Законник

I

Галактика Эктемус отстоит от соседних спиральных вселенных на усредненное расстояние, равное пятнадцати биллионам парсек. В ней больше тридцати миллиардов звездных систем. Двадцать шесть пульсаров, семнадцать миллионов разновидностей форм жизни. Тринадцать тысяч почти потухших звезд средней величины. Чтобы достичь ее центра с периферии необходимо затратить колоссальное количество энергии, равное семидесяти триллионам в стотысячной степени эргов.
Все это было неизвестно жителям планеты под кодовым названием Иремус-24, поскольку подобающего названия она так до сих пор и не получила. Подобная статистика, даже если бы и была доступна ученым вышеозначенной колонии, была им просто ни к чему или, говоря иначе, совсем бесполезна. Галактическая провинция… да, что там! Самый обыкновенный замшевый мирок, погруженный в тихую умиротворенность и дремотный покой. Да и самой колонии не исполнилось еще и пятидесяти лет — только заселиться и успели, если говорить начистоту. Быт устроился, но наблюдалась масса недоделок, впрочем, совсем не обременительных для жителей «Иремуса». Люди были молоды и полны надежд на светлое, безоблачное, можно сказать — будущее, в котором имеющая место умиротворенность не просто сохраняется, а становится основой мирового порядка, ведущим принципом замшевого бытия.

Сама планета мало чем отличалась от родного мира. Сочная грибовидная растительность и микроскопическая фауна — вот, пожалуй, единственное существенное различие. А в остальном… те же облака, та же земля, небо — голубое, а ни в какую не в крапинку, как «предсказывали» неравнодушные к перемене места заключения не слишком обремененные ответственностью за подобные высказывания шутники. Высылать преступников с Земли начали в позапрошлом столетии, после того, как была освоена первая звездная система, в которой обнаружились планеты, пригодные для колонизации. Одной из таких и явилась та, о которой пойдет дальнейшее повествование. Мир-то, конечно, совсем чужой, где-то даже тоску навевающий смертную. Но, с другой стороны, первый плюс такого поворота событий в жизни каждого осужденного пожизненно обнаружился сразу же как трап опустился на отсыревший после дождя грунт, и узники, скованные стальными «браслетами», стали ровной цепью медленно спускаться к новой земле. В этот момент кем-то был замечен другой трап, боковина которого выглядывала из-за стрелы левой посадочной стойки тюремного звездолета. По нему спускалась группа молодых женщин. Может быть это было случайностью, а может и особой правительственной программой, как-то связанной с исследованиями в социальной области. В мужской группе тоже не было никого старше сорока. Земля давала этим людям шанс начать жизнь снова? Кому-то было интересно знать смогут ли они, люди оступившиеся когда-то и не сумевшие организовать свою жизнь должным образом, исправить ошибку здесь и создать миниатюрную цивилизацию, в которой нет места насилию, беззаконию. Если это эксперимент — то довольно смелый; и скорее всего — безнадежный в самом принципе той идеи, которая взбудоражила фантазию никому здесь неизвестного эксперта-социолога… корпевшего ночами над идиотической диссертацией, озаглавленной приблизительно как: «Метод инопланетной республикации». Впрочем, неважно. Как говорится, поживем — увидим.
Но тот экспрессивный момент запомнился многим — и надолго. Наверное, он будет вписан в историю этого мира, как «момент истины». Как позже выяснилось, женщин было ровно столько, сколько мужчин, хотя, не это существенно. Ведь не всегда правильное или адекватное количество влияет на качество, верно? Поэтому на этот факт всерьез внимание мало кто обратил. В течение получаса из грузовых отсеков было выгружено необходимое для освоения жизненного пространства снаряжение и техника. Обе группы, стоя поодаль друг от друга, несколько отрешенно, а можно было бы даже сказать, что как-то обреченно наблюдали за процессом выгрузки. Радиостанция и «тревожный маяк» были спущены к поверхности в последнюю очередь. Вслед за этим, потеснив у входа конвой, из глубокого проема посадочного люка вышел господин в черном батистовом костюме с крайне сосредоточенным, даже ответственным выражением немолодого лица. У него подмышкой был зажат толстоватый пакет, похожий на тот, в каких обычно отправляются бандероли и вообще, сколь-нибудь ценная почта. Примяв подошвой коричневого ботинка молодую оранжевую поросль, которая, по всей видимости, являлась ни чем иным как травой, и несколько раз зачем-то попробовав этой самой ногой грунт на прочность, он ступил обеими ногами на землю и степенно направился к мужской группе. Два конвоира с автоматическими винтовками молча и без команды двинулись за ним. Лица у тех были совсем молодые и суровые. Не насупившиеся, но какие-то мрачноватые, что не вызывало совсем никакого доверия, а так же никаких эмоций, потому что они были такими всегда. При приближении же ответственного господина в толпе заключенных случилось небольшое движение, невнятное сопение где-то в самой гуще, а по бокам шевеление массивных и более щуплых плеч, держащих на себе поношенные батники; и сразу же наоборот — сопение по бокам, шевеление в центре. Им ничего не объясняли при отправке; на старте с Земли лишь только было оповещение, что летят в другую систему. О пункте назначения же, то есть о самой планете — ни слова. Многие предполагали, что место, в которое они навсегда определены — является удаленным от Земли и общественного мнения полигоном, то ли для испытания новейшего оружия массового поражения, то ли для изучения местной фауны через скармливание оновой не лучших представителей человечества… а заодно, может быть еще и для того, что бы выяснить, способен ли человек выжить в совершенно нестандартных и сверхтяжелых для него условиях. Поэтому, черный господин вызвал бурю эмоционального «Хм»… или даже «Гм…». Он медленно приближался и сверток под мышкой убийственно похрустывал при каждом увесистом шаге отвратительным и сухим звуком твердой оберточной бумаги. Процессия приблизилась и замерла в трех метрах от группы. Сосредоточенный господин поднял глаза и упер буравящий до нутра взгляд в самого ближнего к нему заключенного. Автоматчики приподняли винтовки стволами кверху, наставив их поверх бритых голов. Немного дребезжащий, но уверенный в себе и усиленный через миниатюрное мегафонное устройство, что было закреплено на лацкане пиджака, голос черного господина произнес:
— Вы находитесь на планете Иремус-24. Отныне — это ваш дом. До ближайшей заселенной солнечной системы — я имею в виду Землю — пятнадцать с гаком парсек. Вы построите новое общество, как посчитаете нужным и правильным. Никаких контактов с материнской цивилизацией — за исключением особых случаев, которые описаны здесь.
И он вынул из подмышки сверток, протянув его переднему. Несколько долгих секунд угрюмо созерцая толстенный конверт, будто в нем запечатана пластиковая взрывчатка с часовым механизмом, узник сделал несколько неуверенный шаг вперед и аккуратно принял его из рук генерала.
— Свод законов, специально разработанных для вашего случая, которые вам надлежит исполнять безоговорочно и четко. Инспекция по соблюдению права будет высылаться в колонию каждые пятьдесят лет. Несоблюдение любой статьи уголовного и гражданского кодексов повлечет за собой необратимые последствия: ваш мир будет уничтожен, как не оправдавший своего назначения.
Выдавив горлом «хрм» и смачно сплюнув на оранжевый травянистый ковер, «черный» продолжал.
— Вы знаете, что всем из вас была изменена мера пресечения: вместо смертной казни пожизненное заключение, в то время, как такой меры наказания не существует в законе Земли…
Некоторая пауза, создавшая эффект присутствия для тех, кто отвлекся на непривычные виды окрестностей или не достаточно серьезно «въезжал в тему», что являлась на тот момент главным предметом всех помыслов обеих групп, повисла в воздухе, вычленяя из каждой секунды истошность и предчувствие, что все гораздо хуже, чем предполагалось на старте с Земли. Черный генерал продолжал.
