Глава 18. В Красной утке
Умостив под голову рюкзак и закинув за нее руки, Орлов лежал на верхней полке плацкартного купе, слушая перестук вагонных колес на стыках.
После вынесения приговора, в камере трибунала Гуляев с Левитиным передали ему теплые вещи, курева и продуктов, после чего Гуляев сказал, - держись, мы это так не оставим.
Затем его увезли в Лефортово, а оттуда, спустя сутки, в составе еще нескольких осужденных, доставили автозаком* на территорию управления конвоирования, примыкавшую к одному из московских вокзалов. Там уже готовился к погрузке в два «столыпинских вагона»*, ранее собранный контингент.
Перед строем, окруженным автоматчиками с рычащими на поводках овчарками, в ярком свете железнодорожных фонарей стоял капитан в зимнем камуфляже, сбоку прапорщик, в таком же и с журналом в руках.
- Слушать меня внимательно! (повернул голову справа налево капитан). Я начальник конвоя, довожу до сведения правила. При выкрике фамилии отвечаете «я», по команде выходите и сразу на корточки. Вещи впереди себя, руки на затылок. Смотреть только вниз! Называете имя-отчество, год рождения, статью. При движении смотреть только под ноги! В случае попытки к бегству конвой стреляет без предупреждения!
Кивнул прапору, тот открыл журнал, - Аскеров Магомед-оглы!
- Я! вышел в центре на несколько шагов вперед и выполнил требование начальника, чернобородый осужденный. Погрузка началась.
Внешне «столыпины» выглядели как обычные пассажирские вагоны, только без окон со стороны перрона. Внутри, двери заменяли стальные решетки, имелись они и на окнах коридора. В каждом купе поместили по семь осужденных, охрана заняла свои места.
Впереди свистнул маневровый тепловоз, звякнули сцепки, убыстряясь, завертелись колеса. Утром пассажирский состав с прицепными вагонами мчался на юго-восток, откуда вставало солнце.
По пути число заключенных убывало, на каких-то небольших станциях их увозили автозаки. На конечной, в вагоне, где ехал Алексей, кроме него остались пятеро осужденных. Конечной станцией был Екатеринбург, куда уже пришла зима, и стояли морозы.
Доставленных, по акту, принял новый конвой, погрузил в автозак, и спустя два часа он остановился. Послышался лязг открываемых ворот, въехали на территорию. По команде вышли с вещами наружу.
Принявший их старший лейтенант в шапке и теплой куртке, с нарукавной повязкой «ДПНК»*, а с ним еще один сотрудник, сопроводили прибывших через плац, в расположенное слева кирпичное здание. Там их подвергли обыску, а затем осмотрел доктор в белом халате, констатировав - здоровы.
Далее была помывка в бане, где всех переодели в темное х/б, рабочие ботинки типа «гады», дополнив это ватниками и на рыбьем меху ушанками. Выдали и спальные принадлежности: по тонкому солдатскому одеялу, наволочке, да комплекту простыней.
- Обувь словно из камня, как в такой можно ходить? - чуть приподнял ногу один из группы, в круглых очках, похожий на бухгалтера.
- Ты раньше кем был? - пробурчал из окошка, выдававший шматье*, уголовного вида тип.
- Судьей.
- А теперь ты го… (хрипло рассмеялся).
- Заткни хайло, Ляпин! - покосился туда старший лейтенант. - Не нарывайся.
- Слушаюсь, гражданин начальник.
Их снова вывели на плац и сопроводили в другое здание, называемое карантин, где новички вместе с другими, поступившими чуть раньше, провели неделю. Там всех ознакомили с режимом содержания, правилами распорядка, а также обязанностями заключенных.
- А как насчет прав? - спросил бывший судья, во время одной такой беседы.
- Права будешь качать на воле, - тяжело уставился на него заместитель по режиму. Далее пожилой майор, назвавшийся начальником производства, рассказал, что в колонии имеется пошивочный, литейный и кузнечные цеха, где им предстоит работать.
- Знаком ли кто с этим делом? Ответа не последовало.
- Ничего, научим. И расписал всех по цехам. Орлов сам попросился в кузнечный - молотобойцем.
- Ковка у нас машинная, но есть и ручная. Лоб ты здоровый, вполне потянешь (согласился начальник).
