БТ - 11. переход
Иван БУНИН
Тает, сияет луна в облаках.
Яблони в белых кудрявых цветах.
Зыбь облаков и мелка и нежна.
Возле луны голубая она.
В холоде голых, прозрачных аллей
Пробует цокать, трещит соловей.
В доме уж тёмном, в раскрытом окне,
Девочка косы плетёт при луне.
Сладок и нов ей весенний рассказ,
Миру рассказанный тысячу раз.
Вениамин БЛАЖЕННЫЙ
Я стою, приготовившись к смерти,
Слышу гул нестерпимый вдали...
Так береза, схватившись за ветер,
Отрывает себя от земли.
Афанасий ФЕТ
Что за вечер! А ручей
Так и рвётся,
Как зарёй-то соловей
Раздаётся!
Месяц светом с высоты
Обдал нивы,
А в овраге блеск воды,
Тень да ивы.
Знать, давно в плотине течь:
Доски гнилы, –
А нельзя здесь не прилечь
На перилы.
Так-то всё весной живёт!
В роще, в поле
Всё трепещет и поёт
Поневоле.
Мы замолкнем, что в кустах
Хоры эти, –
Придут с песнью на устах
Наши дети;
А не дети, так пройдут
С песнью внуки:
К ним с весною низойдут
Те же звуки.
Вениамин БЛАЖЕННЫЙ
Я не хочу, чтобы меня сожгли.
Не превратится кровь земная в дым.
Не превратится в пепел плоть земли.
Уйду на небо облаком седым.
Уйду на небо, стар и седовлас...
Войду в его базарные ряды.
– Почем, – спрошу, – у Бога нынче квас,
У Господа спрошу: – Теперь куды?..
Хочу, чтобы на небе был большак
И чтобы по простору большака
Брела моя сермяжная душа
Блаженного седого дурака.
И если только хлеба каравай
Окажется в худой моей суме,
"Да, Господи, – скажу я, – это рай,
И рай такой, какой был на земле..."
Николай ЗАБОЛОЦКИЙ
Жилец земли, пятидесяти лет,
Подобно всем счастливый и несчастный,
Однажды я покинул этот свет
И очутился в местности безгласной.
Там человек едва существовал
Последними остатками привычек,
Но ничего уж больше не желал
И не носил ни прозвищ он, ни кличек.
Участник удивительной игры,
Не вглядываясь в скученные лица,
Я там ложился в дымные костры
И поднимался, чтобы вновь ложиться.
Я уплывал, я странствовал вдали,
Безвольный, равнодушный, молчаливый,
И тонкий свет исчезнувшей земли
Отталкивал рукой неторопливой.
Какой-то отголосок бытия
Ещё имел я для существованья,
Но уж стремилась вся душа моя
Стать не душой, но частью мирозданья.
Там по пространству двигались ко мне
Сплетения каких-то матерьялов,
Мосты в необозримой вышине
Висели над ущельями провалов.
Я хорошо запомнил внешний вид
Всех этих тел, плывущих из пространства:
Сплетенье ферм, и выпуклости плит,
И дикость первобытного убранства.
Там тонкостей не видно и следа,
Искусство форм там явно не в почёте,
И не заметно тягостей труда,
Хотя весь мир в движенье и работе.
И в поведенье тамошних властей
Не видел я малейшего насилья,
И сам, лишённый воли и страстей,
Всё то, что нужно, делал без усилья.
Мне не было причины не хотеть,
Как не было желания стремиться,
И был готов я странствовать и впредь,
Коль то могло на что-то пригодиться.
Со мной бродил какой-то мальчуган,
Болтал со мной о массе пустяковин.
И даже он, похожий на туман,
Был больше материален, чем духовен.
Мы с мальчиком на озеро пошли,
Он удочку куда-то вниз закинул
И нечто, долетевшее с земли,
Не торопясь рукою отодвинул.
Глеб ГОРБОВСКИЙ
Кто – я? И почему возник?