— Это было сделано специально. Вы — экспериментальная тщательно отобранная группа, что делится на две взаимозависимые — женскую и мужскую.
Он показал головой на женщин.
— Вам предстоит начать все сначала и создать мир без насилия. Закон у вас есть. Нужно только соблюдать его. Так же, вам придется выбрать себе юридическое лицо, которое изучит этот Закон, будет его хранителем и защитником, будет прокурором, адвокатом и судьей одновременно. Таков порядок вашего мира. Нового мира. Если у вас получится, то цивилизация, родоначальниками которой вы являетесь, станет самой передовой и высоконравственной цивилизацией галактики.
Некто из мужчин, которого звали Симпсон, остервенело подумал про себя: «какое мне к лешему дело до твоей сраной цивилизации, старый маразматик», однако вслух он произнес следующее:
— Уважаемый! … А никто из ваших умников, состряпавших всю эту галиматью, недопер до простой мыслишки, что плевать я хотел на всяких судей и тому подобную шушеру?! Я ведь этого законника так прищучу, что он… сначала в штаны наложит, а потом выдаст вашему проверяющему тот расклад, который мы ему вежливо предложим, ась?
«Черный» кивнул.
— Вы напрасно склонны видеть в оговоренном ответственном перед Землей лице «стукача», выражаясь на вашем сленговом жаргоне. Он будет защищать ваши же интересы и добиваться, чтобы приговор о пожизненном заключении не вернулся к своей отправной точке. Вы знаете, что благодаря последним достижениям науки вы можете продлевать свою жизнь до предела, который еще не вычислен — фактически… бесконечно. За свою провинность вы были лишены этого ПРАВА на Земле. Оно дается вам здесь.
В массе стоящих обеих групп пронесся тихий рокот то ли восторга, то ли недоверия.
  — Каждые пятьдесят лет запас генетического сублиматора будет пополняться.
Гробовая тишина. Слышно как грибовидный лес рядом с поляной на которой они так удачно приземлились шуршит своими спорами.
— Сейчас будет избран координатор колонии. Вы успели узнать друг друга за месяцы перелета. Это должен быть уважаемый большинством человек. В мужской группе свой, в женской — свой. Вместе — они составляют единое координирующее звено. Есть вопросы?
Передний медленно доволок свою мохнатую длань до живота и через батник почесал грудь пальцами с давно не стриженными и угольными под кромкой ногтями.
— Нам нужно голосовать?
— Не обязательно. Может у вас уже есть кандидат?
Передний почесал в затылке.
— Нет. Откуда…
— Вы затрудняетесь?
— Вы же знаете, что мы общались друг с другом только на общественных работах… пока летели, нас подпрягали не слабо и…
«Черный» приподнял брови.
— Но мы практически не знаем друг друга!
— Хорошо. Проблему решу я. — Генерал поднял руку и сарделечным пальцем показал на Симпсона. — Ты.
Симпсон ценил хорошую шутку.
— Я? Ха! Черта с два! Какая мне радость корчить из себя президента? На зоне бывает когда и авторитета мочат… а здесь… нет уж… спасибо.
— А это и есть Зона. Только особого назначения. И вам, чтобы выжить, нужно чувство ответственности друг перед другом. Если Земля решит, что вы не оправдываете звание высоконравственной колонии, вас сотрут.
Кто-то из мужской группы визгливо крикнул:
— Интересно как?
— Скорее всего направленным ядерным ударом. Например. И это не важно — КАК. Важно, что вы под колпаком. Есть координатор. Будет «юрист» или иначе, «законник». Еще координатор-дубль от женской группы. Вот три лица, которым обязаны подчиняться все. То есть, «законник» подчиняется координаторскому совету из двух лиц, а к мнению «законника» прислушиваются все остальные, в том числе и оба координатора. Но, если координаторский совет может проигнорировать мнение «законника», то никто из остальных колонистов — категорически нет. Однако, как поступать в различных спорных ситуациях колонисты решают сами. Если же дело доходит до рецидива… «законник» выносит вердикт согласно имеющемуся Закону. Никто не вправе противоречить «законнику» в этом.
Симпсона передернуло.
— А если «законник» неверно истолкует Закон и ошибется с вердиктом? — грызя въедливым взглядом распорядителя, язвительно поинтересовался тот.
Черный генерал на минуту смолк, будто собираясь с мыслями.
— При проверке в известный срок это недоразумение будет выявлено ревизором и «законник» понесет должное наказание, вплоть до высшей меры.
— Хм… Как выбрать «законника»?
— Даже если среди вас есть профессиональные юристы, это не имеет решающего значения. Все это в прошлом и планета, на которой вы находитесь — не Земля. Новый мир, новый порядок. — И пожевав мясистыми губами, продолжил. — Он выберет себя сам.
Сначала тишина, потом неясный гомон; потом приступ смеха у обеих групп.
Пока над поляной разносился истерический хохот, отдаваясь зудящим эхом в грибовидных зарослевых структурах близлежащего леса, похожего на сказочный колонный зал, погруженный во мрак в самой своей глубине… или даже на темный лабиринт без выхода, черный генерал не спеша проследовал к группе женщин.
Подойдя совсем близко и окинув беглым взглядом всех, остановился на одной — самой высокой и статной.
— Мне кажется вы подойдете на роль дубль-координатора.
Женщина вскинула тонкую бровь, задавая немой вопрос.
— Вы внушаете почтение, хотя, может быть это субъективно. Тем не менее — ВЫ второй координатор. Вам придется согласиться, потому что…
— Я согласна.
— Что ж. — Он повернулся на каблуках, оставив в грунте овальные рытвинки. Сочная оранжевая поросль полопалась, брызнув желтым соком. — Пора отправляться обратно.
Он окинул долгим взглядом обе группы, будто визуально соединяя их в одно целое.
— Будьте мудры. Вот все, что я хотел сказать напоследок. Вы дети новой Земли. Цените свой шанс изменить себя, свою жизнь и…
Генерал махнул автоматчикам.
— За мной.
Когда до трапа оставалось шагов пять, кто-то надсадно крикнул из толпы мужчин:
— А как «законник» будет устанавливать порядок, если нет полиции, а, мистер?!
Даже не оборачиваясь и не остановившись, черный генерал громко сказал, будто самому себе.
— Специальные роботы. Всё в контейнерах. Избравший себя законником должен включить их и сказать кодовую фразу: «Я — ЗАКОННИК Иремуса-24». Прощайте.
Трап опустел. Люк тут же задраился. Люди отступили на безопасное расстояние — ближе к лесу. Звездолет дрогнул. Вой поглотил все звуки мира. Из главной дюзы вырвалась колонна серебреного пламени, и ударив в грунт, толкнула все сто пятьдесят тысяч тонн в сереющее после дождя небо. Яркая линия. Шлейф огня. Ошметки сожженной растительности и гарь от спекшегося в угли грунта. Пустая поляна.
Многоголосье. Внезапно все осознали, что остались наедине с…
— Никто не хочет быть «законником»? — негодовал Симпсон, усевшись на землю и сплевывая себе под ноги. — Умники хреновы… со своими гребаными проверками. Так что, нет желающих?
— Вот же попали…
— Да-а-а… это вам не сопли на кулак мотать… выберет себя… ХА!
— А без этого нельзя?
— Сотрут… ты же слышал…
— Дерьмо…
— Да, ладно, как-нибудь выкрутимся.
— Ты что ли «крутить» будешь?
