Маленький еврейский бунт...

                Серебринский был родом из Сорок и старше меня на год. Однако жизненного опыта, по сравнению со мною,  было хоть отбавляй. По крайней мере, в свои полные восемнадцать, он смотрелся гораздо более взрослым.

                Пышная шевелюра, пронзительный взгляд с прищуром от сизого сигаретного дымка, уверенная речь с лёгким одесско-еврейским  пришепётыванием. Казалось, что Сашка знал обо всем что-то такое, о чем другие ещё не догадывались.

                Первое время с ним  многие советовались. Особенно девчонки нашего первого курса.

                Съёмную  комнату для нас  нашёл мой  отец. Она располагалась на Рышкановке, новом спальном районе Кишинева, в добротной типовой многоэтажке. Папа долго и бесполезно торговался по цене со старой хозяйкой.

                Та была еврейкой крутого замеса. Ввиду слабой коммерческой подготовки таких учителей, как мой отец, что к переговорам, что ко всяким другим хитросплетениям, ежемесячная квартплата в полсотни рублей, вместо скидки,  наоборот, грозила перерасти  в ещё в более крупную сумму.

                Будущая хозяйка так увлеклась перечислением всех преимуществ проживания именно у неё, что было хорошо видно, к чему идёт все дело. В ответ на стенания и вопли, что ей нужно будет ещё отдельно приплачивать за пригляд за молодыми да неопытными еврейскими юношами, мой папа внезапно потух и растерянно замолчал. Всем стало понятно, что цена за комнату , вот-вот, прямо сейчас, резко поползёт вверх. Но Сашка  блестяще выкрутился.

                Очень вовремя и решительно он заявил, что с первоначальной оплатой, он был согласен, давным-давно, и только поэтому проделал неблизкий путь на далекую Рышкановку.

                - При этом,- он поднял палец вверх, - я потратил целых пять копеек на автобус и ещё четыре - на троллейбус. А строгий присмотр за ним, - он снисходительно кивнул в мою сторону, и за собой, я осуществлю самолично

                Затем Сашка быстро вложил хозяйке в ладошку старый добрый лиловый советский четвертак. Рука жадной мегеры мгновенно дрогнула, судорожно сжалась  и быстро сунула купюру в карман старого халата.

                Ожесточенный торг   мигом  превратился в почетную ничью. Отец поспешил вручить и  деньги от нашей стороны, а затем очень споро засобирался в Тирасполь. Надо было ещё успеть на вечерний дизель.

                Сашка, казалось, знал всех  из ста двадцати  пяти наших однокурсников. Когда с ними успел перезнакомиться, ума не приложу. А я, поначалу, с трудом и долго запоминал даже пару десятков своих одногруппников.

                Жизнь на квартире, вдалеке от института, куда по утрам приходилось добираться в переполненных автобусах с пересадками, первые насыщенные постановочные лекции, неналаженность быта - все это вызывало тяжелые, но неизбежные  трудности  адаптации.

                Мама, бабушка Рива, Роза , оставшиеся в Тирасполе. Где Ваша забота, завтраки, обеды и ужины, которые, каюсь, не ценил и критиковал? Единственный любимец, которому близкие готовили, конкурируя, по нескольку блюд, бывало, выносил жесткий вердикт и отставлял тарелочку с недостаточно «вкусным» содержимым.
            
                После милой родной одиннадцатой Тираспольской средней школы, дорогих одноклассников и учителей, я получил довольно равнодушное , грубоватое, более старшее и меркантильное окружение институтского контингента.

                В начальный период, наши  преподаватели только и делали, что угрожали и запугивали непрерывными карами. Почти  на каждой лекции.

                Несдача зачетов и экзаменов, потеря стипендии - вот все, что , по их мнению, ожидало большинство из нас. Из нотаций неизбежно вытекало, что вместо положенной беспрерывной зубрежки, мы будем  обязательно увлекаться любовью, картами, выпивкой, танцами и прочими непотребными радостями студенческого бытия.

                К ужасу круглого отличника и будущего Нобелевского лауреата, коими я планировал вскорости стать, Сашка собрался сразу же  освоить именно весь чёрный список. Причем во всей своей низменной и греховной полноте.

                - Если бы я хорошо учился в школе,- Сашка включил магнитофонную запись раннего Жванецкого специально для меня

                Старенький ленточный магнитофон сипел, трещал, кряхтел, но донёс истину,- Если бы я хорошо учился, я бы с отличием закончил институт, защитил кандидатскую, затем, докторскую диссертации, стал бы профессором. А вот потом! Потом бы я пил, гулял с женщинами, играл в карты. Что я делаю прямо сейчас , и без всякого напряжения,- Жванецкий рушил мои жизненные установки прямо на глазах.

                - Милик, немедленно бросай свою зубрежку!,- вкрадчиво произнес мой личный Мефистофель из небольшого городка Сороки, что на самом севере Молдавии.-  Видишь, сам Жванецкий советует. Пойдём-ка, лучше, на свидание. Я тут с двумя такими конфетками договорился. Пердильники - во! Буфера - закачаешься! Так что, давай-давай. А то мне одному не справиться, будет неудобно

                Сашка быстро установил все мои слабости - гиперответственность и прочие интеллигентские штучки. В столовках он непременно становился впереди меня.

                Его небрежно-уверенный жест у кассы, в мою сторону, заставил меня расплатиться за двоих  первый раз. Затем, второй, третий. И вот, снова и снова, я безропотно платил не только за себя, но и за него.

                Стипендии на еду, при таком своеобразном раскладе, хватало едва. Но мне было стыдно перечить. И я покорно платил. Правда, не скрою. Весь первый учебный год, я упорно готовился, прокручивал ситуацию и настраивал себя на самый настоящий бунт. Время пришло .

                В тот майский погожий денек, Сашка, как обычно, пристроился с подносом впереди, а я , в соответствии с тщательно разработанным планом, пошёл в туалет. Подождал там минут пять, вполне достаточных, чтобы приятель продвинулся в очереди на приличное расстояние. Затем я вернулся обратно. Не тут то было. Сашка спокойненько стоял там, где его и оставили -  у самого истока очереди.

                - Вдвоём же веселее,- простодушно сказал он

                - Он заплатит,- неожиданно заявил я у кассы, покраснев как рак, но указав кассиру на  Сашку, стоящего впереди

                - Это он шутит,- хладнокровно кивая в мою сторону, нахмурился приятель

                - Нет. Не шучу,- решительно огрызнулся я

                - Ой-Вэй! Куда  мир катится ? ,- разобиженный до глубины души, Сашка с трудом отдал кассиру мятый рубль только за себя.- По твоей милости, останусь сегодня без сигарет. Сказал бы заранее, я бы взял обед без салата

                На мой  возмутительный демарш он ещё попытался, было, пожаловаться сокурсникам, но никакого сочувствия не нашел.

                - Ты же сам называл Милю лохом и все время посмеивался над его интеллигентскими штучками. Мы бы , на его месте, давным-давно, послали такого дружка в известном направлении,- вердикт общих приятелей был ясен

                К тому времени, я был уже круглым отличником, председателем студенческого научного общества факультета и до Нобелевки, по всему было  видно,  оставалось , всего ничего. Повышенной стипендии,теперь, вполне хватало, чтобы не напрягать папу с его  приличной учительской зарплатой. Мама получала небольшую пенсию по инвалидности.

                Приезжая на выходные из Кишинева в Тирасполь, я  уже никогда не капризничал, а молча, благодарно, постоянно нахваливая, съедал все, что приготовили мои близкие...