Перед каким стою порогом?
…Несостоятельный должник
Перед людьми и перед Богом.
Две двери есть у Бытия –
Сюда и, стало быть, отсюда.
Вот и стою… Стоять – дивья!
А лягу в землю – то-то худо…
Вот и стою… А дверь весьма
Железна. Лязгают засовы!
За ней – свобода иль Тюрьма?
Или – по Кругу Жизни – с н о в а?..
Николай ЗАБОЛОЦКИЙ
Как мир меняется! И как я сам меняюсь!
Лишь именем одним я называюсь, –
На самом деле то, что именуют мной, –
Не я один. Нас много. Я – живой.
Чтоб кровь моя остынуть не успела,
Я умирал не раз. О, сколько мёртвых тел
Я отделил от собственного тела!
И если б только разум мой прозрел
И в землю устремил пронзительное око,
Он увидал бы там, среди могил, глубоко
Лежащего меня. Он показал бы мне
Меня, летящего по ветру в край неизмеримый, –
Мой бедный прах, когда-то так любимый.
А я всё жив! Всё чище и полней
Объемлет дух скопленье чудных тварей.
Жива природа. Жив среди камней
И злак живой и мёртвый мой гербарий.
Звено в звено и форма в форму. Мир
Во всей его живой архитектуре –
Орган поющий, море труб, клавир,
Не умирающий ни в радости, ни в буре.
Как всё меняется! Что было раньше птицей,
Теперь лежит написанной страницей;
Мысль некогда была простым цветком;
Поэма шествовала медленным быком;
А то, что было мною, то, быть может,
Опять растёт и мир растений множит.
Вот так, с трудом пытаясь развивать
Как бы клубок какой-то сложной пряжи,
Вдруг и увидишь то, что должно называть
Бессмертием. О, суеверья наши!
Владимир БЕНЕДИКТОВ
Видали ль вы преображённый лик
Жильца земли в священный миг кончины –
В сей пополам распределённый миг,
Где жизнь глядит на обе половины?
Уж край небес душе полуоткрыт;
Её глаза туда же устремились,
А отражать её бессмертный вид
Черты лица ещё не разучились, –
И неземной в них отразился б день
Во всех лучах великого сиянья,
Но те лучи ещё сжимает тень
Последнего предсмертного страданья.
Но вот – конец! Спокоен стал больной.
Спокоен врач. Сама прошла опасность –
Опасность жить. Редеет мрак земной,
И мёртвый лик воспринимает ясность.
Так над землёй, глядишь, ни ночь, ни день;
Но холодом вдруг утро засвежело,
Прорезалась рассветная ступень, –
И решено сомнительное дело.
Всмотритесь в лик отшедшего туда
В известный час: он ясностью своею
Торжественно вам, кажется, тогда
Готов сказать: «Я понял! Разумею!
Узнал!» – Устам как будто нарушать
Не хочется святыню безглагольства.
А на челе оттиснута печать
Всезнания и вечного довольства.
Зинаида МИРКИНА
Я знаю, что мы все уйдём.
Ты станешь пуха невесомей,
И будет опустелым дом.
Но что же, что осталось в доме?
Передо мной в окне – сосна.
Глядит в меня безмолвным взглядом,
Как будто от меня она
Чего-то ждёт. Как будто надо
Ей что-то передать сейчас.
И весть её необычайна.
Как будто общая у нас
Уму неведомая тайна…
Так может быть, всей жизни путь
Вглубь по мерцающему следу
Ведёт в неведомую суть,
Чтоб всей собой её изведать?..
Мне ничего страшнее нет
Угрозы твоего ухода.
Но дан душе один завет —
Отыскиванье в бездне брода.
Молчат моря. Безмолвен лес.
Следы последние исчезнут.
Но кто сказал: «Христос воскрес!»,
Тот отыскал свой брод сквозь бездну.