Многоголосье…
К Симпсону подошла женщина. Чуть склонившись над ним, протянула руку.
— Меня зовут Магда. Это настоящее имя.
— А не настоящее? — Сжав ее ладонь в своей, Симпсон поднялся с влажной земли.
— Я его уже забыла… если уж начинать все сначала, то…
— По-серьезному, — улыбнулся почему-то тот, — понимаю.
— Мы стали заложниками диких обстоятельств… но как знать… может это к лучшему.
— Конечно. Все, что не делается, именно к этому.
Он посмотрел с небольшим прищуром ей в глаза.
— С чего начнем, коллега? — Последнее слово он нарочито подчеркнул игривым пафосом интонации.
Магда оглянулась на людей.
— Нужно выжить.
— Делов-то, — съязвил Симпсон.
Ее рот загадочно приоткрылся, голова даже чуть запрокинулась. Во взгляде томился буйный норов покорительницы хищников. Укротительница змей, не иначе. Разводившая кроликов и скармливавшая их крысам.
— А ты Симпс, производишь впечатление отчаянного засранца!
— Это комплимент?
— Признание в любви… — А потом, захлопав над головой в ладоши она заорала: — Всё! Начинаем мобилизацию, жмурики! Кто не успеет разбить палатку — получает штрафное очко!
Многоголосье постепенно смолкло. Один из сотни улыбнулся.
— Уже есть штрафная система?
— Будет.
Один из мужчин повернулся к парню по имени Грейс.
— А это законно?
Грейс пожал плечами и поплелся вместе со всеми к контейнерам. Он знал, что больше закона — только совесть.
Через два часа наступили сумерки чуждого для этих людей, но уже их собственного на веки вечные мира.
Получив свое штрафное очко, Грейс с чувством выполненного долга лег спать. Палатка была универсальна — почти индивидуальное жилище, как собачья конура, только с подогревом и кондиционером воздуха, что мог бы уместиться на ладони. С душевой кабиной и низким потолком. Ошейники, то есть, кандалы поспадали с них в тот момент, когда посадочный люк звездолета наглухо задраился. А с таким задраенным люком такой звездолет — хуже крепости, что неприступна. Хотя… куда им лететь? Земля их отфутболила. Летели далеко и долго. Не зная чего ждать, боясь предчувствий. Следуя лишь невнятному принципу: «кто не верит в лучшее, тот не герой».
А кто герой, собственно?
Ну, все… довольно… спать… СПАТЬ.
Штрафное очко. Матерая ведьма…
Звезды. Как в узком иллюминаторе-щели камеры одиночки. А здесь окно — прозрачный сверхгибкий пластик. Небо… было серым. А стало чистым. А он — Грейс. Последний придурок, которого угораздило навечно вляпаться во все это инопланетное дерьмо…
Спать!


II

Солнце «Иремуса» имело красноватый оттенок, как иногда бывает на земле во время заката. Очкарик Ирви, который до того как свихнуться у своего телескопа и спалить собственный дом вместе с женой и двумя детьми, был астрономом. За месяц до того, как случилось это трагическое событие, у него внезапно развилась теория, что Земля скоро будет затянута черной дырой; да и вообще — вся вселенная. Чердак и съехал у парня. Сначала в башке, а потом на мансарде дачного коттеджа, где он держал свои телескопические причиндалы. В общем, обсерватория «звезданулась». Искать его, правда, не искали — сам пришел и чистосердечно истерично признался. Да, не хотел он семью жизни лишать! Хотел лишь похоронить в огне свои астрономические идеи; а может небо спалить нахрен со всеми его звездами… Аффект же! Признали вменяемым, адвокат оказался профаном. Так и не смог доказать, что в действиях бедолаги не было умысла: и законсервировали Ирви по самые яйца. Дети-то не от него были… о чем он прознал как раз в то время, как Землю начало куда-то затягивать. Вот такая история. Здесь у каждого наподобие. Есть и похлеще.
Так вот, этот Ирви сказал как-то Грейсу, что солнце их не солнце вовсе, а красный гигант. А Магда однажды пошутила на общем собрании колонии, что от этого светила веет запахом кровищи. Символично. Даже самый источник жизни пропитан здесь смертью, и излучает свои кровавые лучики прямо им всем на головы… Смирились — а что делать? Только все-таки неприятно смотреть в его сторону. Холодеет как-то все в нутре, индевеет. И накатывают воспоминания, которые все стараются затолкать поглубже в самую подкорку.
Через месяц палатки начали сменяться домами. Деревья «грибного» леса оказались вполне подходящей для этого древесиной, пористой, но прочной и не пропускающей влагу, если обработать стволы клейкой желтой массой, которую выделяла оранжевая травяная поросль. Рылись котлованы под новые жилища, на реке, что протекала совсем недалеко от поселка, уже трамбовали плотину для будущей электростанции. Среди колонистов обнаружились люди, которые умели проектировать и строить. Нужно было создать не просто видимость цивилизованного быта, а самое настоящее и реально самобытное маленькое сообщество, которому нипочем ни красный гигант со своими наводящими тоску лучами, ни пакости природы в виде местной фауны, которая почему-то не доросла даже до средних размеров и норовила потеснить колонистов в их новых жилищах, заползая во всевозможные щели; и ничто иное, могущее нарушить уже назревающую идиллию обещающего быть прекрасным и даже исключительным мира.
Были врачи, учительница младших классов… была даже певица — неизвестная на Земле и совсем провинциальная, но здесь у нее были серьезные шансы.
Вот только не было Закона.
Когда отстроили административное здание, Симпсон с двумя помощниками втащил в свой кабинет несгораемый сейф, что ожидал своей очереди в одном из контейнеров, которые постепенно опустошались изо дня в день, отдавая колонистам свои драгоценные внутренности… и открыв его, торжественно зашвырнул так и не распечатанный пакет с Книгой Закона на нижнюю полку. Потом захлопнул его дверцу.
— А шифр? — поинтересовался один из помощников.
— От тебя, что ли?
На этом вопрос был исчерпан.
Пока шел процесс бытового строительства, Магда с Симпсоном порешили, что необходимо ввести запрет на дела амурные. Никто из колонистов до особого распоряжения не имел права «класть глаз» на противоположный пол и предаваться не то чтобы вволю, а совсем никак основному инстинкту. Нежные чувства были отодвинуты на потом. Кое-кто из мужской половины возмущался поначалу, видимо заранее углядев для себя подругу и уже предвкушая ухаживания, но гомон быстро стих, когда в очередной раз Магда напомнила о штрафной системе. Чем могли быть чреваты эти штрафные баллы никто еще не понял, да и сами координаторы пребывали в некоторой неясности на этот счет… но минус, это минус, как ни крути. Вдруг, эти штрафы приурочат к праву получения дозы генетического сублиматора? Порядок-то здесь новый, да, к тому же, еще не сформировавшийся как подобает в цивилизованном обществе. Все ощущали острую нехватку Закона. Но вопрос о «законнике» так и повис в воздухе. На собраниях это не обсуждалось — будто все молча сговорились не трогать эту тему. Дни шли за днями. Сумбурный, но диктуемый необходимостью и обстоятельствами порядок диктовался координаторским советом из двух человек.
