БТ - введение

Стихотворная мистерия

ОТ АВТОРА

В этой пьесе не следует искать привычный сюжет. Она выстроена на драматургии мысли, и только. И если должны в спектакле по этому тексту существовать какие-то зримые признаки развития, то им следует более всего походить на привычные каждому глазу чередования утро-день-вечер-ночь,  весна-лето-осень-зима,  детство-юность-зрелость-старость.

Основанием для размышлений-прочувствований служит исключительно поэтический материал. Он включает в себя произведения как русских классиков, так и современников, обращавшихся к теме, о которой – далее.
Зерном замысла долгие годы жила во мне державинская ода «Бог», известная каждому грамотному человеку. Сплетение в ней высокой духовной мистичности с почти физическим ощущением космического пространства  раз и навсегда обратило мой взор к небу. Я, как каждый живущий на Земле, жаждала постичь непостижимое и искала ответы на вечные вопросы повсюду.

Поэзия в этих поисках играла особую роль. Моё внимание интуитивно притягивали те строки, в которых автор не просто на миг боязливо приоткрывал завесу потустороннего мрака, а отчаянно и целиком прорывался в затягивающие душу глубины. Я понимала, что если человеку доступно хоть в какой-то мере заставить звучать в слове небесные своды, то исключительно благодаря  жанру поэзии. И стала накапливать материал, ещё не догадываясь, как им распоряжусь.
Он сам сложился вдруг в замысел, подстёгнутый неожиданно возродившимся интересом сцены к поэтическим композициям. И тогда своё видение спектакля я записала следующим образом.

Бог как Космос и Космос как Бог – вот та идея, то понимание и ощущение, к которым мы должны прийти со зрителем в результате мистерии, развернувшейся перед  его глазами. Точнее сказать, н а д ним, потому что пространство зала мне видится похожим на зал планетария, в котором небо, о котором непрестанно и будет идти речь, должно находиться не только н а д головами слушающих, но даже и по бокам, со всех сторон, накрывая присутствующих звёздным колпаком.
Вместе с тем организация помещения должна учитывать и тот сугубо земной  момент, который позволит во всей полноте выражать итоговую мысль державинской оды, облёкшуюся в слова  «Я – червь, я – Бог». И внешне, и внутренне рисунок представления должен провести зрителя, соучастника процесса осознания, от младенчески детского восприятия  мира через муки смертного отчаяния, богоискательства, покорительства околоземных глубин, через горделивую и наивную отъединённость от своей звёздной колыбели к катарсически восторженному расширению сознания до космического.

Несомненно, огромная роль должна принадлежать звуковому, музыкальному оформлению  спектакля, требующего для слуха как заявленной космической темы, так и самых тёплых чувственных звуков обыденной жизни, отражённой в стихах.
Сквозь «заземлённые» строки я пыталась предугадать и бытовое решение спектакля. Герои, молодые и пожилые, виделись мне собравшимися возле костра, который всегда располагает к разговору о смысле жизни. Они образовывали кратковременные сообщества по близости пристрастий, спрашивали,  рассказывали, спорили, дополняли, их поэтические монологи и  диалоги иногда пересекались, перехлёстывали друг друга, прерывались и возобновлялись с полуслова,  а в конце, в апофеозе, даже звучали совместно.

Каждый герой-поэт вёл зрительно свою линию, свой образ, встающий за строками. Это были личности различных темпераментов и взглядов на жизнь, и у каждого смысл звучащих строк подчёркивался пластикой движений, повадками, местом расположения на сцене, деталями костюма, даже голосом «собственного», родного душе и узнаваемого залом музыкального инструмента.
Наряду с земным контекстом мне кажется важным выделить и динамику процесса познания, прочитывать его философскую сторону. Тут на помощь как раз и может прийти смена времени суток  от утра до ночи, времён года от весны к зиме, возрастов от детства  до старости, что вполне привычно в искусстве, но от этого не менее знаково.

Конечно, выразить всё желаемое не удастся без сложных технических решений, включающих в себя в идеале, в соответствии с модой и требованием времени, такие виды искусств, как фотография и кино.
Что же касается авторов, использованных в предлагаемой мною версии, то понятно, что они представляют далеко не полный перечень сочинителей, озабоченных означенной темой. Однако выбирать приходилось не только среди весомых имён,  но и среди  текстов,  которые проще выучиваются и лучше воспринимаются на слух.
Поскольку пьеса стихотворная, не нужно пугаться количества страниц – их число, из-за короткой строки,  смело можно поделить на два, и объём  будет в пределах допустимого. К тому же,  я предлагаю некоторый излишек стихов, подразумевая, что у режиссёра могут оказаться отличные от меня предпочтения.
Вполне допускаю и замену некоторых произведений, и появление дополнительных, поскольку процесс их накопления неизбежно продолжится по закону взаимоотношений  между ловцом и зверем.
Разумеется, весь этот эксперимент – только в надежде на созвучие душ и широту взглядов. Ортодоксам от искусства и вероисповедания вряд ли стоит погружаться в этот текст.

ДЕЙСТВУЮЩИМИ ЛИЦАМИ,
не названо, но во многом угадываемо, будут следующие авторы:

Из классиков – Гавриил ДЕРЖАВИН, Михаил ЛОМОНОСОВ, Александр ПУШКИН, Михаил ЛЕРМОНТОВ, Владимир БЕНЕДИКТОВ, Аполлон МАЙКОВ, Евгений БАРАТЫНСКИЙ, Иван НИКИТИН, Алексей КОЛЬЦОВ,  Афанасий ФЕТ, Фёдор ТЮТЧЕВ, Константин БАЛЬМОНТ, Иван БУНИН, Даниил АНДРЕЕВ, Николай ЗАБОЛОЦКИЙ, Вениамин БЛАЖЕННЫЙ, Марина ЦВЕТАЕВА;
Из современников – Вадим ШЕФНЕР, Валентин СИДОРОВ, Геннадий РУСАКОВ, Глеб ГОРБОВСКИЙ, Игорь ЦАРЁВ, Лариса МИЛЛЕР, Зинаида МИРКИНА, Марк МАКСИМОВ, Николай ТРЯПКИН

ОГЛАВЛЕНИЕ
1.КОЛЫБЕЛЬ
2.БОЯЗНЬ
3.ВОПРОСЫ
4.ОТВЕТЫ
5.ПУТИ   
6.ЗВЁЗДЫ   
7.ЛЮБОВЬ   
8.МУДРОСТЬ 
9.ТРАКТАТ   
10.СЛОВО 
11.ПЕРЕХОД
12.ВЕЧНОСТЬ