Геннадий РУСАКОВ
Что ни подарит бог – отборный сорт у бога.
…В окошке стынет день, продутый напролёт.
Но всё ещё блестит латунная дорога,
Похожа издали на непокрытый лёд.
Распалось по сучку сосновое полешко.
Архангел пролетел с хозяйственным мешком.
У бога все летят – зачем такая спешка?
А ты, моя душа, придёшь к нему пешком.
Как машет старый сад убогими крылами!
Там с раннего утра кипели дерева.
Щенок гоняет мяч, крутясь в садовом хламе.
И нежностью конца кружится голова.
Константин БАЛЬМОНТ
Я когда-то был сыном Земли,
Для меня маргаритки цвели,
Я во всём был похож на других,
Был в цепях заблуждений людских.
Но, земную печаль разлюбив,
Разлучён я с колосьями нив,
Я ушёл от родимой межи,
За пределы – и правды, и лжи.
И в душе не возникнет упрёк,
Я постиг в мимолётном намёк,
Я услышал таинственный зов,
Бесконечность немых голосов.
Мне открылось, что времени нет,
Что недвижны узоры планет,
Что бессмертие к смерти ведёт,
Что за смертью бессмертие ждёт.
Даниил АНДРЕЕВ
Сколько ты миновал рождений,
И смертей, и веков, и рас,
Чтоб понять: мы земные сени
Посещаем не в первый раз.
Эту память поднять, как знамя,
Не всем народам дано:
Есть избранники древней памяти,
Отстоявшейся, как вино.
Им не страшны смертные воды,
Заливающие золотой путь...
Как светло у такого народа
Глубокая дышит грудь!
Будто звёзды с облачной ткани,
Словно жемчуг на смутном дне,
Цепь расцветов и увяданий
Ныне брезжит сквозь смерть и мне.
Николай ЗАБОЛОЦКИЙ
Когда на склоне лет иссякнет жизнь моя,
И, погасив свечу, опять отправлюсь я
В необозримый мир туманных превращений,
Когда миллионы новых поколений
Наполнят этот мир сверканием чудес
И довершат строение природы, –
Пускай мой бедный прах покроют эти воды,
Пусть приютит меня зелёный этот лес.
Я не умру, мой друг. Дыханием цветов
Себя я в этом мире обнаружу.
Многовековый дуб мою живую душу
Корнями обовьёт, печален и суров.
В его больших листах я дам приют уму,
Я с помощью ветвей свои взлелею мысли,
Чтоб над тобой они из тьмы лесов повисли
И ты причастен был к сознанью моему.
Над головой твоей, далёкий правнук мой,
Я в небе пролечу, как медленная птица,
Я вспыхну над тобой, как бледная зарница,
Как летний дождь, прольюсь, сверкая над травой.
Нет в мире ничего прекрасней бытия.
Безмолвный мрак могил – томление пустое.
Я жизнь мою прожил, я не видал покоя:
Покоя в мире нет. Повсюду жизнь и я.
Не я родился в мир, когда из колыбели
Глаза мои впервые в мир глядели, –
Я на земле моей впервые мыслить стал,
Когда почуял жизнь безжизненный кристалл,
Когда впервые капля дождевая
Упала на него, в лучах изнемогая.
О, я недаром в этом мире жил!
И сладко мне стремиться из потёмок,
Чтоб, взяв в ладонь, ты, дальний мой потомок,
Доделал то, что я не довершил.
Геннадий РУСАКОВ
Кто жил однажды – будет жить всегда.
Ничто не завершается с распадом.
Не плоть – одушевлённая вода,
Так наши души снова будут рядом.
И минет срок, и будет срок другой.
И взгляд меня толкнёт тихонько в спину.
И прежний голос скажет: «Дорогой…»
А я опять лицо к нему закину.
И ослепит меня последний свет,
И вот уже дыханье отлетело…
Кто жил однажды, знает: смерти нет.
И лишь болит покинутое тело.
