Из темноты к свету. Часть 3. Глава 17

            - Люба, ты можешь идти домой, эти дни компания тебе оплатит, - сообщила начальница, подойдя к старшей кладовщице по выдачи груза, вернувшейся после похорон сына. – Отдохни несколько дней, приди в себя.

            - Вера Юрьевна, спасибо, но лучше я останусь на рабочем месте, - ответила сотрудница с каменным лицом, не выражающим никаких чувств и эмоций.

            - Тебе восстановиться нужно. Подумай хорошо, - пыталась оказать поддержку и помощь директор транспортной компании.

            - Спасибо, но мне будет легче, если я буду находиться среди людей и хоть как-то отвлекаться от мыслей и воспоминаний, - ответила Люба и, взглянув в сторону открытых ворот, у которых собралось достаточно много клиентов, желающих получить свои грузы, сказала: - Ладно, Вера Юрьевна, пойду я, очередь собралась,  помогу разогнать...

            Со смертью сына вся её прошлая жизнь вдруг окончательно рухнула, превратившись в чёрное пятно, которое, словно магнит, притягивало сзади, не позволяя сделать шаг вперёд. Прошлое не хотело отпускать, оно мучило и тянуло назад, отзываясь в сердце тупой болью и тревогой, но слёз не было.

            - Ты зря домой не пошла, - сказала Любе старшая смены, подойдя к ней после её разговора с директрисой. – У меня, когда сын умер, я целый месяц не могла на работу выйти, плакала и день, и ночь.

            - Валентина Викторовна, у меня нет слёз, не могу я плакать. А когда остаюсь одна, мне становится не по себе, меня сковывает непонятный страх.

            - Да-а, видно у всех эта боль проходит по-разному...


            Люба считала, что в давней смерти её мужа, а теперь и в смерти их общего сына, скрывается какая-то мистическая тайна. Она пыталась понять, в чём смысл гибели двух близких и родных ей людей, которые умерли совершенно молодыми – муж погиб в двадцать четыре года, а сын пережил своего отца всего лишь на два года, уйдя из жизни в двадцать шесть лет.

            У неё была полная уверенность, что на их месте должна быть именно она, что всему виной свекровь-ведьма, которая никогда не успокоится, пока не загонит её в могилу. Люба была уверена, что эта старая колдунья не упустила  возможности и наверняка снова навела на неё порчу, подложив в гроб своего внука какую-нибудь наговоренную вещицу.

            Отработав смену, Люба добралась до квартиры и, не включая свет, рухнула на кровать, погрузившись в мрачные мысли. Прошло достаточно времени, и ей пришлось всё же вставать, чтобы включить свет.

           Продолжая лежать в долгих мучительных размышлениях, Люба вдруг ощутила полную несостоятельность своего предназначения, ведь имея сына, она жила так, словно его у неё и не было.   

            После похорон прошло чуть больше недели. Из Украины в Москву Люба вернулась вчера, но только сегодня, именно сейчас, она прочувствовала весь ужас произошедшего.

            «Я была никчёмной матерью, я ничего не смогла дать своему сыну, ни в детстве, ни потом... Как могло такое случиться? – ужаснулась Люба. - А теперь его больше нет, и я ничем не смогу ему помочь... Теперь я ничем не смогу заполнить эту пустоту в своей душе... Господи, что же мне делать? Как мне жить с этим  дальше?»

             Пытаясь найти ответ, сердце Любы сжалось настолько, что её дыхание сделалось очень жёстким, и в момент, когда она подняла глаза к верху, её взгляд вдруг остановился на книгах, лежащих стопками на шифоньере.

            Среди них были книги и церковные, их приносил её Николай из своей домашней библиотеки, которая была у него достаточно большой. Работал он печатником в типографии «Молодая гвардия» и всегда из пробных партий приносил образцы новых книг.

            Интерес к церковным книгам Люба никогда не проявляла, но одна из них была для неё и Татьяны, ясновидящей из Новошахтинска, очень ценной. Толстая, в твёрдом переплёте ярко-красного цвета, она повествовала о житии Преподобного Серафима Саровского, у мощей которого они уже не раз побывали в Дивеево.

