Ерофей Павлович

-- Ой, а у меня вот еще случай был... -

Поезд дернулся, лязгнул железом, пассажиры ухватились за полки, пытаясь сохранить равновесие.

-- Вагон пристыковали, - со знанием дела сказал средних лет крупный мужчина. Он успел зайти в купе первым и уже пристроил свой багаж и удобно расположился у окна за столиком.

“Уважаемые пассажиры, до отправления поезда номер 102 Адлер-Хабаровск остается пять минут. Поезд находится у второй платформы. Нумерация вагонов с хвоста состава. Просим пассажиров занять свои места, а провожающих выйти из вагонов.”

-- Ну вот, скоро поедем, - удовлетворенно заметил все тот же пассажир, помогая только что зашедшей соседке по купе, пожилой даме со множеством сумок, сумочек и баулов распихать их по полкам и под сиденья.

Дама обмахивалась паспортом со вложенными в него билетами и выглядела недовольной.

-- Поаккуратней, пожалуйста! - испуганно вскрикнула она, - у меня там хрупкие вещи. Она неодобрительно поджала губы.

С верхней полки, свесив голову, смотрел на всю эту суету внизу молодой парень. Дядька поймал его взгляд, подмигнул заговорщицки, как бы призывая оценить не очень приятную для такой длительной поездки попутчицу. Парень засмущался немного, но улыбнулся в ответ.

Дама проверила свои билеты, досадливо вскрикнула:

-- У меня верхняя полка! Ну что за идиоты работают в кассах, я же просила нижнюю.

Она хищно посмотрела на услужливого соседа по купе.

Дядечка, крякнув невольно – ну уж взялся помогать, оставайся джентельменом до конца, - сказал:

-- Но проблемо! Я вам уступаю свою полку.

Дама кивнула, будто и не ожидала ничего другого, и тут же стала располагаться на отвоеванной территории. Мужчина потоптался немного на месте, как согнанный с подстилки пес, вздохнул и пересел на пустую полку напротив.

-- Похоже, втроем поедем, - заметил он, кивая на пустующее место рядом с собой и надеясь занять его сам.

-- Было бы неплохо, - сердито заметила дама.

-- Да сядет еще кто-нибудь по дороге, - скорее с надеждой, чем с огорчением сказал парень сверху, - станций-то вон как много по пути.

Дама одарила его таким уничтожающим взглядом, что он быстро отполз к стенке, чтобы его не было видно снизу. “Уж лучше бы и правда никто не сел, - подумал он про себя, - а то ведь она меня лично будет считать виновным в перенаселенности нашего купе”.

“До отправления скорого поезда Адлер-Хабаровск остается две минуты. Просим пассажиров занять свои места”.

-- Ну что, соседи, будем знакомиться, - добродушно предложил мужчина, вставая и протягивая руку парню на верхней полке. Тот неловко, из положения полулежа пожал ее:

-- Слава.

-- А я Эдуард Константинович, - крепко пожал он протянутую руку. -- Можно без отчества.

Повисло секундное молчание. Все посмотрели на сердитую даму. Видно было, что ей не особо хочется знакомиться, но воспитание взяло верх и она сказала сухо:

-- Изольда Дмитриевна, - и тут же отвернулась к окну.

-- Ну вот и познакомились, - подытожил очевидное Эдуард Константинович, хлопнул, растирая ладони и уже собирался было сесть на пустующую нижнюю полку, как дверь с шумом распахнулась и в проеме оказалась высокая тоненькая девушка с распущенными волосами, в белых брючках и босоножках на босу ногу. Она тяжело дышала, крепко сжимая ручку чемодана на колесиках. Сзади нее маячила униформа проводника.

-- Вот ваше купе, - сказал проводник, шире распахивая дверь. - В другой раз постарайтесь приезжать пораньше к отправлению поезда.

-- Всенепременнейше, - насмешливо отвесила полупоклон в спину удаляющегося проводника девушка и обернулась к застывшим перед этой сценой обитателям купе.

-- Здравствуйте, - сказала она, ни к кому отдельно не обращаясь. -- Жара какая, - заметила она, - может откроем окно?

-- Нет, - быстро возразила дама на нижней полке, - я сквозняков боюсь.

-- Давайте я вам помогу, - предложил Эдуард Константинович, протягивая руку к чемодану.