Так прошел год. Поселок восстал из земного праха и звездной пыли, освещаемый и согреваемый лучами красного солнца. Когда начали строительство общей сауны и больницы, наконец, было снято табу на интим. Поселок в считанные часы превратился в Содом. Еще в самом начале, когда только первые стволы «грибных» массивов обрабатывались желтым клеем, выжимаемым из оранжевой травы, кто-то из особо одаренных попробовал гнать из него брагу. Эксперимент удался, да и химические пробы показали безвредность щипавшей язык влаги, что имела слабый солевой привкус, а цветом напоминала ослиную мочу. Тем не менее, снятие «запрета на дыхание» отмечали с размахом и смачно. Никто не заметил одиночества Грейса. То ли он принадлежал к нетрадиционной сексуальной ориентации, то ли просто не прельстил никого из представительниц нежного пола… семь дней и ночей, что длилась вакханалия невоздержания, он бродил по нехоженым прогалинам «грибного» леса, под его подошвами лопались с тихим шуршанием споры, ему на голову сыпались насекомые. Заходить в самую лесную чащу, из которой таинственно и тяжко вздыхал грибовидный массив, хотя бы ради детского интереса — не решался, поскольку природа планеты была еще не изучена. О чем он думал — неизвестно. Но к восьмому дню, изголодавшийся окончательно и осунувшийся Грейс появился на окраине поселка и решительным шагом направился к центральной площади, которая служила бартерным рынком для колонистов: на ее краю стоял последний не распотрошенный и не разобранный на части контейнер — он хранил в себе Силу Закона, которого до сих пор не было на этой новой земле.
Отворить запор и раздвинуть массивные створки железных дверей было делом минуты. Надвигался вечер. Крылатые бестии, похожие на кузнечиков, скакали в траве, иногда выскакивая из нее и допрыгивая до лица, шурша и попискивая невыносимым для Грейса образом. И смахнув с головы наглую тварь, тот, вдруг увидел панцири автоматических механизмов. Конечности специальных роботов были спрятаны в этих панцирях. В этот момент Грейс почему-то почувствовал себя странно; ему неожиданно почудилось, что он совершает преступление.
Но отвернуть он уже не мог. Блуждание в полнейшем одиночестве по шуршащим спорам и по окраинам кажущегося страшным леса довело его рассудок до предельной точки. Грейс вошел внутрь. До его слуха донеслись откуда-то издалека, приглушенные шелестом травы и гулко зудящим эхом окружающей чуждой природы, сладострастные женские возгласы. Вобрав в легкие побольше воздуха и расправив плечами осанку, он подошел к первому роботу. Несколько тягучих минут искал на панцире механизм привода, кнопочную панель или какой-нибудь рычаг. Ничего похожего не обнаружив, со злостью долбанул ногой раздутый в три обхвата панцирь.
— Сволочь. — Только и смог прошептать Грейс.
Из глубины панциря донесся гудящий отзвук. Что-то толкнуло Грейса в самое сердце и он приложил горячие ладони к стальной поверхности машины. Глаза закрылись сами собой. Язык, казалось, опух и налился тяжестью, мешая сказать. Несколько секунд титанических усилий. Рассудок стойко боролся с чем-то невнятным. Грейс шумно выдохнул.
— Я законник Иремуса-24.
Слишком тихо. Его горло будто налито свинцом. Еще раз.
— Я ЗАКОННИК ИРЕМУСА-24!
— ПОНЯЛ ВАС.
Механизм дрогнул всей металлической массой. Высокотональный искусственный голос изошел откуда-то из самого центра махины. Потом из-под низа выплыли опорные стойки; панцирь раскрывался подобно двустворчатой раковине. Грейс спешно отошел к выходу, боясь происходящего и сдержанно ликуя по непонятной до конца ему самому причине. Меньше двадцати секунд — трансформация завершилась. Перед человеком стояла машина, наделенная искусственным разумом и нечеловеческими возможностями. Три опорных лапы. Они держат чашеобразное основание, на котором засел похожий на шар, выпуклый со всех сторон и защищенный все тем же панцирем, мозговой центр робота. Манипуляторы, видимо, спрятаны в корпусе. Интересно, есть ли у него оружие?
Минут пять Грейс внимательно разглядывал распаковавшего себя стража Закона, постепенно ощущая как внутри утихомиривается волна ликования и немого восторга. Нужно было решать, что делать дальше.
— Что ты умеешь?
Гулкий и насыщенный металлическим отзвуком голос изрядно действовал на нервы, что Грейс уже успел отметить.
— Все, что необходимо для защиты Права.
— Что ты знаешь о праве?
— Только то, что сочтет нужным дать мне познать Законник.
— Сколько вас?
— Не понял вопроса. Повторите.
Грейс хмыкнул и сжал зубы.
— Сколько специальных роботов в этом контейнере?
— Семьдесят четыре, кроме меня.
— Ты главный?
— Да, потому что был активизирован первым.
— Ты можешь разбудить остальных?
— Да.
— По радио?
— Да.
— Сделаешь это по моему особому приказу.
— Понял вас.
— Сейчас я пойду спать, я очень устал. Утром будь у входа в здание мэрии. Найдешь?
— Я умею ориентироваться на любой местности.
— Хорошо.
— В какой час я должен быть у мэрии, Законник?
— В девять.
— По временному режиму Земли или Иремуса-24?
— «Иремуса», разумеется, болван!
— Понял вас.
Грейс развернулся и пошагал к своему коттеджу. Наступали сумерки. «Кузнечики», предчувствуя ночь, бесились все неистовей.

Конечно, Симпсон ни в коей мере не склонен был думать, что округлый металлический истукан на трех гнущихся в нескольких местах стойках, возникший у входа в главное здание поселка, не иначе как самый поразительный «глюк» в его жизни. Хотя, после недельного запоя можно было сильно и не сопротивляться естественному ощущению от увиденного. Совсем нет. Он так сразу и понял, что автоматическая махина — представитель Закона; однако, само по себе, это механическое чудо выползти на свет не могло: явно кто-то набрался хамства и приложил к этому руку. Оставался нерешенным вопрос — КТО.
— Интересно… — Только и смог хрипловато выдавить из себя Симпсон.
— Куда уж интересней.
Он повернул голову. Магда подошла сзади и замерла рядом с мужчиной, экспрессивно скрестив оголенные руки на груди и с внимательным прищуром взирая на робота.
— С другой стороны нам нужен «законник», а, Симпс? — она посмотрела на него.
Симпсон пожал плечами.
— Может, да. А может и нет. Пока обходились.
— Дело не в нас, координатор, дело — в проверяющем, который свалится нам на голову через сорок девять лет. И спросит: где «законник»? Давайте его сюда! Где отчеты, документация по судебным тяжбам и тэ-дэ и тэ-пэ.
— Справедливо. — Больше сказать тому было нечего.
Магда опять уставилась в механического стража.
— Интересно… он вооружен?
— Скорее всего… и оружие его срослось с внутренностями, так что попросить на часок самострел, чтобы поохотиться на бабочек — не получится.
— Как думаешь, лазеры или автоматическое, традиционное?
— И так… и так, вероятно. Да один его вид хуже ядерного взрыва. Придумают же…
Симпсон сплюнул.
— Мы чего-то ждем? — Огляделась вокруг Магда и остановила свой проникновенный взгляд на мужчине.
— Кого-то.
— Хочешь угадаю кто?
— Ну?
В этот момент они заметили Грейса. Он шел со стороны жилого сектора по центральной улице, которая прямиком упиралась в самые двери мэрии, быстро перебирая ногами, как заправский спринтер скоростной ходьбы. Из-под подошв поднимались облачка пыли. Издали это напоминало шествующего по облакам ангела, который ищет свои потерянные крылья.
— Угадала? — поинтересовался Симпсон.
— Уже не важно. Сейчас будет торжественное вручение полномочий. Вместе с Книгой Закона. Может пока сходишь за ней?
— А может это не он.
— Значит, один из нас. Больше в такой час и с таким доводом, — она показала головой на истукана, — у мэрии делать нечего.