             Сейчас этой книги там не было, её отдали кому-то на прочтение, но назад она так и не вернулась. Однако, не смотря на то малое, в которое Люба успела заглянуть, эта книга оставила в её душе особый след, призывая к вере и покаянию – изменению жизни.

            Чтение жития блаженной Матронушки тоже не осталось бесследным, но прочитать и знать – это одно, а воплотить в жизнь – это совсем другое. У Любы не было особого желания в познании духовной жизни, она совсем мало в ней понимала, но и познавать не стремилась.

            Резко поднявшись с кровати, Люба мигом направилась к шифоньеру и, подставив стул, забралась на него, чтобы выбрать интересующие её книги. Количество книг оказалось достаточным, чтобы заняться их изучением, потребность в котором возникла совершенно неожиданно, как могло показаться на первый взгляд.

            Теперь всё своё свободное от работы время Люба проводила над духовными книгами, полностью погрузившись в их тщательное изучение, даже не заметив, как быстро пролетел месяц...


            - Коля, мне сестра звонила и сообщила, что у меня пятнадцатого января вторая внучка родилась, - поделилась новостью Люба, когда в очередной раз в субботний день её посетил любимый мужчина. – Представляешь, девочка родилась именно на сороковой день после гибели своего родного отца. Невестка назвала её Альбиной.

            - Ты говорила, что после родов она переедет жить к твоей сестре, а квартиру к её переезду уже подготовили? 

            - Да, сестра сказала, что всё готово. Нам всего лишь нужно было отопительный котёл установить и трубы с батареями.  Разрешение на установку мы чудом получили. Нас спасло то, что у нас ситуация критическая, говорим: девчонка на днях вдовой осталась с ребёнком на руках, вот-вот второго родит, она сирота, жить негде. Начальник сжалился и, не смотря на вышедший запрет, просьбу на установку котла всё же удовлетворил.

            - А разве в Ольгином доме нет центрального отопления?

            - Её дом пятиэтажный и раньше он отапливался котельной от  мясокомбината. Оля работала на этом комбинате и получила квартиру. Квартиры для своих работников мясокомбинат строил сам, но после развала СССР, он со временем тоже развалился, и отопления не стало. Оля после развода уехала в Киев на заработки, а квартиру оставила до лучших времён, потому что ей тогда не до отопления было.

            - Получается, что дом без лифта? А квартира у неё на каком этаже?

            - К сожалению, на пятом... Но ничего не поделаешь, коляску ей  придётся потаскать, но где-то же надо жить, тем более что моя свекровь её выгоняет. Оля говорит, что бабка разрешила Елене только до весны у неё остаться. Так что Лена с детьми переедет к Ольге весной, когда потеплеет, ведь им предстоит преодолеть почти шестьсот километров.

 
            Разговоры о сыне Люба с Николаем никогда не вела, она всегда избегала этой темы, а он и не спрашивал. С посторонними людьми она тоже  уклонялась вести разговоры об отношениях с сыном, и лишь только ясновидящей Татьяне могла полностью излить свою душу, приезд которой она ожидала со дня на день.

            - Танюшка, не так давно мне сон приснился за сына моего. Снится, что спустилась я вместе с Николаем в метро, и стоим мы на платформе в ожидании поезда. Смотрю вниз, а рельсы толщей воды залиты, получилось похожим на подземный водоём с водорослями. Вдруг вижу, что стоя по пояс в воде, кто-то резко движется напролом, размахивает руками и ударяет по воде с силой, как бы вымещая свою злость. От ударов по сторонам разлетаются огромные брызги и одновременно раздаются рычащие звуки. Когда этот человек приблизился, я узнала в нём своего сына. Сергей находился в таком возбуждённом состоянии, что проследовав мимо меня, он на меня даже не обратил внимания.

            - Мама, во сне ты увидела истинное состояние его души. Ты пойми, он жил, строил планы, и вдруг всё резко рухнуло, так как его душа вышла из тела, и он даже не сразу понял, что он умер. После смерти тела душа продолжает жить, она всё так же видит, всё понимает, но уже ничего не может изменить... Он злится, он на том свете и в самом деле разнос устроил, потому что и при жизни был таким.