Константин БАЛЬМОНТ
О люди, я к вам обращаюсь, ко всем,
Узнайте, что был я несчастен и нем,
Но раз полюбил и возвышенность гор,
И всё полюбил я и понял с тех пор.
Я понял, но сердцем, – о, нет, не умом,
Я знаю, что радостен царственный гром,
Что молния губит людей и зверей,
Но мир наш вдвойне обольстителен с ней.
Мне нравится всё, что земля мне дала,
Все сложные ткани и блага и зла,
Всего я касался, всему я молюсь,
Ручьём я смеялся, но с морем сольюсь.
И снова под властью горячих лучей
С высот оборвётся звенящий ручей.
Есть мудрость, но жизнь не распутал никто,
Всем мудрым, всем мёртвым скажу я: «Не то!»
Есть что-то, что выше всех знаний и слов,
И я отвергаю слова мудрецов,
Я знаю и чувствую только одно,
Что пьяно оно, мировое вино.
Когда же упьюсь я вином мировым,
Умру и воскресну и буду живым,
И буду я с юными утренним вновь…
О люди, я чувствую только любовь!
Лариса МИЛЛЕР
Вы меня слышите там, вдалеке?
Видите, к вам я иду налегке.
Видите, к вам я всё ближе и ближе.
Пёс мой покойный мне руки оближет.
Он не навеки – земной этот кров.
Встретимся с вами без слёз и без слов.
Все мы, с земного сошедшие круга,
Просто затихнем в объятьях друг друга.
Вениамин БЛАЖЕННЫЙ
...И в кого же я должен теперь превратиться,
Почему на исходе страдальческих лет
Должен я, как гороховый шут, нарядиться
В свой изношенный и неопрятный скелет?..
Я хотел бы по смерти остаться визгливым
И пронзительным голосом гробовщика,
Переливом рулад соловья торопливым
Или сливою сладкой в руке дурачка.
Дурачок я и есть, говоря откровенно,
Но я все же особых кровей дурачок:
Я нашел свое место на древе вселенной –
Неприметный такой и засохший сучок...
На сучке неприметном сидит воробьишка,
Он мгновенного мира мгновенный жилец,
И щебечут пичужки: "Плутишка, плутишка,
Мы теперь распознали тебя наконец..."
Даниил АНДРЕЕВ
Но, как минута внезапной казни,
Ринутся в душу в самом конце
Образы неповторимой жизни,
Древнюю боль пробудив в творце.
Смертной тоски в этот миг не скрою
И не утешусь далью миров:
К сердцу, заплакав, прижму былое –
Мой драгоценнейший из даров.
Пусть он греховен, – знаю! не спорю!
Только люблю я, – люблю навек.
Ты не осудишь слабость и горе:
Господи! ведь я человек.
Верую. Доверяюсь. Приемлю.
Всё покрываю единым ДА.
Только б ещё раз – на эту землю,
К травам, к рекам, к людям, сюда.
Вениамин БЛАЖЕННЫЙ
– Мы здесь, – говорят мне скользнувшие легкою тенью
Туда, где колышутся легкие тени, как перья, –
Теперь мы виденья, теперь мы порою растенья
И дикие звери, и в чаще лесные деревья.
– Я здесь, – говорит мне какой-то неведомый предок,
Какой-то скиталец безлюдных просторов России, –
Ведь все, что живущим сказать я хотел напоследок,
Теперь говорят за меня беспокойные листья осины.
– Мы вместе с тобою, – твердят мне ушедшие в камень,
Ушедшие в корни, ушедшие в выси и недра, –
Ты можешь ушедших потрогать своими руками, –
И грозы и дождь на тебя опрокинутся щедро...
– Никто не ушел, не оставив следа во вселенной,
Порою он тверже гранита, порою он зыбок,
И все мы в какой-то отчизне живем сокровенной,
И все мы плывем в полутьме косяками, как рыбы...