— Ладно, иду. — Махнул оголенной до локтя по причине закатанного рукава, и изрядно волосатой рукой, Симпсон, расслабленно двинувшись к дверям.
«Законник» уже настигал их.
— Что-то случилось, Грейс?
Тяжело дыша, как загнанный мерин, тот остановился, не дотянув до женщины десяти шагов.
— Я…
Магда оценивающе оглядела его с головы до ног. Потом медленно, будто испытывая нещадное сопротивление воздуха ее взгляд поднялся к глазам молодого человека.
Грейс сглотнул, с усилием заставив себя не отводить глаз.
В его груди копошилось никогда не покидавшее гнездилища скопище червеобразных ощущений приторности момента. Губы разлепились.
— Я решил, что… кто-то… должен быть… Законником.
Брови Магды приподнялись, делая выражение ее красивого лица излишне удивленным.
— Да-а? И… кто же это?
Грейс, который был моложе ее лет на восемь, потупил взор. Потом встрепенулся и его взгляд вспорхнул к глубокой бездне серо-голубого неба.
— Я.
Взгляд опустился и нашел смеющиеся глаза женщины.
Вышел Симпсон, держа в сильных руках желтоватый сверток. Неторопливо подошел к ним. Остановился. Внимательно посмотрел на юношу.
— Мы уважаем твой выбор, Грейс. На тебе теперь лежит ответственность, которой вряд ли бы пожелал обремениться любой из колонистов. Это смелый шаг. Ты изучишь Закон и будешь его Хранителем, как и завещал распорядитель… Но главное… не изучить… ты понимаешь?
Грейс едва заметно кивнул, примагнитившись взглядом к координатору.
— Главное, — продолжал Симпсон, — понять его правильно… Мне бы не хотелось, чтобы была допущена досадная ошибка в распределении и учете прав, в судебных делах… и прочее. Я не сильно грамотен, Грейс, но я немного пожил и кое-что повидал. Жизнь часто кажется простой, когда забываешь, что эту простоту творит сложное стечение обстоятельств.
— Мне думается, я понял вас, мистер Симпсон.
Грейс кашлянул в кулак, а затем открыто посмотрел поочередно в глаза обоим координаторам своим ясным юношеским взглядом.
— Никаких клятв, разумеется. Главное мерило правильных действий — совесть.
— Я знаю это, мистер Симпсон.
Координатор, казалось, замялся. Потом протянул Грейсу пакет.
— Больше мне сказать нечего. На твоей стороне Сила, — он кивнул на боевого робота, — распорядись ей по-человечески.
Он посмотрел на Магду.
— У дубль-координатора есть что добавить?
Та поджала плечами скрещенных на груди рук застрявший в горле комом порыв словесного пафоса.
— Лучше тебя не скажешь, — наконец, произнесла она.
— Здание Суда будет отстроено через месяц. По правилам — так по правилам. — Подвел завершительную черту диалога Симпсон.
Магда, освободив руки и взъерошив на голове копну волнистых рыжеватых волос, для чего-то приспустив взгляд и внимательно посмотрев себе под ноги, прошла между мужчинами и двинулась прочь от мэрии по той самой центральной улице.
— Мне нужно на рудник. Там вчера завалило Рудольфа. Еле откачали. Разбираюсь вот теперь с соблюдением безопасности работ. Пока.
Симпсон некоторое время как-то пространно смотрел ей в спину.
— Сама не завались…
Не оборачиваясь, Магда подняла над головой левую руку.
— Мой отец был шахтером. У меня наследственное чутье.
Симпсон слабо улыбнулся и отвел взгляд. Посмотрел на верхушку почти скрытого за домами лесного массива, что темнел вдалеке.
— Начистоту, Грейс… за что тебя осудили?
— Убийство.
— Знаю. Здесь все такие. Я спрашиваю о другом. Судебная машина иногда дает сбой и карает невиновного. Ты совершал то, за что мог быть умерщвлен?
Грейс молчал некоторое время. Симпсон перевел испытующий взгляд на «законника».
— Нет. — Наконец, будто с усилием произнес тот.
Симпсон помолчал.
— Помни о совести, парень.
Затем он направился к зданию.
— Да… — Симпсон на секунду приостановился и махнул рукой в сторону, — и убери с площади эту махину. Тоску наводит.
Грейс молча кивнул, ощущая внутри гудящий все сильнее горячий пламень триумфа. Он никогда не был больше самого себя. Теперь он чувствовал, что такое возможно. Он становился тем, кем никогда не был, кем невозможно быть по природе вещей. Никому.
Но ощущение острого и опьяняющего даже восторга внушало обратное. Возможно. Доступно. Реально.
Но он будет мудр. Он не даст слепой силе одержать верх над рассудком, над разумом.
Это будто второе рождение. Не через плоть, а иначе… возвышенней и — весомей, основательней. Ощущение власти над Законом…
Или нет. Не так. Обладание Законом — так сказать будет правильней.
Он махнул роботу рукой.
— Идем к моему дому. Будешь сторожить.
— Понял вас.
Грейс кивнул. То ли себе, то ли машине.
— Я научу тебя новым правилам.
— Понял вас.
Автомат медленно передвигался, плетясь за хозяином по пыльной дороге поселка, которая разделяла на два сектора вытянутый в сторону леса жилой массив.
— И отучу, пожалуй, от «понял вас».
— Понял вас.
— Ничего ты не понял, дубина.
— Не понял вас. Повторите.
Но Грейс не произнес более не звука. Скоро они подошли к его жилищу. О чем думал новоиспеченный «законник» было не до конца понятно даже ему самому.
Автоматический страж замер на углу коттеджа и погрузил свои электрические внутренности в инертный летаргический сон. Ему нужен только сигнал извне, даже невнятная команда голосом Законника, и он немедленно придет в активность. И начнет действовать.
Уже поднимаясь по ступенькам веранды, Грейс, вдруг, хлопнул себя ладонью по лбу.
— Забыл совсем: как ознакомиться с документацией по использованию… специальных роботов?
Истукан ожил и ответил металлическим тембром:
— Я могу передать схемы устройства и инструкции по применению вам в мозг — телепатически.
У Грейса медленно отвисла челюсть.
— Ничего себе. А… мысли ты тоже читать можешь?
— Человеческая мысль сложна. Нет.
— Хм… — подвигал бровями Грейс, — было бы забавно.
Он поднялся еще на одну ступеньку. Опять остановился. Посмотрел на шаровое трехногое исчадие собственной дерзости.
— Давай свои схемы. Только не все сразу.
— Я повинуюсь вашей мысли, «законник», вам определять последовательность передачи образов.
«Повинуюсь вашей мысли…»
— Ты же сказал, что человеческая мысль…
— Направьте ее на меня — этого достаточно, чтобы я смог смоделировать ретрансляцию исходящего от вас смысла в своем мозге.
Грейс поднялся еще на одну ступеньку.
— Мы сработаемся, машина… обязательно сработаемся. Я — Законник планеты…
Его глаза прикрылись в непривычном для рассудка экстазе.
Потом его трясущиеся от возбуждения руки толкнули окованную металлическими пластинами дверь. На ней не было замка. На Иремусе-24 не было воров. Эта планета стала надежным пристанищем убийц.


III

— Да, на хрена нам церковь, Мус? — негодовал уставший и пропитавшийся за день пылью и по́том Симпсон. — Люди хотят избавиться от всего, что им напоминает прежний мир. Хотят стать другими от самого корня. Потом… у нас даже Библии нет…
— Все так, координатор… Но среди колонистов есть ведь и верующие. Их немного, это правда… но разве желание одного не является желанием большинства?