            Люба вдруг вспомнила слова бывшей свекрови, сказанные у гроба, о которых она почему-то совсем забыла, находясь в стрессовом состоянии, и которые вспомнила только сейчас: "Серёжа на работу устроился, мечтал на Новый год праздник устроить, хороший стол накрыть; на праздник он попросил приехать Влада, мужа твоей сестры, и тот пообещал; к его приезду Сергей собрался в доме новые обои наклеить, эту комнату оклеил и уже в зале собирался продолжить".

            «Так вот почему в зале часть мебели была сдвинута на середину комнаты, когда мы с сестрой среди ночи отправились туда на ночлег, - подумала Люба, вспоминая свой приезд на похороны сына. – А ещё у свекрови не было на кухне ни кружек со стаканами, ни тарелок, а на дверях все стёкла были выбиты, потому что Сергей всё перебил, когда приходил пьяный».

            - Да, Танюшка, ты права, - после короткого молчания ответила Люба. - Он тогда только на работу устроился, на стройку, о многом мечтал, но толком поработать ему не пришлось, упал с высоты и разбился, ремня безопасности на нём не было.

            - Мама, я вижу, что-то странное в гибели твоего сына, там какая-то ситуация запутанная, вокруг неё много людей крутится... Ты узнаешь об этом, но чуть позже, - используя свои способности ясновидения, сказала Татьяна.

            Люба этот разговор сразу же замяла, она не хотела слышать никаких предсказаний, потому что теперь она стала их бояться.

            В православных книгах она вычитала, что церковью запрещаются любые гадания, ясновидения, экстрасенсорика, врачевство, что занятия эти считаются греховными и от них нужно немедленно избавляться, так как они не от Бога. И она избавилась, – выбросила все свои брошюрки с заговорами и гороскопами, выбросила все сонники, игральные карты, всё то, что так было для неё ценно и дорого, а также очень сожалела, что когда-то загадывала сны на Старый Новый год и делала многое другое.


            Прочитав основные высказывания из духовной литературы, Люба узнала, что единственным, чем она теперь может помочь сыну, это молиться о нём, но чтобы её молитвы были Богом услышаны, прежде всего, она должна измениться сама и полностью изменить свою жизнь, обратившись к Господу.

            Из книг она поняла, что смерть её сына не была случайной, что такова была воля самого Бога, и если она хочет облегчить его посмертную участь, то  должна раз и навсегда сделать выбор между сыном и своей вольной греховной жизнью.

            Ради сына ей предстояло повернуться лицом к Богу: жить по его заповедям, соблюдать четыре больших поста и однодневные посты по средам и пятницам, молиться утром и вечером, постоянно посещать храм, вести скромный и целомудренный образ жизни, исповедоваться и причащаться...

            «Нет, я не смогу... Получается, что я должна развернуть свою жизнь на все сто восемьдесят градусов... Нет, я не выдержу и сорвусь, - испугалась Люба, пытаясь принять окончательное решение. – Но у меня нет другого выхода, я обязана это сделать ради спасения своего сына для жизни вечной».

            
            Решение наконец было принято и первое осознанное посещение храма состоялось через два месяца после гибели сына, в феврале. Люба поехала в ближайший храм в Бескудникове, находившийся на Дмитровском шоссе, который совсем недавно завершил своё строительство и в нём уже занимались внутренним благоустройством.

            Войдя в храм, Люба вдруг испытала настоящий ужас от того пути, который она сама же избрала и которым теперь ей предстоит идти до конца своей жизни. Служба уже началась. Недалеко от края пел церковный хор, и она продвинулась к нему, чтобы лучше расслышать слова песнопений.

             Что происходит на службе и о чём поют, она не всё могла понять, но старалась внимательно вслушиваться в слова и всматриваться в происходящее. Пение было таким проницательным, что брало за душу. Вдруг нервы не выдержали, и   потоки слёз хлынули, заливая лицо и стекая вниз на поверхность её любимого зелёного пальто.