Зинаида МИРКИНА
Не беспокой меня, не беспокой
Своей заботой, болью и тоской,
Своим неверьем и своей тревогой –
Ведь я сейчас соединяюсь с Богом.
Не отвлекай меня, не отвлекай,
Ведь я сейчас перехожу за край.
Я за чертой, за мерой, за судьбой.
Я, может быть, соединюсь с тобой –
С тобою истинным, с тобою вечным…
Передо мною Путь мерцает Млечный.
Передо мной небесная дорога,
Соединяющая душу с Богом…
Вениамин БЛАЖЕННЫЙ
Что же делать, коль мне не досталось от Господа-Бога
Ни кола, ни двора, коли стар я и сед, как труха,
И по торной земле, как блаженный, бреду босоного,
И сморкаю в ладошку кровавую душу стиха?
Что же делать, коль мне тяжела и котомка без хлеба
И не грешная мне примерещилась женская плоть,
А мерещится мне с чертовщиной потешною небо:
Он и скачет, и пляшет, и рожицы кажет – Господь.
Что же делать, коль я загляделся в овраги и в омут
И, как старого пса, приласкал притомившийся день,
Ну, а к вам подхожу, словно к погребу пороховому:
До чего же разит и враждой и бедой от людей!..
... Пусть устал я в пути, как убитая верстами лошадь,
Пусть похож я уже на свернувшийся жухлый плевок,
Пусть истерли меня равнодушные ваши подошвы, –
Не жалейте меня: мне когда-то пригрезился Бог.
Не жалейте меня: я и сам никого не жалею,
Этим праведным мыслям меня обучила трава,
И когда я в овраге на голой земле околею,
Что же, – с Господом-Богом не страшно и околевать!..
Я на голой земле умираю, и стар и безгрешен,
И травинку жую не спеша, как пшеничный пирог...
... А как вспомню Его – до чего же Он все же потешен:
Он и скачет, и пляшет, и рожицы кажет мне – Бог.
Лариса МИЛЛЕР
Время кончилось. Вечность осталась.
Небо с грешной землёй не рассталось.
То росу посылает, то луч,
Что пробиться сумел из-за туч.
Время кончилось. Времени нету.
Помнят ангелы истину эту,
В белых крыльях неся в небеса
Душу лёгкую, точно роса.
Зинаида МИРКИНА
Не надо сомненья, не надо гаданья,
Лишь миг единенья, лишь только касанье,
Пронзённость внезапная Духом одним.
И – вот оно – небо! Давай улетим!
И – сами собою отброшены гири,
Мы в мире надмирном, мы в целостном мире,
Мы в мире бескрайнем, мы в мире бессрочном,
Мы там, где земля наша видится точкой.
Где нет разделенья – сплошное объятье.
Где сняты вопросы земные, как платье,
И вспыхнуло пламя без чада и дыма —
Бессчётные звёзды, огонь негасимый.
Вениамин БЛАЖЕННЫЙ
Где б ни был ты, в толпе или в глуши,
Погряз ли в дрязгах грешного расчета,
Тебя пронзит звериный крик души,
Стучащей, словно нищенка, в ворота.
Ты жил, уйти от вечности спеша,
Греша в своей беспамятной дороге...
И вот она – стоит твоя душа
У смерти на затоптанном пороге.
Лариса МИЛЛЕР
Ещё пролёт, ещё ступени,
Войду – и рухну на колени!
Ещё пролёт – и дверь рывком
Открою. Господи, о ком,
О ком тоскую, с кем в разлуке
Живу, кому слезами руки
Залью. Кому почти без сил
Шепчу: «Зачем ты отпустил,
Зачем пустил меня скитаться,
Вперёд спешить, назад кидаться,
Зачем», – шепчу. И в горле ком.
… Ещё ступенька, и рывком
Открою двери. И ни звука…
Такая долгая разлука.
Открою дверь – и свет рекой.
Войду и рухну. И покой.
Свидетельство о публикации №220041702229