Симпсон насупился. Он и вертлявый молодой верзила по имени Мус шли вдоль только что вспаханного поля, которое планировалось засеять зернами гречихи. Экспериментально было уже подтверждено, что эта Земная культура приживается на местной почве.
— А вот, гречиха, например, — не унимался Мус, — с Земли ведь!
— Это другое дело, — проворчал Симпсон, — наши организмы генетически адаптированы к такой пище, она нам жизненно необходима хотя бы на первых порах, пока не произойдет окончательное привыкание к местной среде.
— А духовное… оно может быть еще более жизненно необходимо, чем телесное!
Мус смолк. Он казался задетым за самое живое. Некоторое время они шли молча, пока не поравнялись с группой пахарей. Те свинчивали с землеройной техники притупившиеся ножи. Солнце, окрещенное «Авророй» за свое временами странное поведение, которое выражалось в непонятном наплывном мерцании света красной звезды (хотя, это могли быть чисто атмосферные явления), медленно и величественно закатывалось за горизонт. Световой день на «Иремусе» был несколько короче Земного.
— Как техника, работает?
Механизатор по призванию Ганс, мужчина тридцати двух лет, поднял на Симпсона всегда чему-то удивленный взгляд серо-зеленых глаз, пытаясь одновременно скрутить с куттера последний нож.
— Еще век проработает! Надежней не бывает.
Симпсон удовлетворенно кивнул. Все так же молча оба мужчин проследовали далее по дороге ведущей прямиком в поселок.
— У нескольких пар скоро будет прибавление, — нарушив тишину молвил Мус. — Они желают скрепить свои отношения узами брака.
Симпсон остановился. Сильно прищурившись, посмотрел на красного гиганта, что уже прикоснулся к горизонту нижним обводом своего пылающего заревом круга. Сморгнув пару раз, посмотрел на въедливого Муса.
— Что говорит «законник»?
— Говорит, что так записано в Законе: «желание одного должно стать желанием большинства, если это может служить общим интересам в плане успешного развития колонии в социальном и прочих аспектах, что перечислены в Приложении 256 дробь 17 настоящего гражданского кодекса».
Координатор хмыкнул.
— Специально заучивал, что ли?
— Специально, не специально… а на память пришлось.
Симпсон кивнул, делая шаг.
— Все верно. Только остается выяснить, насколько необходимо то, что ты предлагаешь для социального и прочего... — он поднял брови, «втащил» взгляд в переносицу товарища, будто провалил его в оба глаза собеседника.
— Люди не могут существовать без возвышенного!
— Ты имеешь в виду церковь?
— Я имею в виду храм Божий.
— А Библия?
— Я помню ее наизусть. В прошлом я пастор, ты же знаешь.
— Угу. Знаю. — Симпсон то внимательно смотрел на исчезающую вдали серую и местами вихляющую ленту дороги, то бросал беглый взгляд себе под ноги, будто соизмеряя расстояние, которое оставалось пройти до поселка.
— Чего ты конкретно хочешь, Мус?
— Хотя бы часовенку…
— Хорошо, будет тебе часовенка. Все?
— Ты хороший человек, Симпсон.
Тот тихо рассмеялся.
— Хороших много, Мус. Не бывает лишь лучших.
— Гм… это ты о чем?
— Так… мысли вслух.
Весь оставшийся путь Мус рассказывал координатору о Боге.

Время неумолимо… необратимо… ценно. Катастрофично, когда его мало. Незаметно и вольготно, когда его много. Главное же то, что оно — вне всякого закона.
Не доступно теории. Мысли. Чувству.
И, тем не менее, время можно измерять.
Настала пятидесятая годовщина колонии «Иремус-24». Со дня на день ожидалось прибытие ревизии. Вокруг царило непривычное, не свойственное совсем городу оживление. Возбуждение даже. У некоторых беременных женщин возникло тревожное ощущение, навеянное памятным событием первого дня на этой планете, когда «черный генерал», воодушевляя на новую жизнь, предупредил о возможных санкциях. Забылось как-то все это за половину, пролетевшую совсем незаметно, столетия. Затерлось впечатление от того серого, еще пахнущего сыростью земли после прошедшего ливня, дня; от теснящихся в груди надежд на лучшее и опасений неизведанного.
Население колонии увеличилось в три раза, поселок давно стал «старым городом», потому что на прибрежной линии реки, чуть выше по течению и в значительном отдалении от гидроэлектростанции, вырос застроенный всего только пятью высотными домами спальный район нового островка цивилизации. Когда-нибудь здесь будет большой город, мегаполис, столица, самый центр планеты… пройдут тысячелетия. Родятся новые люди. Вырастут, и смело ступят в счастливое завтра. Они будут мудры и прозорливы, будут желать друг для друга только самого лучшего. Да что там! Разве это не вполне естественно для разума? Быть больше тягот и невзгод, быть существенней того, что лишь кажется справедливым, и что на деле является порождением рассудочных излишеств. Люди стараются быть людьми, даже когда над миром маячит призрак «человека в черном». У него под мышкой бумажный сверток, в котором запечатана Книга Начал… Ее нужно прочесть. Между строк притаился каверзный смысл. Его следует либо понять — либо…
Симпсон поднимался по гранитовым ступенькам здания Суда. Массивные высокие двери отразили его фигуру в зеркальных пластинах белого металла, который был когда-то добыт из недр планеты. Это ценный металл. Он эквивалентен Земному золоту.
Потянув толстую рукоять правой двери на себя, Симпсон почувствовал как полтонны дерева и железа плавно поддались его незначительному усилию, толкаемые гидравлическим приводом. Прежде чем войти в открывшийся проем, координатор безучастно посмотрел на застывшего у правой стены стража Закона. Эта фигуристая глыба металла торчала здесь без движения двадцать восемь последних лет, с того момента, как было отстроено новое здание. Будто статуя. Памятник экспрессивному рационализму, негласно говорящий: «всяк проходящий мимо, помни — ты тоже ДОЛЖЕН осознать важность Системы».
Симпсон пожал плечами. Страж порядка упорно молчал. Может потому, что человек у него ничего не спрашивал? И никогда не спросит. А зачем?
Навстречу координатору выходил из-за поворота широкого коридора сам «законник». Симпсон отпустил рукоять двери, пропуская Грейса наружу.
— Есть какие-то новости?
Грейс кивнул.
— Радиостанция заработала. Проверяющий прибудет завтра. К полудню.
— Предполагаешь, что можно ждать от него?
Тот покачал головой.
— Трудно сказать. Знаю только одно: Закон исполнен так тщательно и скрупулезно, как только это возможно.
Симпсон потрогал пальцами свой заросший щетиной подбородок.
— Надо побриться, — буркнул он, будто обращаясь к самому себе, а потом повернул голову к Грейсу. — В обоих кодексах есть статьи, которые не согласуются между собой.
— Я всегда учитывал это. Думаю, мое толкование права было верным.
— Ну, что ж… тебе видней.
Симпсон уже спустился на три ступеньки, но остановился, вдруг, и приподнял голову, некоторое время без всякого выражения глядя в глаза «законнику».
— Меня все-таки тревожит директива.
— Та, что в конце?
— Угу. Как там… «Применять только в ситуации «Z». Что это может быть?
— Я много думал на этот счет… и остаюсь при своем мнении.
— Странно, что в Книге нет хоть какого-нибудь объяснения на счет этого самого «Z». Наводит на плохие мысли… А, Грейс?
Симпсон прищурился, будто вместо Грейса пылало как минимум светило «Иремуса». Потом он поджал губы и не прощаясь двинулся прочь от здания Суда. «Законник» провожал его долгим задумчивым взглядом, пока координатор не скрылся за высотными строениями.
