Приворот

В нашей деревне ведьм было, как мышей в поле. Мужики деревенские уверены – каждая баба чудит по-своему. Держи с ними ухо востро, все они ангелы, пока в девках сидят.

Вот, к примеру, возьми Дуську кривую. Злые языки поговаривали, что рот у Дуськи набок съехал после того, как она рецепт кваса у самого чёрта выведала. Вот красотой и поплатилась.
Днём Дуська торговала квасом у машинной станции, ночью дома - самогоном. Квас ейный так хорош, что даже если жажда особливо не мучает, мимо не пройдёшь, обязательно кружечку за гривенник выпьешь. Сколько не пей, а всё одно – ещё хочется.
А самогон она разбавляет, в долг мужикам деревенским не отпускает, чем не ведьма?

Или Ольга Германовна. Каждый вечер сидит на лавочке у своего дома, смотрит: кто куда пошёл, чего в сумке понёс. Обязательно потом разнесёт по деревне, да приврать не забудет.
Давеча вон, к Николаевым гость с дальней дороги прибыл, а хозяев дома не оказалось. Посидел во дворике, водички из колодца попил. А гляди-ка, через 15 минут вся деревня вздрогнула от новости: ворвался в дом к Николаевым бандит с топором, всех порешил, кровищи-то, кровищи.
Ольга Германовна своими глазами видела, вот те крест! Бабы в центре собрались у хлебного магазина, ахают, куда бежать не знают. А тут Нинка Николаева с работы идёт, довольнёхонькая, ага. И не знает, горемычная, что её уж полдеревни «похоронило» и оплакивает.

Шутки шутками, а и настоящих колдовок в деревне хватало с избытком.
Вот одна история, которая на моих глазах происходила, я в тую пору в девках бегала.


Сашка тогда из армии вернулся. В первый же вечер, прямо с дороги завернул к своей Светланке, что все два года его с армии ждала.
Молодое дело скорое, через пару месяцев решили Сашок со Светланкой пожениться. Всё чин чином, Санька сватов заслал, все слышали, как девушка о своём согласии объявила.

И вдруг как гром среди ясного неба – женится Сашка, но не на Светланке, а на Оксанке, что на соседней улице живёт.

Прокатился слушок по деревне, мол, заманила Ксана парня в дом, под предлогом помочь шкаф передвинуть да и опоила парня зельем приворотным. С неё станется, мать её чёрных наговоров не чурается, какой бабе надоть мужа приструнить, к ней бегают. Та в пузырёк нальёт зелья, да учит, мол, подлей мужу в питьё незаметно, будет как шёлковый, рта супротив не раскроет.


Свадьбу пышную сыграли. Оксанка на той свадьбе была как королевна заморская, а Сашок – лопух лопухом. Глаза невидящие, уши неслышащие; на любой приказ невесты готов с места в карьер. Эко дело, в нашей деревне платье со шлейфом в два метра – такое себе Оксанка захотела, бешеных денег стоит. Да вытребовала, чтобы Сашкины сёстры младшие тот шлейф несли, как прислуга, чтобы он по деревенским дорогам по пыли не мотылялся.

А ещё край запотемилось невесте, чтобы свадебный поезд мимо окон Светланки прошел, да специально у тех окон велела остановиться, на баяниста зыркнула - играй громче! Смотри, Светланка, не твоё это теперь счастье.

Люд деревенский головой качает, перешептывается, но с Оксанкиной матерью, что вся в чёрном на свадьбе дочери, никто не связывается. Только говорят люди, не к добру всё это. Хорошо дело не кончится.


Сашкина мать поплакала, погоревала, ей эту Оксанку на дух не надо, а куда денешься, не рукавица, не стряхнёшь теперь. Купила молодым дом у реки, живите да радуйтесь.
Только Сашке с молодой женой тоскливо почему-то. Под любым предлогом из дома бежит. То с парнями на охоту отправится, по берегам уток пострелять, то дядька, что на краю деревни живёт, просил баню подправить, а чего по ночам шататься, у него и заночую. Виданное ли дело, в медовый месяц темноты бояться?


А ещё через месяц устроился Сашка водителем в контору да всё просил, чтобы его подальше от дома в рейс отправили.

Через год ушёл от жены, оставив ей дом и всё нажитое имущество.
Сам в тот же день в ноги пал Светланке, просил простить его, мол, не помнил, чего творил, а любит только её одну. Сошлись они, как сейчас помню, накануне Покрова. Санька любимую в дом привёл, мать ажно всплакнула, наконец-то сын её счастлив будет.

Да только Оксанка никак успокоиться не могла. Она СашкА и так, и эдак, мол, заходи, кой чего по дому помочь надо. А парень от неё, как чёрт от ладана, помог уж раз, хватит.
Стала замечать мать Сашкина, что неладное с парнем что-то творится. Начала выпытывать, может, приснилось чего или сглазил кто.

- Мама, что-то непонятное творится. Еду в рейсе, ночь, дорога пустынная. Как вдруг прямо перед капотом появляется женщина в белых одеждах да с младенцем на руках. Я по тормозам, машину заносит, выхожу, а никого нет. У меня ж волосы дыбом. И сказать никому не скажешь, на смех поднимут. И так уже который раз она мне является. Боюсь даже в рейс завтра ехать.


Мать бегом к старому буряту, что в соседней деревне обитал. Про него слава шла, что умеет он порчу сводить, лучше других.
Прибыла к чародею Таисия, фотографию сына показывает. Бурят русского языка не знает, на своём что-то лопочет. Выдал Тае мешочек странный, велел под кровать сына положить. И ещё объяснил – чтобы ни увидела, ни услышала – бить наотмашь да ругать такими словами бранными, какие при людях сказать стыдно.
Таисия домой вернулась, дождалась, когда сын в рейс уедет, невестку под предлогом из дома к родне ночевать спровадила, да мешочек тот под кровать и бросила.

Как поднялся по дому вихрь, как закружило, засвистело по углам, да с такой силой, что у Таи в ушах заложило. И свист –то не громкий, но такой, что всё нутро от него стынет.
Присмотрелась Таисия, а по углам мечется тенью мать Оксанкина. Только морда у неё вытянулась, как у лошади, да хвостом, что из-под юбки торчит, нервно себя по голяшкам бьёт.
- Ах,ты, холера проклятущая, - рассердилась Тая и как пошла в бесовку кидать всем, что под руку попадалось. – Моего сына извести хотела? Да я чтоб тебя!!!

Бесовка металась по дому, только выхода не находила. Взвыла напоследок, да в трубу вылетела. Вихрь в доме враз улёгся, угомонился, свист прекратился.
Таисия всю ночь наводила порядок в доме, а к утру и сын приехал из рейса. Всё хорошо, всё замечательно, никаких призраков на дороге больше не встречалось.

Зажили все они счастливо.
А мать Оксанки слегла тогда. Из дома не выходила, всё лежала, говорят, ноги отнялись. А потом они с Оксанкой и вовсе из нашей дороги уехали. Дом закрыли и ночью, как воры, исчезли. Может стыдно стало, может другая причина была, но соседи вздохнули – двумя ведьмами на улице меньше стало.