По истечении срока карантина всех распределили по отрядам, таких в колонии имелось пятнадцать, в каждом по сотне человек. Орлов вместе с бывшим судьей, фамилия того была Колесник и еще двумя, попал в девятый, расположенный в одной из двухэтажных казарм рядом с карантином. Вечером их туда привел дневальный.
За обшитой вагонкой дверью с табличкой «9-й отряд», тянулся коридор с прибитой к стене длинной вешалкой, рядом с которой, из открытого прохода, наносило хлоркой. Справа виднелось тускло освещенное несколькими лампочками на потолке обширное помещение, с двуярусными кроватями по сторонам и тумбочками между ними. Перед каждой секцией стояло по табурету.
- Эти ваши, - показал дневальный на две, со свернутыми матрацами.
А когда те выложили в пустые тумбочки личные вещи и заправили койки, показал другие, имевшиеся на этаже помещениями. Ими были совмещенный с туалетом умывальник, здесь же стоял обрез,* а над ним табличка «Место для курения», каптерка для хранения личных вещей, помещение воспитательной работы с телевизором, а рядом кабинет отрядного.
«Жить можно» подумал Орлов. «Обычная казарма».
Когда вернулись в кубрик, стороны двери послышался шум, она отворилась, и на этаж ввалила толпа заключенных. Повесив шапки с ватниками на крючки, одни сразу же направились в умывальник (вскоре запах хлорки забил табачный дым), прочие тоже стали заниматься по интересам. На новых никто внимания не обращал, хотя проходившие и косили взглядом.
Спустя пару часов дневальный истошно завопил, - всем на вечернюю поверку! Отряд оделся и загремел каблуками по лестнице.
Рядом с казармой, в так называемой «локалке», все выстроились по пятеркам, началось действо. При свете уже включенных прожекторов, всех быстро пересчитали, сверили со списком и последовала команда «в отряд!».
После отбоя, в полумраке, к Орлову подошел ночной дневальный, потряс за плечо, - зайди в каптерку. Натянул робу, сунул ноги в ботинки, пошел.
Там, за столом под стеллажами, в приглушенном свете, сидели трое, прихлебывая из кружек чифир*. Здесь же стояла алюминиевая миска с печеньем и кедровыми орехами.
- Здорово, капитан, - сказал тот, что посередине, с кого-то напоминавшим лицом. - Присаживайся (кивнул на свободный табурет).
- Мы знакомы? - опустился на него Орлов.
- Ты в Афгане был?
- Случалось.
- Вспомни бой на перевале Саланг.
Орлов напряг память, и перед глазами всплыла картина: перевернутый на дороге БТР, с разбросанными вокруг телами солдат, а рядом чадил второй, ведший пулеметный огонь по наступавшим духам. Его группа тогда возвращалась с задания и, услышав шум боя, поспешила на выручку. Оказавшись выше, они забросали душманов гранатами, а оставшихся в живых, добили очередями из автоматов.
Когда сбежали вниз, люк в машине откинулся, и по броне скатился человек в горящем камуфляже с закопченным лицом. Его потушили водой из фляг (оказался старшим лейтенантом, командиром подвижной группы ВДВ), вызвав по рации вертушки, погрузили на борт, вместе с убитыми бойцами. На прощание старлей чуть пожал капитану руку и прошептал запекшимися губами, - спасибо, брат. По гроб не забуду.
- Старлей! - широко раскрыл глаза Орлов.
- Теперь бывший, - отхлебнул, из кружки собеседник.
- А здесь как?
- Да очень просто. Когда вышел из госпиталя, начался вывод группировки в Союз, потом меня, как многих, уволили в запас. Типа, гуляй Вася. А при расчете, финансист, сука, зажилили боевые* Мол нужно делиться. Ну, я не сдержался и выкинул его из окна кабинета на третьем этаже штаба. У того башка вдрызг, мне впаяли десять лет и сюда, на перековку. А ты?
- Я продолжил службу, вернулся в Москву и получил семь лет за взятку, - взглянул на собеседника Орлов.
- Неужели брал?
- Нет. Подставили.
- Да ладно, не лепи*, - ухмыльнулся один из тройки. - Тут у нас все подставленные.
- Заткни пасть, - покосился на него бывший десантник. - И вообще, топайте спать. Нам поговорить надо. Двое поставив кружки, молча вышли.
- Я Игорь Варава, - протянул руку.
- Алексей Орлов. Ладони крепко сжались...
Свидетельство о публикации №220041700739