-- Не надо, - повела плечом девушка, - он легкий. Она непринужденно подхватила чемодан, захлопнула ручку и одним движением закинула его на багажную полку, используя две нижних как подножки. Изольда Дмитриевна недовольно хмыкнула, по ее мнению девушке неприлично было быть такой сильной. Слава с верхней полки неотрывно смотрел все это время на новую соседку. На лице его была написана непередаваемая гамма чувств: недоумение, восторг, недоверие и еще что-то невыразимое. Девушка спрыгнула вниз, отряхнула ладони от пыли и представилась:

-- Рита.

-- А я Эдуард Константинович, можно без отчества, - снова представился бодрый попутчик.

-- А зачем вы его тогда называете? - хитро прищурившись осведомилась Рита.

Эдуард Константинович раскатисто засмеялся, нисколько не обидевшись.

-- Точно! Верно подметила! А это Изольда Дмитриевна, - кивнул он головой в сторону окна. -- А это – Слава.

Рита подняла голову, мельком скользнула взглядом по парню на верхней полке и стала устраиваться. Достала книгу из сумки, зеленое яблоко, села по-турецки напротив неодобрительно покосившейся на нее Изольды Дмитриевны и углубилась в чтение.

Некоторое время ехали молча под стук колес. Рита читала, грызя яблоко, Изольда Дмитриевна задремала, откинувшись к стенке, Эдуард Константинович разгадывал кроссворд в журнале, сдвинув очки на кончик носа и бесшумно шевеля губами. Слава на верхней полке что-то напряженно обдумывал, глядя в потолок. Пару раз Рита выходила в коридор, разговаривала с кем-то по телефону. Третий раз она вернулась, огорченно вздохнув:

-- Связи нет, не ловится, - и подняла над головой бесполезный телефон.

-- Ну так понятное дело, - философски заметил Эдуард Константинович, поворачивая голову к окну.

Поезд мерно катил по необозримым просторам, стуча колесами. Смеркалось. Бесконечные поля, леса и холмы были освещены последними лучами красного солнца.

-- Ну что, соседи, давайте ужинать? - предложил Эдуард Константинович.

Все, будто ожидая этого сигнала, стали копошиться в сумках, доставая припасенную снедь. Изольда Дмитриевна достала пакет с пирожками, поставила его на середину стола и, неожиданно улыбнувшись, предложила:

-- Угощайтесь, пожалуйста.

Маленький стол весь оказался завален едой. Все радостно накинулись на яства. Слава оказался рядом с Изольдой Дмитриевной, наискосок от Риты, с которой он не сводил глаз. Наконец ей это надоело.

-- Что такое у меня на лице? Почему ты на меня так смотришь? - раздраженно спросила она.

Слава стушевался, закашлялся, подавившись картофелиной и пробормотал:

-- Ничего...

-- Молодой человек, ведите себя прилично, - строго отчитала его Изольда Дмитриевна.

-- А вы, наверное, учительницей были? - попытался угадать Эдуард Константинович.

-- Да, была. Русский язык и литература. Сорок лет, между прочим, в школе отработала. Сейчас на пенсии, конечно. Вот, к детям еду в Хабаровск. Сама на юге живу.

-- А почему не дети к вам? - спросила Рита, разламывая пирожок и с интересом разглядывая его начинку.

-- Работают, некогда им. Я внуков возьму и повезу к себе на лето.

Все вопросительно повернулись к Эдуарду Константиновичу. Тесное купе поезда, совместная трапеза и длительная дорога впереди располагали к откровениям.

-- Военный я. Полковник в отставке. Ездил в санаторий подлечиться, вот обратно еду. По жене соскучился, - он широко улыбнулся, разведя руки в стороны.

-- Я к родителям - коротко сказала Рита. Больше она не стала о себе распространяться, а распрашивать никто не решился.

-- Ну а вы, юноша? - обратился отставной военный к Славе.

Все посмотрели на нескладного парня, ожидая ответа.

-- Я домой возвращаюсь, - буркнул он. -- На юге отдыхал. Я каждый год езжу, - вдруг с вызовом сказал он, повышая голос и глядя при этом почему-то на Риту.

После еды все быстренько убрали со стола, Слава вызвался отнести мусор за всех, а Эдуард Константинович пошел за чаем к проводнику. Слава застал его стоящим у окна в коридоре с подстаканником в руке. За окном уже стемнело и ничего не было видно за исключением изредка мелькавших фонарей. Дверь в купе была закрыта.