            Люба проплакала половину службы, но на её слёзы никто внимания не обращал, и это утешало; всем сердцем она молила: «Господи, прости меня, прости за всё... Господи, помоги всё преодолеть, ради сына моего... Прошу тебя, дай мне сил!»

            Перед уходом она подошла к церковной лавке, чтобы выбрать и купить несколько мелких книжечек по интересующим её вопросам, один из которых – подготовка к исповеди. На выходе она захватила с собой и церковную газету, отпечатанную в типографии этого храма, освящённого в честь святителя Иннокентия митрополита Московского.      

            До Великого поста оставался месяц, в течение которого Люба запланировала изучить таинство исповеди, чтобы исповедовать все свои грехи и тем самым избавиться от них, очистив свою душу.

            Она взяла в руки маленькую брошюрку под названием «Чин исповеди», составленный по творениям святителя Игнатия Брянчанинова, и стала читать. Исповедь предлагалось строить по десяти заповедям, где по каждой из них приводились перечни возможных грехов, прочитав которые, Люба сидела в полном отчаянии, потому что почти во всём она согрешила.

            «Я считала себя не такой уж и грешной... Думала, что я нормальная...   На самом деле оказалось, что на мне живого места от грехов нет, - думала перепуганная Люба, у которой на голове от прочитанного текста шевелились волосы, а тело пробивала дрожь. – Ужас, это сколько времени нужно, чтобы все эти грехи исповедовать? Их даже не реально все запомнить!»

            Осознание греховности пришло мгновенно. Ко всему прочему ещё нужно было избавиться от дурных привычек, одно из которых курение, а во время всех постов отказаться от интимных отношений.

            «Что я скажу Николаю? Мы и так раз в неделю видимся, - занервничала Люба. – Как ему объяснить сложившуюся ситуацию, ведь отступить я не могу?»

            Вопрос с Николаем решился на удивление легко, мужчиной он оказался понятливым, никаких возражений и требований выдвигать не стал. И тогда Люба занялась составлением своей исповеди. По воскресеньям она ездила в храм на службы, продолжая заливаться слезами, а в свободное от работы время, рылась в книгах, выискивая ответы на всё новые вопросы.

            Она очень обрадовалась, когда узнала, что грехи можно записать на листе бумаги и прочитать их перед священником. А ещё удивилась, что листок
 с грехами даже можно отдать батюшке и он сам их прочитает.

            «Нет-нет, я буду сама читать, а то как-то получится не очень хорошо, грешила я, а батюшка мучиться будет, пока всю мою писанину перечитает, - подумала Люба, не подозревая, что прочитать самой ей как раз и не удастся.

            Грехов оказалось так много, что они уже никак не помещались на двойном листе в клеточку, вынутым из середины тетради, где текст писался на каждой строчке. Отчаявшись, Люба отложила своё творение в сторону и снова взялась за книги.

            Выход из положения всё же нашёлся. Она наткнулась на нужную статью, в которой объяснялось, как правильно исповедоваться начинающему христианину. Приводился пример на освоении заброшенного участка земли, когда сначала выкорчёвывают деревья, затем кустарники, потом крупные сорняки, за ними убирают камни, мелкий сорняк и только потом вспахивают землю, чтобы посадить в неё доброе семя. В дальнейшем ведут прополку появившихся сорняков, не давая им превращаться в прежние заросли.

            Таким образом Люба поняла, что сначала она должна исповедовать свои основные крупные грехи, которые называются смертными, потом те, что средние по тяжести, а потом уже и малые. Впоследствии, когда она возделает землю своей души, очистившись от грехов, она должна будет заниматься прополкой, то есть исповедовать новые, появившиеся грехи.

            Переписав исповедь заново, она наконец вздохнула, потому что написать на двух листах ей всё же удалось, выбрав в первую очередь значительные по тяжести грехи...


            - Сегодня отца Сергия не будет, его неожиданно куда-то вызвали, вместо него исповедь будет принимать отец Антоний, - зачем-то сказала Любе женщина, стоявшая в храме рядом с ней в ожидании начала исповеди. – Отец Сергий очень строгий, исповедь всегда он принимает, а отец Антоний очень добрый.