На следующий день на ту же самую поляну, как и пятьдесят лет назад, сел звездолет. Оба координатора и «законник» прибыли заранее, ожидая приземления высокопоставленной комиссии на краю поля. Раскаленная обшивка корабля остывала около получаса. За это короткое время к месту посадки успело стянуться почти все население колонии. Среди встречающих обнаружились даже женщины с грудными детьми.
Через полчаса из корпуса выполз трап и стукнулся глухо о землю своим основанием. Посадочный люк провалился внутрь корпуса, и из темного овального проема показалась мужская фигура спортивного вида. Сам проверяющий? Нет… охрана. Еще один. Вооруженный эскорт спустился по трапу и, сгруппировавшись, застыл в ожидании. Все затаили дыхание.
Проверяющий…
Человек в черном.
Коричневые ботинки.
Подмышкой сверток…
Симпсон вышел навстречу. Магда, в виду важности мероприятия, решила составить ему кампанию. Это была почти миссия: встретить вершителя со всей доступной им помпезностью. Процессия приближалась. Грейс не мог отвести взгляда от таинственного свертка, что был зажат в руке ревизора. Его глодало невнятное предчувствие. Скопище червеобразных ощущений приторности момента закопошилось в самом сердце, придав его биению особую гулкость. Оно стучало в висках. В пульсах. В ногах. Везде.
Все эти годы Грейс жил с этим ощущением, боясь признаться в нем самому себе. Момент триумфа и немой восторг поглотили мямлящий голос разума.
Руки проверяющего и координатора соприкоснулись в дружественном пожатии. С особым чувством ревизор пожал руку Магды. Даже улыбнулся. На лацкане его черного пиджака было прикреплено миниатюрное мегафонное устройство.
— Если в этом мире обитают такие красивые женщины, то думается, с этим миром должно быть все в порядке.
— Вы шутите, магистр. — Ответила по-свойски на комплимент ответственного лица дубль-координатор.
— И да. И нет. Сегодня особый день. Нам нужно решить очень важный вопрос.
Симпсон подался вперед.
— Жить... ли... колонии?
— Его можно сформулировать и так. Все зависит от того, соблюдался ли Закон.
Симпсон как-то облегченно выдохнул. Магда же, наоборот, задержала дыхание на несколько мгновений. Ей что-то почудилось в словах ревизора. Что-то не настоящее. Но это не выразить. Это что-то подсознательное…
— За это можно не беспокоиться, мистер…
— Трэвол. Макс Трэвол.
— Мистер Трэвол. У нас есть «законник».
— Вот как?
Пауза, которая явно затягивалась, уже вынудила Симпсона занервничать.
— Хорошо. Мне нужно ознакомиться с вашими достижениями во всех областях.
— Мы достигли успехов в…
Ревизор остановил Симпсона движением руки.
— Я устал от перелета. Мне нравится ваша природа. Я хочу познакомиться с вашими людьми.
— Конечно, мистер Трэвол. Идемте.

Так начинается новый виток истории. Так заканчивается испытание духа.
В каждом мгновении живет призрак необратимой перемены.
Из этого состоит жизнь. В этом ее соль и заложенный невероятностью принцип.
Двенадцать суток проверяющий осматривал город, побывал во многих домах, посетил аграрный сектор и промышленный. Многим остался доволен. Кое-где указал на отставание от Земного прогресса.
— Я привез вам новые технологии. Возможно, они понадобятся вам.
«Возможно» — Симпсон напрягся всем телом. Что это за кошки-мышки, в самом деле? Эти прозрачные и пространные намеки проверяющего за двенадцать дней обнаружили в Симпсоне (чего он никогда в себе не подозревал) изрядную нервозность.
О «законнике» ревизор так и не спрашивал за все время экскурсии. Лишь когда уже смотреть стало нечего, Макс Трэвол потребовал аудиенции, которая и состоялась тут же в здании Суда, в личном кабинете Грейса, инкрустированного тем самым металлом, которым были обшиты массивные двери Храма Законности.
Они говорили всего десять минут, после чего проверяющий вышел из здания, и сопровождаемый телохранителями направился в сторону «космодрома».
Симпсон пытался нагнать его, что-то спросить.
Тот лишь отмахнулся. Охрана оттеснила координатора назад.
Сломя голову Симпсон кинулся к Грейсу.
Влетев в кабинет, он упер свои громадные кулаки в лакированную столешницу,  хмуро глядя в бегающий и не находящий себе места ошалелый взгляд «законника».
— Что он сказал тебе?
— Я не могу…
Грейса трясло. Блуждающие руки шарили по столу, будто ища какой-то очень важный предмет, которого на столе явно не было. На нем лежал только сверток, обычный почтовый конверт, вздутый содержимым и тщательно заклеенный.
Вошла Магда. Оценив кабинетную сцену, она подошла к столу и, взяв с него графин, выплеснула его содержимое в стакан. Протянула Грейсу.
— На, выпей. Успокойся. И просто скажи: что тут у вас произошло?
Стуча зубами о стекло и пытаясь что-то произнести, Грейс пролил большую часть жидкости себе на костюм. Стукнув стаканом об стол, и крепко сжав его в ладонях, шумно задышал, пытаясь привести себя в норму. Наконец, поднял на обоих координаторов растерянный, растерзанный, почти обреченный взгляд.
— Ситуация «Z».
Магда с Симпсоном переглянулись.
— Что с этой ситуацией? — Громыхнул баритоном Симпсон.
— Помнишь… помнишь, я говорил тебе… то есть, мы спорили, что может означать эта приписка… эта директива в конце Книги?
— Помню, разумеется. Как вчера…
— Так вот… — Грейс скрипнул зубами, его голова поникла, потом он снова взметнул свой терзаемый противоречиями взгляд на присутствующих. — Я всегда был уверен, что «Z» может означать только переход к новому началу… Что в самом знаке? Две параллельные линии, соединенные третьей: от конца одной к началу другой. Параллельный путь развития, но начатый как бы заново…
— Мы это обсуждали не раз. Помню. Дальше-то что?!
— Я был уверен, что это как раз и касается нас всех, что ситуация «Z», это та самая ситуация в которой мы все находимся…
Магда опустила свой роскошный зад на край стола. Время щадило ее, она оставалась моложавой и эксцентрично дерзкой в своем женственном образе, хотя, разумеется, вполне логично было бы предположить действие генетического сублиматора… но женщине так хотелось думать, в тайне и от близких подруг (которых у нее не было, к слову), что дело совсем не в химии «парагенезиса». 
— А что… все оказалось сложней... на деле?
Грейс помотал отрицательно головой.
— Скорее… проще.
— Давай не тяни, Грейс. Нужно немедленно разобраться в этом. Если допущена ошибка, нужно ее исправить.
Совершенно пустым взглядом Грейс посмотрел на говорившего.
— Уже… ничего… не… исправить.
— Ты бредишь. Давай выкладывай!
— Хорошо. Хорошо. Сейчас.
Грейс начал энергично массировать ладонями лицо. Когда он отнял от него руки, оно стало таким красным, что его можно было бы спутать… наверное, с харей заядлого алкоголика, но «законник» не пил вообще, им не с чем было бы сравнить; разве что с задом макаки. Но, однако, ни Симпсон, ни Магда не увидели в данном обстоятельстве ничего особо необычного в образе Грейса. Приблизительно таким же он предстал им в тот первый день своего воздвижения в титул. А может дело в том, что Грейс всегда был для них… «человеком без лица»? В любом случае сейчас они не смотрели, а слушали на пределе внимания.