-- Переодеваются дамы, - ответил на его немой вопрос Эдуард Константинович, прихлебывая светло-коричневый напиток из граненого стакана и зажмуривая глаз от ложечки. -- Ты чего на Ритку пялишься? Влюбился что ли? - он зассмеялся своим раскатистым смехом.

-- Да нет, - досадливо поморщился на такую фамильярность Слава. -- То есть... я не знаю. Тут такое дело, я вам расскажу, только вы – никому? Идет?

-- Заметано, - пообещал Эдуард Константинович.

-- Я когда молодой совсем был, мне цыганка нагадала, что еще до того как мне исполнится тридцать, я встречу свою судьбу на курорте или по дороге на него. С тех пор я каждый год езжу на море. Не встретил пока, - огорченно вздохнул он, - А мне тридцатник в этом году исполняется. А тут – она. Вобщем, я уверен, что это – судьба. Последний шанс сбыться предсказанию. Вот только как ей об этом сказать? Она ж не знает еще, что она – моя судьба.

-- Ну ты, парень, даешь. Цыганкам веришь? - недоуменно спросил отставной полковник. - Я в эти глупости не верю.

-- А я верю, - жарко зашептал Слава. - Вот ей-Бо...

Дверь позади них с шумом отъехала в сторону и из купе высунулась Риткина голова:

-- Все, мужчины, можете заходить.

Утром Слава проснулся раньше всех. Поезд стоял на какой-то маленькой станции. Он выглянул в окно. На перроне продавали еду, фрукты, газеты. Он быстро вскочил, подтягивая штаны, неслышно выскользнул за дверь и узнав у проводника, что стоянка всего пять минут, торопливо спустился по ступеням на перрон. Быстро купив, что хотел, он вскочил на подножку и проводник тут же поднял за ним лестницу. Поезд отошел от станции, набирая ход.

Постепенно стали просыпаться другие обитатели купе. Рита села, сладко потянулась, закинув руки за голову. Слава затаил дыхание. Сейчас она заметит. На столике стояла тарелка с мокрой клубникой и маленький букетик цветов в стакане из-под чая.

-- Кто-то времени даром не терял, - иронично заметила Рита. -- Кто это так приукрасил наше купе?

-- Это тебе, - смущенно проговорил Слава.

-- Мне кажется, Рита, молодой человек за вами ухаживает, - улыбнулась Изольда Дмитриевна, заправляя седые волосы, выбившиеся из распущенной вниз на ночь косы.

-- Мне тоже так кажется, - хмуро ответила Рита. -- Только зря это все. Не стоит. Клубника для всех на завтрак, - решительно отрезала она и прихватив сумочку пошла умываться.

-- Это мы еще посмотрим, - загадочно улыбнулся Слава.

Весь день он продолжал оказывать Рите знаки внимания, чем развлекал своих попутчиков. Одной Рите, похоже, было не весело. Она никак не поощряла его попыток и всячески избегала его.

-- Ничего, ничего, - сказал Слава Эдуарду Константиновичу, когда они снова ждали в коридоре пока дамы переоденутся ко сну. - Смелость города берет!

-- Ну-ну, - недоверчиво покачал головой полковник.

К вечеру следующего дня Слава не был ни на йоту ближе к своей цели, чем в начале пути. Он продолжал таскать Рите подарки с каждой станции, которыми она тут же делилась со всеми, развлекал разговорами и историями из жизни, от которых она пряталась в книгу. Когда он пытался выйти за ней на станции, чтобы вместе прогуляться по перрону, она отворачивалась от него, демонстративно набирая номер на телефоне. Правила приличия требовали оставить ее в покое.

На другой день в их купе заглянул проводник, вручил Рите ее билет и сказал:

-- Ваша станция завтра рано утром. Я вас разбужу.

У Славы все похолодело внутри.

-- Как завтра утром? Ты не до конца едешь?

-- Нет. Я в Ерофей Палыче выхожу. Там у меня родители живут.

-- Ерофей Павлович? - растеряно залепетал Слава. -- Ну ничего, ничего страшного. Это день езды от Хабаровска, мы справимся с этим.

Рита посмотрела на него как на ненормального и покрутила пальцем у виска. Слава решился на крайние меры. Поезд стоял на станции и Изольда Дмитриевна с Эдуардом Константиновичем прогуливались по перрону. Это был его шанс.

-- Я должен тебе кое-что рассказать. -- Только ты не смейся и не пугайся. Когда я тебе расскажу, ты все поймешь.

Рита наклонила голову на бок, вздохнула и решила выслушать этого одержимого.

