Я извлекаю огонь. Глава 19. В страхе я верую

- Нам нужен Фонарщик, нужно место, где наступает день - говорю я, тормоша за плечи Художника. Сейчас мне нужна его помощь, потому что никого другого, способного дать совет, рядом нет.
Хоть каждая встреча с Фонарщиком и приводила меня в состояние ужаса, иного выбора у меня не было. Я не имел ни малейшего представления что это за существо, но знал, что в уродливой и гротескной системе Ночей он занимал важное положение. Его приход означал окончание сюрреалистичного кошмара, в который я погружался последние годы.
К моему удивлению, после моих слов, Художник вздрогнул, словно знал, о ком именно я говорю. Наверное, он называл это создание или даже явление по-иному, но смысл уловил отчетливо. В его глазах, являющих собой океаны безумия (я боюсь увидеть подобное каждый раз, когда смотрю в свое отражение), я узрел понимание и страх.
- Да. Да - он судорожно хватает воздух - Еще один уровень Праздника... Еще один. Возможно, с вами я доберусь до конца.
Не знаю, обращается ли он ко мне на вы, или же видит незримое присутствие Жизнелюба.
- Покажи.
Он протягивает мне дрожащую ладонь, поднимается на ноги. Придерживая его, что бы не упал, я веду Художника по темным коридорам. Иероглифы из книги, что напитали мое существо темнотой, что выжгли в моем мозгу свои мрачные истины, пульсируют на границе зрения, кощунственный речитатив просачивается в мои мигренозные мысли, боль яростно пульсирует в висках. Все это складывается в единую, понятную лишь интуитивно систему.
- Жилы, пружины, сера, соль, ртуть... Избавь нас от деяний темных, от знаний нечистых, от ока дьявольского, от копия вражеского... - бормочет Художник, указывая мне путь, длинный трудный путь домой, а ему вторит шепот Жизнелюба. Я ощущаю себя как множество, совокупность кричащих созданий у меня в голове.
Пространство пустынных, заброшенных коридоров и залов сменяется на все более странные декорации, все меньше походя на что-либо созданное человеком. Нечто, что раньше ворочалось в туманном небытие за окнами замка, становится все ближе, я чувствую это. Оно почуяло нас.
Меня интересует, когда уже, наконец, мой разум не выдержит, и я погружусь в избавительное безумие, но этого не происходит. Я с болезненной четкостью осознаю все, что наполняет это пространство.
Безмерное, извивающее существо, оно следует за нами по пятам. Тысячи невидимых глаз, тысячи безликих голосов.
***
И вот, кажется, уже, целую вечность мы продираемся сквозь запутанные катакомбы из светящейся плоти и осколков металла, а нас по пятам преследует страж этого места, безликий змей.
- Это не змей, это пуповина, я же говорил - чуть не плачет Художник, а я подталкиваю его вперед. Ни черного кинжала, ни револьвера у меня с собой нет, впрочем, я думаю, от них все равно не было бы пользы.
- Какая разница. Вечно бегать от него мы не сможем. Нам нужно выйти отсюда.
Позади нас раздается низкочастотный звук, заставляющий меня инстинктивно закрыть уши руками, понимая, что это не спасет от пронизывающей все тело головной боли. Это не просто боль, какую, скажем, причиняет порез или ожог, это состояние боли, задевающее все органы чувств.
- Я читал об этом месте. Или о месте, наподобие этого - все что мне остается, это переставлять ноги как можно быстрее.
- Да неужели - мы вползаем в узкий проход, оставляя существо позади, хотя бы на время, необходимое, что бы отдышаться.
- Да, Египетская Книга Мертвых. Неприкаянные души должны пройти через лабиринты подземного царства, миновать змея Апопа и сонм демонов для того, что бы в конце предстать перед  лицом Осириса для праведного суда.
- Пуповина. Не змей, пуповина - говорит Художник, но прежде чем я ему возражу, продолжает - Вот почему почти во всех Книгах Мертвых действие происходит в подземных катакомбах? Я понимаю, что вопрос глупый, но почему бы в качестве исключения не обойтись без демонов и чудовищ? Нас обязательно судить под землей? Вообще, нас обязательно судить?
- Лучше было бы остаться в той комнате?
- Да! - его изможденное лицо становится похоже на крысиное, когда я задеваю его - Ты не представляешь, с чем связался! Ты даже на мгновение не понимаешь во что встрял. И не говори мне про шанс, про борьбу и про всю эту ахинею. Я всю жизнь скрывался от правосудия, а теперь по воле идиота иду прямо на плаху. Ты даже не представляешь, что я натворил. Для тебя, возможно, мое заточение, кажется адом, но ты не знаешь что такое настоящий ад, а он, скорее всего, ждет тебя впереди.
- Тибетская Книга мертвых очень схожа по описанию загробного мира с Египетской, там дух так же встречается со страшным божеством, что судит его, но есть одно отличие. Никто не в праве судить нас, кроме нас самих. Суд - это иллюзия, и как только ты понимаешь это, можешь спокойно идти дальше.
- Мне прям легче. Мне НАМНОГО легче - Художника сотрясает в припадке истерического смеха, но он сразу же замолкает, как только позади раздается тот самый сводящий с ума низкочастотный звук, что издает Апоп.
Какое-то время мы молча бежим вперед, занятые лишь одной вещью - сумасшедшей гонкой на перегонки со смертью. С каждым шагом наша надежда меркнет, и я уже начинаю искренне погружаться в упаднический настрой Художника.
Спустя какое-то время я понимаю, что змей вовсе не преследует нас, он держится на определенном расстоянии, стимулируя идти вперед ужасным звуком. Я не спешу поделиться этим наблюдением со своим спутником - когда он напуган, то меньше говорит.
- Видишь! - его узловатые пальцы с силой стискивают мне плечо - Вон там! Плоть заканчивается!
- Это камень. Каменная арка. Полагаю, нам туда.
***
- Кошки. Черт побери, это кошки.