198 км

Два раза прокричал соседский петух. Взлетел на забор, захлопал крыльями, взъерошился, вытянул шею к поднимающемуся над горизонтом солнцу и приготовился прокукарекать в третий раз, но тут скрипнула дверь за оградой и на крыльцо вышел Егор. Петух застыл с вытянутой шеей, неодобрительно покосился на соседа и слетел вниз к восхищенным курам. Егор улыбнулся, покрутил, разминая затекшую со сна шею, и пошел в коровник – надо было дать сена Глафире. Ночи еще были холодные и Егор поежился, пожалев, что не накинул полушубок. Лужица, покрытая тонким ледком, прохрустела под каблуком резинового сапога. Он вспомнил как ему было холодно тогда, там... Он тут же отогнал от себя непрошенные воспоминания, достаточно того, что они настигали его во снах, над которыми он был не властен.

Стояла ранняя весна и утра еще были темные, как зимой, но птицы уже начали петь по-весеннему. Безвременье. Управившись со своим небольшим хозяйством Егор пошел в избу греться и готовиться к трудовому дню. Работы весной у огородника было много, а Егор любил свой сад и работы на участке были ему не в тягость, а в радость. Пока грелось на плите молоко для чая и терлась об ноги, выписывая восьмерки, пушистая кошка, Егор вспомнил как два года назад он купил этот дом в небольшой живописной деревеньке на берегу реки. С тех пор он ни разу не пожалел об этом. Белая Горка была воплощением его мечты об идеальной деревне: лес, речка, холмы и поля. Красивые ухоженные дворы, белая церковь на окраине и небольшое сельпо. Но так как ничего идеального не бывает, была и в Егоровой бочке меда одна большая жирная ложка дегтя...

Молоко с шипением, пенясь шапкой, выбежало на плиту, прерывая его мысли. Егор чертыхнулся и подхватил ковшик за ручку. Покормив кошку и позавтракав сам, он быстро и привычно навел порядок. Кукушка в стенных часах – подарок от прежних хозяев – прокукукала семь. До начала работы почты оставалось еще два часа и Егор, прихватив секатор и садовые ножницы в сарае, пошел в сад, где еще спали зимним сном яблони и груши.

Полтора часа пролетели незаметно за обрезкой деревьев. Егор отступил назад, любуясь результатами своего труда. Он никогда не был деревенским жителем, но подойдя к определенному рубежу своей жизни, понял, что по-другому ему не выжить – земля была его единственным спасением. Он усмехнулся про себя над горькой иронией этой фразы. Опять отогнал от себя воспоминания и пошел в избу переодеться и идти на почту за пенсией. Он был не стар, ему едва исполнилось пятьдесят и он надеялся, что впереди у него еще много лет жизни, счастливой по возможности. Если бы не омрачающие чистый горизонт тучи. Хотя нет, не тучи даже, так, облака. Он надеялся когда-нибудь разобраться с этим.

По широкой деревенской улице уже неторопливо ходил по своим делам немногочисленный народ. Егор шел медленно, чуть прихрамывая – отметина прошлого – здоровался, перекидывался парой слов то с одним, то с другим. Тут и там стояли кучками мужики в ватниках, курили. Егор остановился возле одной группки, прикурил и пошел дальше. Он был новичком в деревне, поэтому к нему еще присматривались настороженно, изучали. Вдруг из-за сарая наперерез Егору вышли четыре человека. Федька и его банда. Та самая жирная ложка дегтя на чистом горизонте. Егор напрягся.

-- Че, паря, до почты подался, за пенсией идешь? - презрительно шуря глаза и сплевывая, гаденьким голосом осведомился Федька, заграждая дорогу Егору.

Федька и его команда невзлюбили Егора с первых дней его пребывания в деревне. Они строили ему мелкие гадости, нарывались на драки, настраивали против него односельчан. Поначалу Федька пытался нагло клеиться – заходил “случайно” в гости с бутылкой, лез в душу и выспрашивал о прошлом Егора. Тот не пускал его дальше порога. Постепенно Федор понял, что этот широкоплечий рослый мужик ему не по зубам и стал подгаживать из-за угла. Федьку не то чтобы в деревне любили или особо прислушивались к нему, но он был старожил, свой – родился и вырос в деревне, вся его семья на виду, а Егор был пришлый, и кто его знает. Так что в их конфликт никто особо не лез, наблюдая со стороны чем все это кончится и чья возьмет.

