Сантиметров

Восходящая звезда самарского ЛИТО «Гиппокрена»,Василий Сантиметров, обожал блондинок.
Поэтому, одной из его первых пасий стала  сексaпильная блонда Женечка.
Кареглазка, чья узкая неподатливая щель сводила Васю с ума.
А также её смуглая грудь с вечно вздёрнутыми коричневыми сосками
и джинсовая мини-юбка, под которой
не было трусиков. 
Идеал поэта. Сантиметров стишки писал ещё в школе. Подражательные, но содержательные. Начинал с пародий на поэму Вовки Русначенко.
Вован наваял свой вариант «Слова о полку Игореве».
Сердце Зои Григорьевны Аксель,  классной руководительницы и
училки лит-ры,  склонялось попеременно то к одному,  то к другому титану словесности.
Вовка поступил в мурманскую мореходку,  а Вася на филфак Самарского универа, который закончил с отличием в 1985-м.

С Женькой они переплелись ногами, так говорят в Японии о тех, кто занимается тантрой,  в 1987-м.
Она на апрельском заседании ЛИТО читала свои суицидальные стишки. Тихо, но проникновенно, словно Цветаева перед петлёй.

— Выпаду слитком с балкона
В пряжу слепых облаков.

Сантиметров так и примагнитился взглядом своих кошачьих глаз к дрожащим сухим губам Джейн.

В голове его уже звучала ответка, которую он через неделю их угарного романа читал новоявленной депрессивной музе на диванчике её двушки.

Юли я больше, чем юла,
Не смог бы увильнуть от женщин.
Одна из них мне смысл дала
Существования, - не меньше.
Другая - боль,  а третья - стыд...

На этом месте Женечка оторвала свою ладошку от задубевшего лингама пиита и произнесла вопросительно, но твёрдо:
— ДалА? - ты серьёзно, мой филолог? Может, сёш-таки, дАла, котя?..

— Та и куй с ним, Женьк. Нежно взял её левый указательный пальчик и стал лизать, постанывая.
Женя развела колени и попросила Василия:
— Коть, сделай мне минет. Со словами «да не минет меня чаша сия» Сантиметров упал горящим лицом во влажное межножье паэтки.
Упал и застыл, потому что Дженни была его третьей возлюбленной.
Всего третьей за всю сознательную жизнь и он, поэт-эратоман, понятия не имел о том,  что такое минет.
Она сама притянула его озадаченную голову к своему мокрому лону и стала давать пошаговые инструкции молодому бойцу эротического фронта.

— Язычком, котя, вверх-вниз. Нежнее. Быстрее. Да. Вот так!..  Ооо...
Коте упражнение понравилось, но он не был бы собой, если бы не привнёс в него толику экстрима.
Через каждые двадцать секунд
фелляции, мычал начатый перед половой страдой сти-шок...

Юли я больше, чем юла,
Не смог бы увильнуть от женщин.
Одна из них мне смысл дала
Существования, не меньше.

Другая - свет, а третья боль,
С которой справиться непросто.
Свобода - та ещё юдоль,
На сердце страждущих короста.

Освободиться б от свобод,
Чтоб быть собой и наслаждаться
Неволей мыслей и забот,
Любимой женщине отдаться.

Но нет её, верней она
Собою занята до срока.
Когда он выйдет, не страшна
Мне будет воля злого рока,

И стану я самим собой,
Как в небе шарик голубой.

Женечка простонала на пятой минуте минета и снова стала задавать неуместные вопросы классику эротической лирики:

— Коть, ну что за шарик голубой? Я тя умоляю!..
Ты ж нормальной ориентации у нас. Гетеросексуал-разрядник, не имеющий понятия об элементарном минете. Просияла. Потянулась к пенису пиита, который успел обмякнуть от глупых замечаний музы.
Теперь уже она со сноровкой, достойной бывалой путаны, взялась за эту опавшую колонну страсти и аккуратно заглотнув её, заёрзала розовыми губами вверх и вниз. Язычком щекоча уздечку. Вылизывая головку, словно заботливая кошка своё драгоценное чадо.
В январе 1988-го Вася провожал Женьку домой.
Шли через парк. Свернули с центральной аллеи и Сантиметров, севший на одну из лавочек, насадил подружку прямо на свой железный жезл.
Пять минут они поёрзали и, как ни в чём ни бывало, двинулись дальше, по направлению к роднику. Он находился в укромном местечке, в парковой низине.
Там, в кустах густо припорошенных пушистым снегом, Женечка стянула с пиита джинсы и сделала ему, дрожащему от вожделения и лёгкого морозца, куни.
Ловко и споро, словно занималась этим каждый день с кем ни попадя.

У разведёнки Джейн были две маленьких дочки.
Пяти и двух лет. И бросивший её муженёк, который не платил алименты и незадолго до их развода уволился с Самарского телевидения. Турнули по статье, за пьянку на работе. Похожий на Портоса супружник в подпитии отводил душу и занимался побоями благоверной. Три года она терпела, а затем не выдержала и ушла с двумя малявками к маме.
На квартиру. А затем на дачу разведённых родителей, в пригороде, где они с Сантиметровым и встречались обычно.
Так продолжалось два года. Матка у Женечки после родов была опущена и она давала только спереди. Иногда садилась на арматурину пиита спиной к его лицу и прыгала, будто пушинка одуванчика на июльском лугу. Васе нравилось наблюдать как его поршень то поднимается, то опускается в плотном влажном кольце её тренированной вагины. Это заводило не по детски. А ещё её джинсовые чёрные шортики lee с длинной бахромой. Куночку Женечка всегда гладко выбривала. Она кололась при минете и это очень нравилось Сантиметрову. А Джени не нравилось, когда он небритым целовал её чувствительную белую кожу лица. Это вызывало раздражение.

Роман накрылся медным тазом вскоре после того, как она узнала о кОте такое, после чего не смогла его уже никогда простить. У него завелась другая. Он звал её Киця. Сашу Шидловскую, диктора Самарского телевидения, которая обожала стихи и полевые цветы.
Джени то и дело отвлекалась на подрастающих девочек и это пиита напрягало. Он требовал внимания и ласки, а Женька всё чаще раздражалась при виде его небритой физии. Минеты уже не доставляли.
Всё прискучило. Поэт стал повторяться, произносить одни и те же, набившие оскомину скабрёзные шуточки. Встречались реже. Сначала два раза в неделю, затем дважды в месяц, а к концу 1989-го и вовсе раз в квартал. Он не звонил. Она не отвечала. Она звонила, он не брал трубку.

Саша была полной противоположностью домашней кошечки Женечки.
Яркая сероглазая брюнетка, похожая на Элеонору Бистрицкую в молодости. Василий в свои двадцать девять выглядел на девятнадцать и обаял дикторшу нестандартным чувством юмора и памятью на стишки.
Только свои мог декламировать почти час.
Слушала их с открытым ртом и ухающим сердцем. Василий удачно устроился на работу. В одну из самарских газет, спецкором в раздел «Культура».

Через год сыграли свадьбу и свалили на пэ эм жэ в Германию,
ставшую в августе 1990-го единой страной — ФРГ.
Через двадцать пять лет, в ноябре 2015-го,  Василий Сантиметров, преуспевающий литературный критик, сотрудничающий с русскоязычным журналом Берлина «Берега», скоропостижно скончался от повторного инфаркта, узнав от
супруги Александры о том, что обе их дочки-близняшки, Евгения и Сашенька, погибли в авиакатастрофе, на рейсе «Самара — Берлин».