— Он сказал, — Грейс имел в виду ревизора, — что знак «Z» олицетворяет цикличность развития. Сплюснутая спираль.
— Что значит сплюснутая? — поинтересовалась Магда.
— Это… олицетворяет наше общество, развитие которого подобно такой спирали. Мы ущемлены в правах на жизнь — вот в чем вся штука. Нас перебросили на эту планету с одной целью: выяснить, сможем ли мы, люди с чудовищным прошлым, создать зачаток совершенной цивилизации.
Симпсон отрывисто кивнул.
— То, что мы подопытные кролики, мы это знали и раньше. В чем основная суть?
— Только в том, что… нам нужно было создать общество… НЕЗАВИСИМОЕ ОТ ЗАКОНА!!!
Глаза Магды расширились до самого предела, сделав этим ее лицо еще более привлекательным.
— ТО ЕСТЬ?!
Грейс судорожно сглотнул.
— Книга Закона предназначалась только лишь для ситуации «Z», для переходного периода, когда общество становится нестабильным на всех планах и ему нужна конкретная, хорошо продуманная для таких случаев, система… правового выбора. Это очень сложно… Эта программа разрабатывалась на Земле более тридцати лет всеми передовыми институтами права и социологии…
Грейс опять сглотнул.
— … А так же психологии…
Вытер ладонью щеку, будто убирая след слезы, но он не плакал. Скорее то была неосознанная попытка закрыть лицо, спрятаться от действительности.
Вяло и с надрывом в голосе, местами сбивчиво, продолжал:
— Они… они… хотели… то есть планировали… вернее, правительственный конгломерат Земли… этот сублимат Социальных Комиссий… то есть, там все очень серьезно… а… — сошел на расплывчатый крик, будто сглотнул сказанное, но вырвалось непреднамеренное сожаление кратким возгласом… — а… значит… планировали сделать эту планету исправительной колонией нового формата… чтобы… сюда поступали… и перевоспитывались здесь… а…
— Подождите! — Симпсон отнял кулаки от стола и упер их в бока. — Тогда, в самом начале, «черный» сказал, что нам нужен «законник»… (ничуть не впечатлившись последней тирадой сидящего за самым важным столом этого мира, уловив толком лишь про «ситуацию «Z»).
Магда слезла со стола.
— Нет, Симпс. Он сказал, — она явно завысила тональность на последнем звуке, — что «он выберет себя сам». Вспомни.
Симпсон кивнул. Кажется, хотел что-то сказать и — промолчал.
Магда продолжала.
— Значит, я понимаю так… Сама по себе Книга Закона хранится в… сейфе за семью замками до… так называемой ситуации «Z». А все это время народ плодится и живет без всякого закона, подчиняясь лишь гласу совести или… как это правильно называется? Но… с другой стороны, чем сложнее общественная структура, тем сложнее и отношения между людьми, так… Ах, вот в чем соль и перец! — она щелкнула в воздухе пальцами.
Симпсон, лицо которого превратилось в недвижимую маску, с обалдевшим выражением глаз смотрел на нее. Грейс исступленно кусал губы, подергивая головой, и гипнотизируя какую-то точку на полированной поверхности с фитильной лампой, резным коробом для бумаг (документов), и увесистой печатницей — все это умещалось на столешнице, в остальном обширный стол при должной фантазии мог напоминать полигон. Не исключено, что обалдевшему Грейсу сейчас так ненавязчиво и казалось, ибо он уменьшался, становясь лилипутом, и бегая собой по смутно отражающей глади, бегая во взгляде, в… мысли, в… полушепоте бессодержательного онемения. Хотелось кричать, но что-то держало. Лишь губы шевелились, то ли кусая себя, то ли силясь сказать главное: что он ни при чем.
— Мы должны были показать модель общества, которое без всякого Закона самоадаптируется из века в век, сохраняя гармонию социального раритета.
— Как-то мудрено глаголешь, подруга, — заметил чуточку оживший Симпсон.
— Как умею… та-а-ак… Хорошо. Значит, «законник» нам нужен был бы только тогда, когда эта сплюснутая спираль в развитии стала бы для нас реальностью, то есть, когда бы мы начали восходить на следующий виток, на верхнюю линию знака. И если бы в этом процессе обнаружилась неустойчивость, то…
— Нам понадобился бы и Закон и «законник». — Довершил витиеватость ее мысли Симпсон.
— Нет… — Указательный пальчик Магды в ходе общей задумчивости проник своим кончиком за сочную мякоть нижней губы. — Не совсем так. Опять же — «законник» должен был выбрать себя сам… понимаешь? — Ее глаза блестели отсветом прозрения. — А если бы такого не нашлось, то мы бы преодолевали этот трудный участок в развитии… БЕЗ ЗАКОНА!
— Спасение утопающих…
— Дело рук самих утопающих.
— Безумие…
— Да, нет же, Симпс! Все просто. Есть зачаточное общество. Это же не многомиллиардная цивилизация, которой десятки и сотни тысяч лет. На этом мизерном островке можно попробовать внедрить систему отношений… КОТОРОЙ НЕТ! Вот они и выбрали нас… в качестве кроликов.
Теперь Симпсон сел на стол.
— И кажется, у нас ничего не получилось.
Он постучал пальцем по плотному конверту, обращаясь к Грейсу.
— Здесь что?
Несколько секунд губы «законника» нервно подергивались.
— Он сказал… что там Книга Закона… с чистыми листами.
Магда кивнула.
— Которая уже не понадобится. Разве что листы… в отхожем месте.
— Символично. — Буркнул себе под нос Симпсон.
Магда воззрилась на Грейса.
— Что нас теперь ждет?
Тот сжал зубы и закрыл глаза. Было видно как они судорожно бегают под кожей век.
— Смерть.
— Мы больше не нужны им?
Грейс помотал отрицательно головой.
— Мы были осуждены по высшей мере. На Земле нет пожизненного заключения. Наше поселение — только отсрочка.
Симпсон встрепенулся.
— Им нельзя позволить стартовать! У тебя в подчинении боевые роботы. Мы захватим звездолет!
Магда подхватила инициативу.
— А что! Это шанс. Давай, Грейс! Действуй!!!
Но тот даже не двинулся с места.
— Автоматы дезактивированы командой по радио. У них же все предусмотрено…
С этим голова «законника» стукнулась о поверхность стола — он потерял сознание.
Симпсон кивнул на отключившегося Грейса.
— Если бы он смог понять, что означает директива, все бы сложилось удачно. Мы бы построили правильное общество. Мы бы сумели.
— Но он не смог. И на его стороне была Сила… Заблуждение и амбиции одного решили участь всех…
— Странный эксперимент. Диковатый.
— Ты ранее употребил другое слово.
Симпсон кивнул.
— Да. Безумный.
— И мы не оправдали своего права на жизнь… Так-то.
Они расслаблено уселись в стоящие возле стола удобные кресла, глядя друг другу в глаза. В их молчании таилось бессмертие сродненных навсегда душ.
— Я никогда не говорил, что люблю тебя? — Спросил, наконец, Симпсон.
— Я догадывалась.
— Ты самая лучшая из всех женщин, каких мне доводилось знать.
— Ты самый лучший из мужчин…
Они помолчали.
— Думаешь, это будет ядерный удар?
— Какая разница, милый.
— Ты права.
— Думаю, они пощадят рожденных на «Иремусе».
Так они и сидели, глядя друг на друга, любуясь друг другом, молча признаваясь в сокровенном. В каждом мгновении, в каждом гулком ударе пылающих сердец пульсировала принадлежащая только им одним вечность. Сейчас. И всегда.
Симпсон улыбнулся.