            Люба взглянула на женщину в платочке лет пятидесяти, худенькую, с добрым лицом и ей улыбнулась, ничего не говоря в ответ.

            «Наверное, по мне слишком видно, что я вся дрожу и нервничаю, - подумала Люба, - поэтому она решила меня немного успокоить».

            Чем ближе приближалась её очередь, тем сильнее её начинало трясти, и она уже еле-еле могла сдерживать свои слёзы. И как только она подошла к священнику, развернув свёрнутые исписанные листы, слёзы рухнули нескончаемым  потоком, заливая глаза, лицо, грудь. Они лились так сильно, что рассмотреть написанное было просто невозможно.

            И тогда её рука сама протянула список батюшке. Приняв исповедь в свои руки, отец Антоний, совсем молоденький батюшка, стал её читать, а Любу начало трясти так, словно через неё проходил высоковольтный ток. Взглянув сквозь потоки слёз на батюшку, Люба не смогла не увидеть, что его руки тоже тряслись, как и она сама.

            Окончив прочтение исповеди, отец Антоний ничего не сказал, он разорвал листы и вернул их Любе, накинув на голову епитрахиль и прочитав  молитву о прощении грехов.

            Дрожь всё ещё не отступала. Люба ожидала конца службы, когда начнётся причащение тех, кто исповедовался и готовился к причастию молитвой и постом. Делая первые шаги, она не знала, что после исповеди нужно было попросить у этого же батюшки благословение на причастие. Но Господь милостив, он видит сердечные намерения каждого человека...

            Из храма Люба вышла счастливой, передвигаясь невесомой походкой, словно паря в воздухе. После того, как она причастилась Святых Христовых Таин, в её душе сразу наступил мир, и появилось чувство необычайной лёгкости и радости, что вдохновило на новые труды.

            Начало Великого поста было положено – первого поста в её жизни.


            - Я живу с мужчиной без оформления брака уже несколько лет, но отношения у нас серьёзные, - сказала Люба на следующей исповеди отцу Сергию, тому самому, который по словам женщины был очень строгим. В книжке она вдруг вычитала, что подобные отношения – это грех блуда, и грех этот является смертельным. Вот и решила она рассказать батюшке о своей ситуации.

            - И после такого греха вы хотите подойти к чаше для Причастия? – неожиданно возмутился священник, до этого момента спокойно выслушивающий все её греховные деяния. – Я накладываю на вас епитимью! Я запрещаю вам любые интимные отношения до Петрова поста. Вы не сможете причащаться, пока будете состоять в греховных отношениях!

            После окончания службы Люба вышла совершенно разбитой, она стояла перед новым выбором, – или церковь, или Николай. Воздержание с 10 марта по 23 июня не выдержит ни один мужчина, для неё это было ясно, как белый день.

            «И что я скажу Николаю, что из-за меня и на него епитимию наложили?.. И зачем ему это нужно? – думала Люба, возвращаясь из храма. – Нет, пойти на такой шаг я не смогу... Значит так, до конца поста ещё целый месяц, может что-то как-то решится... Пока подожду».

            Теперь Люба стала осторожно намекать Николаю о том, что им нужно  заключить брак, однако по его реакции она сразу поняла, что её надежды на  брачный союз реализовать не получится. Тогда она стала надоедать батюшкам, постоянно спрашивая, что ей делать и как найти выход из создавшейся ситуации.

            Не получив от них вразумительного ответа, Люба решила написать и подать записку с волнующим её вопросом в отдел газеты, которую выпускает этот храм:
            «Батюшка, мучает меня вопрос, не даёт мне покоя. После первого брака я вдова, снова выходила замуж, но развелись. Последние семь лет живу с мужчиной, но в браке с ним не состою, ни в гражданском, ни в церковном. Он этого не желает. Он привёл меня в свою вторую квартиру и приезжает ко мне на выходные. На моё такое беспокойство отвечает, что мы и так живём как муж и жена. Я в замешательстве. Получается, что я исповедуюсь, прошу у Бога прощение, а сама живу во грехе. Что мне делать? Разорвать наши отношения и жить одной или есть другой выход из этой ситуации? Любовь».