Егор почувствовал как кровь приливает к голове и знакомая ярость затмевает разум. Руки сами собой сжались в кулаки.

-- Слышь, урка, уйди с дороги, не дай мне еще одного греха на душу взять, - тихо и четко произнес Егор. Он попытался успокоить себя. “Федька просто дурак, он не враг, он не тот, на кого нужно направлять ярость. Уймись, Егор, ты уже не там”, - уговаривал он себя.

Федька вдруг сделал шаг вперед и оказался вплотную к лицу Егора:

-- Ты, крыса тыловая, пенсионеришка несчастный, у нас тут места боевой славы, деды наши воевали, а ты тут на пенсии отдыхаешь? Это за что же такое у нас здоровым мужикам пенсии дают, да еще такие огромные?

Егор не удивился тому, что Федька знал о размере его пенсии, в деревне мало что можно было утаить и понятия конфиденциальности информации было им чуждо.

-- Я не обязан перед тобой отчитываться, - спокойно отрезал Егор и попытался обойти Федора слева. Тот отпрыгнул в сторону, снова преграждая ему дорогу:

-- Смотри у нас, мы за тобой следим, и в деревне тебе нашей не жить, мы тебя выкурим, - Федька пустил в лицо Егора сигаретный дым изо рта, как бы наглядно иллюстрируя как они будут “выкуривать” Егора.

Дружки его гнусно загоготали, оценив хорошую, по их мнению, шутку. Егор решительно отодвинул Федьку в сторону и широко зашагал вперед, спиной чувствуя их враждебные взгляды.

Федька, оказавшись без возможности выпустить пар, махнул, загребая, рукой, призывая своих подельников в кучу на тайное совещание. Воровато огляделся по сторонам, убеждаясь, что никого нет поблизости и сказал вполголоса:

-- Ща идем к Егорке домой пока он там на почте наживается, обшарим что у него есть, выведаем что за птица такая заморская залетела в наши края. А надо будет – подожжем, - вдруг зловеще прохрипел он. Дружки его в страхе отпрянули.

-- Ты, это, Федька, говори-говори, да не заговаривайся.

-- А кто не со мной, тот против меня, - угрожающе прошипел он. -- Ну, что, кто со мной?

Стыдливо бормоча что-то себе под нос и пряча глаза, двое отделились от группы:

-- Че уж там, пошли, один за всех и все за одного, - пробурчали они.

-- Вот это правильно, - одобрил Федька. -- А ты че стоишь, Митяй?

Митька Рябой сердито мотнул головой:

-- Не пойду я с вами, ну вас к лешему. Совсем сбрендили. На речку вон пойду. Посмотрю скоро ли лед сойдет. Порыбачить охота, понятно вам? - прокричал он как бы выгораживая и защищая себя.

-- Понятно, понятно. Что ж тут непонятного. Иди уж, щукарь, - презрительно кривясь процедил Федька. Дружки подхалимски захихикали.

-- Мы если че найдем интересное у Егорки – с тобой не поделимся, - пообещал Федька в тщетной попытке последний раз склонить Рябого на свою сторону.

-- А и я поймаю чего – вам не дам, - в сердцах сплюнул на землю Митяй, сердито развернулся и загашал к речке.

Федька похлопал себя по плечам, кутаясь в полушубок.

-- Холодно стоять, пошли уже.

Дома в деревне не запирали. Ну, разве что на ночь или уезжали куда надолго. В избе у Егора было тихо и вкусно пахло молоком. Троица в нерешительности остановилась на пороге. Федька первым стряхнул с себя оцепенение и прямо в сапогах, оставляя за собой грязные следы, протопал в комнату. Здесь они снова застыли. В углу комнаты мерцала красная лампадка и висели иконы. Такого не ожидал даже Федька.

-- Че-т как-то не того... - нерешительно затоптались его дружки.

