Искушение

Дед Игнат от души прочихался, затянувшись свежим табачком. Прочихался так, что перебудил всех собак в округе. Он любил встречать зорьку, сидя на завалинке и нюхая табак. Оденется потеплее: двое портков, рубаха холщовая по колено, сверху – телогрейка из старого полушубка, на ноги – пимики (обрезанные по щиколотку валенки), натянет на поредевшую седую голову шапчонку из непонятно какого меха и встречает красно солнышко!  Вроде бы только август, но зори для 80-летнего старика - уже холодные. Прочихается до слез, вытрет глаза и смотрит на туман над озером, ждет, когда же лучи солнца пробьют молочный занавес. Дед, как будто, питался этим, запасал на зиму свет зари, свежесть тумана, запах трав, пение птиц.
В то самое раннее утро старик, сидя на завалинке, шептал что-то под нос, лукаво щурил глаза и ухмылялся. Нет, он не тронулся умом, а просто репетировал речь с незримым собеседником. Наконец, собеседники появились воочию. Трое парней двигались к деду со стороны огородов. Увидев деда, они замедлили шаг, а, подойдя к нему, вообще, окаменели.
- Ну что? Будем говорить али как? – Начинал набирать обороты дед. – Язык проглотили, в портки наложили. Так?
Великовозрастные детины виновато опустили головы. Один из них, видимо самый старший, лет около 20, промямлил: - Игнат Трофимыч, мы, это… Ну как его… Случайно… Короче, Пашка с вашего огороду выйтить не может.
- Случайно? Случайно? Брешите всё! – Разозлился дед. – Пока правду не скажите, не выпущу!
Парень, что пониже, но пошире первого, взмолился: - Деда, выпусти брата с огорода. Дураки – мы! Проверить хотели, правда ли, что если в твой огород зайдешь, то сам оттуда не выйдешь?
- Проверили? – Сменив гнев на милость, спросил дед. – Ладно, что уж, пойдемте до огороду.
С бодожком, пришаркивая пимиками, потрусил старый дед по тропке к озерным наделам, парни поплелись следом.
Огород деда Игната выделялся среди остальных тем, что вокруг него никогда не было плетня. А ведь скотина рядом ходила, через плетень к соседям лезла, а его неогороженные посадки не трогала! Коровы, козы, овцы, стреноженные лошади боялись дедова участка, и люди - тоже. В этот год у Игната бахча уродилась на славу. Не выдержал Пашка искушения. Блестящие полосатые черно зелёные арбузы и наливные бархатные желтые дыньки заманили парня к себе. Перешагнул он заветную черту огорода и ошалел. Арбуз и дыню сорвал, но вынести их не может. Смотрит, а вокруг - частокол ростом с него. Раз обошел его по периметру, второй, третий… Калитки нету. Ребята зовут, а выхода Пашка не видит. Ночь длинной показалось. Раз сто Паша обошел вокруг частокола, к утру поседел.  Вот тут-то друзья и решили идти к деду Игнату на поклон. Дед уже всё знал, чувствовал, видел через темноту ночи и белый туман, что Пашка пробрался в его огород. Сразу Пашку спасать не пошел. Вот ещё! Воров жалеть? Нет. Пусть дружки его придут да попросят, а там погляжу… Увидев седого Пашку, дед поторопился, подошел к черте огорода и стал молитву читать, «отпирающую».  Дочитав, схватил вора за руку и вывел за участок. Вот так!
Хотите верьте, хотите – нет, но жили и живут до сих пор на белом свете такие деды, как Игнат. С виду - невзрачные, щуплые, дохлые, но слово их - ух, какое крепкое!