             За неделю до окончания поста Люба, наконец, увидела в церковной газете ответ на свой вопрос:
            «Этот вопрос такого рода, на который нельзя дать в печати точный окончательный ответ.
            Однако есть и общее положение, относящееся к вашему случаю. К сожалению, слова «мы и так живём как муж и жена» не соответствуют действительности. Слова «муж и жена» относятся только к браку. В подтверждение приведу слова Самого Христа из Евангелия от Иоанна (гл4, ст.18): «тот, которого ныне имеешь, не муж тебе». От этого и ваше замешательство, что в ваших отношениях присутствует ложь или самообман.
            Другой вопрос: что делать? Ответ на него вы можете получить, если сами придёте в храм за советом к священнику. В любом случае необходимы какие-то перемены».

            Люба ещё раз перечитала и от прочитанного ответа оказалась в настоящем шоке: «Это что же получается?.. Какой-то замкнутый круг!.. Я и сама знаю, что он мне ни муж!.. Вы лучше подскажите, что мне сделать, чтобы он им стал! Я и так уже ни один раз подходила с этим вопросом, но никто не сказал мне ничего вразумительного».


            Через шесть дней, в субботу, Люба приехала в храм, чтобы освятить окрашенные яйца и куличи, которые она сама испекла. Выстояв длинную очередь, она наконец попала на прихрамовую территорию, где вокруг церковного здания специально были выставлены столы. Освятив продукты, она поспешила к батюшке, который стоял неподалёку в чёрной рясе и разговаривал с одним из прихожан.

            Подождав, когда они завершат общение, Люба опять подошла к священнику, разговор с которым уже имела раньше:
            - Извините, но я снова хочу обратиться к вам с прежним вопросом: что же мне всё-таки делать, как избавиться от греха блуда?.. Я не могу оставить церковь, но и не могу уйти и от своего мужчины.

            - Знаете, что я вам скажу? Одной уже посоветовали... В результате она осталась одна и теперь слёзы льёт, - с некоторым нежеланием ответил батюшка, которому на вид было лет сорок пять. – Вы тоже хотите оказаться на её месте?.. Живите себе, как живётся, а там видно будет...

            Такого ответа Люба никак не ожидала, один священник накладывает епитимию для исправления греха, а другой сам к этому же греху толкает. Она не сразу сообразила, как ей на такой совет отреагировать, поэтому священник задерживаться не стал, а быстро развернулся и пошёл в сторону входа в храм, он явно не хотел продолжать разговор на эту тему.

            «Наверное, отец Сергий тоже на неё епитимию наложил, после чего мужчина взял и от неё ушёл, - пришла к выводу Люба, добираясь от храма домой. – Нет, епитимию я не буду исполнять, хотя не исполнение – это тоже грех, и тоже большой... И всё-таки батюшка прав, надо какое-то время переждать... Что-то здесь не так...»


            В понедельник, во время работы, к Любе подошла Маринка из отдела претензий, которая устроила её сюда чуть больше года назад, в транспортную компанию «Автотрейдинг», и говорит:
            - Люб, мамка моя в Липецк ехать собралась на майские праздники к Лидии Ивановне, она просила узнать, не хочешь ли ты поехать вместе с ней?

            - Не знаю... Она в четверг выезжает?

            - Да, рано утром автобусом.

            - Хорошо, - не сразу ответила Люба, снова решившись от безысходности на очередной грех.

            Лидия Ивановна была женщиной не простой, она гадала на картах и была цыганкой. Маринкина мать, которую тоже звали Любой, очень хвалила её способности. В сложившейся ситуации Люба хотела знать, стоит ей продолжать с Николаем сомнительные отношения, как написали ей в газете, или оставить Москву и уехать жить на Украину к родителям, ведь храмы есть везде.

