-вот я скажу нечто очень смешное. Мое молчание разочаровывает его, и он отвечает за меня, отвечает, выдыхая одно слово, будто это сигаретный дым.
- Издевательство. Вот каким словом можно все это описать. Издевательство - повторяет он по слогам.
Нет, я больше не ведусь на подобные вещи. Стоило мне ранее заговорить с каким-либо из созданий Ночи, то обязательно все заканчивалось лишь тем, что меня упрашивали или покончить с собой, или причинить вред другим, или поиграть в какую-нибудь игру с подозрительными правилами, не сулящими ничего хорошего. Поэтому я не спрашиваю двойника что именно он имел в виду под "издевательством", а задаю другой, менее важный вопрос:
- Цифра один у тебя на лице - что она значит? Мне встречались разные двойники, но с цифрой один - ни разу.
Он смеется и барабанит по столу пальцами, взгляд при этом у него становится злым, словно он сейчас вскочит и набросится на меня. С трудом отвожу глаза от его лица и следую вниз, по тонкой шее, плечу, руке и папке с бумагами, которая лежит на столе. Удивительно, но это успокаивает меня, кажется, словно я оказался во сне и вспомнил, что сплю.
- Очень забавная история, Жилец. Когда на до мной провели ритуал Черного Пламени, первое, что я почувствовал, было то, как я разделяюсь на тысячи частей, словно отражение в разбитом зеркале. Это здорово напугало меня, похоже, намного больше, чем тебя - мысль о том, что где-то существует множество таких как я. Нам же всегда хотелось быть особенными, неповторимыми, помнишь? В первую Ночь я не встречался с двойниками, просто знал, что они есть, существуют в данный момент. Мне нужно было доказать себе, что я - Первый, что другие - небрежные подделки, и поэтому, как только я вышел на свободу, сделал себе татуировку на лице. Что бы помнить, говорил я себе. Что бы знать, кто я.
- И ты узнал?
- Да, до тех пор, пока меня не попытался убить один из двойников с такой же татуировкой на лице. А потом еще один. И еще. Знаешь, что они говорили?
- Они хотели вновь стать цельными, избавившись от остальных. От таких, как ты. Ты многих встречал? Видел других Жильцов?
Я все гадаю над тем, что заставило меня сменить страх на нездоровое любопытство, пока еще раз не смотрю на папку с бумагами. Очевидно, Первый принес ее с собой, для меня. Что ему нужно? Даже если это обман или западня, то не такая как остальные.
- Да, достаточно. Пожалуй, слишком много. Из-за этого я и пришел сюда. Да, да, я знаю, что тебя интересует папка на столе. Знаю, потому что я - это ты. Я принес это для тебя.
- Что это? - меня накрывает волна разочарования. Отчего-то я вдруг понимаю, что все это - пустышка, одна из бесчисленных уловок темноты.
- Во-первых, тут у меня открытка с приглашением - он протягивает мне ярко разрисованный картонный прямоугольник с надписью, визуально напоминающую латынь. Мультяшное солнышко держится за руки с ухмыляющимся месяцем, вокруг нарисованы звезды и ноты.
- Праздник.
- Праздник, в честь которого Художник из соседней квартиры приглашает тебя к себе. Я уже общался с ним - он такой же Жилец, как ты, но не двойник.
- Я не выхожу из дома Ночью.
- А еще ты не общаешься со своими двойниками. Сегодня все правила идут к черту.
- А во-вторых?
- А во-вторых у меня есть копии записей, которые могут тебя заинтересовать. Ты часто думал над тем, что с тобой происходит? Считал ли себя сумасшедшим или считаешь до сих пор? Думаешь над тем, что Ночь только у тебя в голове, что все это вымысел, все ненастоящее.
- Разве я в чем-то неправ?
- Дело в том, что мы существуем с тобой в разных реальностях и, похоже, в моей у меня было больше шансов что-то раскопать о Той Самой Ночи. Это все началось задолго до нас, до нашего рождения. Мне удалось раскопать сведения о человеке, с которым сделали то же, что и с нами. Ритуал извлечения черного пламени. Все намного сложнее, чем ты думаешь.
- Почему же ты отдаешь это мне. Я бы так никогда не поступил. Почему сам не закончишь начатое? Я не верю тебе.
Первый резким движением поднялся со стула и прыгнул вплотную ко мне. Ощутив жар его дыхания, запах сигаретного дыма и пустого желудка, меня замутило, захотелось закрыть глаза. Ощущение непозволительного таинства, чего-то интимного и неестественного захлестнуло меня с головой, казалось, что вот-вот и я потеряю сознание. Первый с жаром продолжил, глядя прямо в глаза:
- Я не могу использовать это сам, после того, что совершил. Я убил психолога, убил за то, что он сделал, убил из-за тех, кто за ним стоит. Теперь я могу скрываться только в пространстве Ночи, днем они разыщут меня. Сделают со мной... Сделают со мной... - его глаза покраснели, будто он сейчас заплачет, цифра один изогнулась на небритой щеке, словно живая - Долго я не протяну, это очевидно. Но ты, то есть я, то есть другой я, можешь понять. Может быть, ты добьешься того, что все станет, как прежде. Может, тогда у меня будет шанс спастись. А, может, ты передашь это другому, мне плевать. По крайней мере, я хоть что-то сделал. Я оставлю папку на столе, если утром она не исчезнет, то обязательно прочитай ее. И еще... Не доверяй психологу. Я знаю, что ты не доверяешь, но... Не доверяй еще больше! - закричал он и отступил назад. С тяжестью опустился в кресло и добавил - Скоро меня здесь не будет. Просто нужно притворился, что заснул и проснулся... Заснул и проснулся...
Его голос становился все тише, пока не перешел в неразборчивое бормотание. Когда я моргнул, Первого уже не было в моем кресле, я стоял один посреди комнаты, держа открытку в руке и невольно слушая тиканье часов, непозволительно громкое в такой тишине.