-- Испугались, дурни? А мне вот сам черт не брат! - Федька решительно дернул на себя ручку комода. В верхнем ящике лежали полотенца, ложки и вилки.

Федор вывалил все с грохотом на пол. К ногам его упала небольшая черная кожаная коробочка и с ней вместе пожелтевшая газета.

-- О, золотишко! - обрадовался Федька, хватая коробку. Дружки подошли поближе в радостном ожидании добычи.

Он открыл ее. На красном бархате, как бы вдавленная в него, лежала золотая звезда. Справа от нее была книжечка, похожая на паспорт, на которой желтыми буквами было написано: Герой Российской Федерации.

-- Не понял... - озадаченно пролепетал Федька.

Он нерешительно открыл книжечку.

-- За мужество и героизм, проявленные при исполнении воинского долга, Указом Президента Российской Федерации от 11 апреля 2000 года № 384 присвоить капитану Соколову Егору Алексеевичу звание Героя Российской Федерации, - прочитал он ровным без эмоций голосом.

-- Это что такое, а? - Федор был совершенно ошарашен. - Наш Егорка – герой?

-- Смотри, Федька, тут газета какая-то, - подобрал с полу и протянул Федьке пожелтевшие листки товарищ.

Газета была сложена в несколько раз и видно давно не доставалась. На передней странице была фотография группы солдат с оружием, среди которых Федор узнал молодого Егора. Он поставил коробочку со звездой на стол и взял протянутую ему газету.

“Герои Аргунского ущелья” - называлась статья. Федор стал пробегать ее глазами: “...операция в Аргунском ущелье... Итум-Калинский десант... уничтожены бандформирования... освобождение заложников... десантная рота под командованием капитана Соколова... рискуя собственной жизнью, вынес с поля боя... прикрывая собой” - Федор остановился и поднял на своих товарищей полные недоумения глаза.

-- Так он че, десантник что ли? - невпопад брякнул он.

Так они стояли, застыв в нелепых позах: Федька с газетой в руке, два его дружка, открыв рот, пялились на него, не зная что сказать.

-- Федька! Федька! - в избу вдруг ворвался Митяй. Он задыхался от быстрого бега. - Иди скорей! - он не мог говорить, упёр руки в полусогнутые колени, пытаясь отдышаться. -- Там Зойка, дочка твоя... на реке... полынья... провалилась...

Федька рванул, не дослушав, уронив по дороге газету. “Господи, помоги! Господи, не допусти!” - бешенно стучало в висках.

На реке собрался народ. Толпились, громко разговаривали. Федор расталкивал их, орудуя руками:

-- Пропустите! Пропустите же! - в голосе его появились истерические нотки.

Народ расступился. На берегу стоял мокрый Егор в одной рубахе. На руках он держал завернутую в свой полушубок плачущую Зойку.

-- Ну-ну, не плачь, - приговаривал он, - сейчас папка придет, за ним уже пошли.

Он поднял голову, почувствовав неожиданно наступившее молчание. Глаза его встретились с Федором. Тот не выдержал, первым отвел взгляд.

-- Кинулся, прям в воду, поплыл к ней. Лед-то уже тонкий, дети, что с них взять, играли, - слышал Федор перешептывания у себя за спиной.

Егор подошел к Федору, не сводя с него глаз. Молча сунул ему в руки сверток с Зойкой. Федор прижал ее к себе, вдыхая запах овчинного полушубка, решительно вскинул голову, посмотрел на Егора, намереваясь что-то сказать. Вспыхнул, покраснел, опустил глаза.

Егор секунду постоял, потом резко повернулся и пошел в сторону дома.

-- Простынет, заболеет, - жалостливо причитали бабы, качая головами вслед.

--Егор! - сдавленно крикнул Федор.

Тот остановился не оборачиваясь.

-- Я полушубок-то твой занесу вечером? - как бы спрашивая разрешения извиняющимся тоном проговорил Федор.

Егор постоял не шевелясь еще с мгновение. Потом кивнул головой, соглашаясь, и быстро зашагал прочь.

* * *

*198 км – длина Аргунского ущелья.