            Люба очень любила своего Николая, но он был так скуп на слова и внимание, что она совсем не знала, любит ли он её, и какие у него на неё планы. За семь лет их отношений ничего так и не изменилось, а ей через три месяца уже сорок семь исполнится, впереди ожидает старость и о ней уже пора задуматься.

            Смерть сына тоже подталкивала её к принятию такого решения, ведь теперь он больше не является угрозой для её жизни, и она может «выйти из укрытия» и спокойно уехать в родные края. Но Люба боялась ошибиться в своих намерениях, поэтому согласилась на поездку в Липецк, чтобы вынести окончательное решение...


            - А почему ты решила, что вам нужно расстаться? – удивилась Лидия Ивановна, держа в руках Колину фотографию. –  Мужчины - народ особенный, не всегда поймёшь, что у них в голове на самом деле. И ведут они себя странно.

            - Мне моя знакомая ясновидящая сказала, что она больше не видит нас вместе, поэтому такое его поведение по отношению ко мне я посчитала несерьёзным и решила, что с этим надо что-то делать.

            - Сейчас посмотрим, - сказала цыганка, примерно одного возраста с Любой, и, положив фотографию на столе рядом с собой, стала раскладывать карты, объявив в итоге: - Ерунда всё это, вы просто созданы друг для друга. Выброси из головы все плохие мысли и подожди ещё немного, ведь больше прождала. Ты с ним до конца жизни проживёшь, вот увидишь...  Это твой мужчина, тебе его сам Бог послал.

            У Лидии Ивановны две Любы решили все свои дела и просидели у неё ещё достаточно долго, познакомившись с её мужем и красивой обстановкой в доме.

            - Это у меня на шкафу лампадка всё время горит, тушить жалко. В ней огонь, привезённый из самого Иерусалима. Как на Пасху зажгла, так до сих пор и горит, уже четыре дня.

            - Здорово! – ответила Люба, удивившись, что цыганка одной с ней веры.


            Ночевала Люба вместе с Любой у её невестки, проживающей в Липецке недалеко от лесного массива, в частном дворике с небольшим домом. Она переживала, что создаёт неудобства молодым родителям с тремя детьми, ведь дом у них совсем маленький.

            На следующий день они отправились на прогулку в город, и Маринкина мама завела Любу в местный храм, чтобы решить какие-то свои дела. В церковной лавке Люба купила маленькую брошюрку «Молитвослов для начинающих», потому что свой она забыла взять в дорогу, да и был он довольно большим.

            Службы на тот момент не было, но Люба вошла внутрь, чтобы взглянуть на иконы и убранство храма. Для начала она направилась в центр к аналою, узкому высокому столику с покатой поверхностью, на которой лежала икона праздника, соответствующая сегодняшнему дню.

            Вокруг икона была украшена крупными белыми розами, бутоны которых плотно прилегали друг к другу вместе с зелёными листьями. Люба подошла ближе и, взглянув на икону, застыла в изумлении, – перед ней лежал образ с ликом блаженной Матронушки.

            «Матронушка, сегодня же второе мая, сегодня у тебя день памяти, в этот день ты упокоилась... Прости меня, прости... я совсем забыла», - укоряла себя Люба, прося прощение у святой старицы, которая напомнила ей о себе таким образом.

            Сколько раз она просила Матронушку за Николая, сколько надежд на неё возлагала, но годы шли, а результата не было. Надежды не оправдывались, и Люба перестала обращаться к ней, сделав вывод, что по каким-то причинам она не может помочь в этом вопросе.

            Однако встречу эту Люба восприняла, как хороший знак, потому что от иконы исходило что-то нежное и трогательное, что наполняло сердце душевным спокойствием.

           «Матронушке всегда преподносят белые розы... Говорят, что при жизни она их очень любила. Но как она могла знать, что они именно белые, если от рождения была слепой? – подумала Люба, удивляясь такому видению матушки. – Ну  что же, Матронушка, я так понимаю, что и ты тоже за то, чтобы я не оставляла Николая».

            Из храма Люба выходила с новой надеждой на то, что скоро в её жизни всё станет на свои места, но как будет на самом деле, известно было только одному Богу...