Слава быстро и сбивчиво начал рассказывать ей про цыганку, предсказание, его ежегодные поездки на юг и ожидание встречи с судьбой.

-- Теперь ты видишь, теперь ты понимаешь, что ты – моя судьба, а я – твоя.

Рита застонала и схватила голову руками.

-- Нет, ты точно ненормальный! Да никакая я не твоя судьба, а ты – уж точно не моя.

Тут в купе вернулись полковник с учительницей и разговор пришлось прервать.

Рано утром Рита сидела на своей полке умытая и причесанная, готовясь к выходу. Слава хмуро сполз с верхней полки, намереваясь не сдаваться до конца. Он вышел за ней на перрон, помогая с чемоданом.

-- Рита, оставь свой телефон. Перестань противиться судьбе.

Рита устало вздохнула, поправила сумку на плече и как неразумному малышу стала втолковывать:

-- Послушай, Славик. Я устала повторять тебе, что я не твоя судьба. Я – судьба своего мужа. И, - тут она опустила глаза и положила ладонь на свой плоский живот, - своего ребенка. Я еду родителей обрадовать. А живем мы с мужем вообще в Москве. Я на море отдыхала. Теперь тебе все понятно?

Она подхватила чемодан за ручку и покатила его к выходу с перрона.

-- Поезд отправляется, - прокричал проводник, - Заходим в вагоны.

Слава с видом обреченного на каторгу вернулся в опустевшее после Риткиного ухода купе.

-- Ну что, проводил свою судьбу? - подмигнул ему Эдуард Константинович, почесываясь под майкой, но заметив расстроенный вид парня засмущался и неуклюже проговорил успокаивающе:

-- Ну, ну, полно расстраиваться, еще встретишь свою судьбу, нашел кому верить – цыганкам! Пойду чаю испрошу, - он еще раз оглядел нахохлившегося в углу Славика и решительно добавил, - И тебе принесу стаканчик.

Остаток пути Слава почти не разговаривал, несмотря на попытки Эдуарда Константиновича и даже Изольды Дмитриевны расшевелить его. Следующим утром была конечная станция. В вагоне все шумно готовились к выходу. Проводники собирали пустые стаканы, гремели ведрами с вениками, пассажиры убирали наверх свернутые матрасы и складывали кучкой белье.

-- Ну, попутчики, благодарю за приятную поездку, - сказал Эдуард Константинович. Он крепко пожал руку Славе, кивнул головой Изольде Дмитриевне и подхватив ее и свой чемодан зашагал к выходу. Она, обвешанная сумками, поспешила следом, сказав на прощание:

-- Всего хорошего, молодой человек. Не стоит огорчаться, поверьте мне. Жизнь долгая.

Слава шел по утреннему городу. Было воскресенье и на улицах почти никого не было, его земляки отсыпались после трудовой недели. Он остановился во дворе своего дома, оглядел привычные взору лавочки и клумбы.

-- Здравствуй, Слава. С возвращением, - услышал он позади себя девичий голос.

Он обернулся. На него смотрела серыми глазами соседская девчонка. Слава смутно помнил ее – они учились в одной школе, она на несколько классов позже.

-- Э... привет... соседка, - нерешительно ответил он. К своему стыду он не помнил как ее зовут.

-- Ты забыл как меня зовут, - не спросила, а констатировала факт она и улыбнулась. -- Света, - она протянула руку. -- Будем знакомы, - и улыбнулась еще шире.

-- Да вроде как уже, - засмущался Слава еще больше, но руку пожал. -- А ты куда ходила так рано? - поинтересовался он, чтобы поддержать разговор и скрыть смущение.

-- На ранней литургии была, - просто сказала Света.

-- Аааа, - протянул Слава, хотя ничего не понял. -- Слушай, а пойдем вечером в кино? - вдруг спросил он. “Сейчас откажется”, - внутренне сжался он и приготовился достойно снести удар.

-- Пойдем, - также просто согласилась она.

-- Так я зайду за тобой в шесть?

-- Зайди. Квартира 36, - на всякий случай напомнила она, улыбнулась на прощание и пошла в подъезд.

Слава постоял еще немного, опираясь рукой на чемодан. На голубом небе ослепительно сияло солнце. В пыли у лавочки яростно чирикали, хорохорясь и толкаясь, воробьи. Он расправил плечи, улыбнулся и сказал сам себе:

-- Добро пожаловать домой!

photo courtesy of https://rimeyer.livejournal.com/


Рецензии