Резьба по слоновой кости о И. Бабеле

               

      Тут что-то мистическое замешано…
      Четыре года тому назад после очередного обморока от прочтения наркотических  рассказов Исаака Бабеля я, еще пахнущий их порохом, обессиленно выдохнул словами: «Литература Бабеля – резьба по слоновой кости».
      Давайте запомним их. И дождемся продолжения.
      Скажу лишь, что я не придумывал эту фразу. Она сама бабочкой выпорхнула из многолетней куколки моего обожания этого замечательного Резчика.      
      Ну, кого может оставить лениво жующим, например, такое:
      - «Воздух, громкий как музыка, идет с полей, радуга цветет на незрелых хлебах».
      - «Пули подстреливают землю и роются в ней, дрожа от нетерпения».
      - «Старик выпил водки из эмалированного чайника и съел зразу, пахнущую как счастливое детство… Вечер шатался мимо лавочки, сияющий глаз заката падал в море за Пересыпью, и небо было красно, как красное число в календаре».
      - «Ночь выпрямилась в тополях, звезды налегли на погнувшиеся ветви…».
      - «Шел дождь. Над залитой землей летели ветер и тьма. Звезды были потушены раздувшимися чернилами туч».
      - « Слушайте, Эйхбаум, – сказал ему Король, – когда вы умрете, я похороню вас на первом еврейском кладбище, у самых ворот. Я поставлю вам, Эйхбаум, памятник из розового мрамора. Я сделаю вас старостой Бродской синагоги. Я брошу специальность, Эйхбаум, и поступлю в ваше дело компаньоном. У нас будет двести коров, Эйхбаум. Я убью всех молочников, кроме вас. Вор не будет ходить по той улице, на которой вы живете. Я выстрою вам дачу на шестнадцатой станции… И вспомните, Эйхбаум, вы ведь тоже не были в молодости раввином. Кто подделал завещание, не будем об этом говорить громко?.. И зять у вас будет Король, не сопляк, а Король, Эйхбаум…».
      Дух захватывает!
      Да, Бабель – очень опасен! Его книжку нельзя просто так, как азбуку Морзе,  взять и полистать между недоразумениями. Не получится. Эта затея как минимум лишит вас вечернего кефира и адаптирует к бессоннице.  Назавтра вы уже не сможете выйти на работу как полноценный член общества.
      Автор не позволит вам: сделать вид, отсидеться в сторонке и залежаться на  простынях постоялого двора Любки Шнейвес.
      Придется и отстреливаться на бегу, и участвовать в налетах на Тартаковского, добивать в степи раненого коня и орать «горько» на свадьбе Двойры.
      Вы забудете как вас звать, станете неинтересным даже себе. Лишитесь всякого пола, последней невзрачности и начнете завидовать одесским уличным кошкам.
      А если вы до сих пор еще и курносились писателем, то он быстро поправит вам осанку и накрахмалит воротничок.
      Он поменяет в вас все цвета радуги.
      Заставит мечтать о сухих портянках.
      Выбьет из вас окончательную симметричность.
      От вас начнут отходить воды.
      Он таки переделает вас в человека!

      Но чего я все об этом?  Я ведь не об этом.
      Пришла пора вернуться к той «бабочке» и слоновой кости, которая оказалась совсем непростой.
      А произошло следующее.
      Неделю назад, то есть через четыре года после того «наркотического вылета этого прекрасного насекомого»,  неисповедимые тропинки интернета вывели меня на полянку интереснейших «Рассказов о Бабеле» Константина  Паустовского, который с юности дружил с писателем. И в одном из этих рассказов Паустовский словами самого Бабеля описывает невероятную картину  кровоподтечной  «из последних сил» литературной «прополки» им текстов своих рождающихся младенцев:
      « …Я работаю как мул. Но я не жалуюсь. Я сам выбрал себе это каторжное дело. Я как галерник, прикованный на всю жизнь к веслу и полюбивший это весло. Со всеми его мелочами, даже каждым тонким, как нитка, слоем древесины,отполированной его собственными ладонями. От многолетнего соприкосновения с человеческой кожей самое грубое дерево приобретает благородный цвет и делается похожим на СЛОНОВУЮ КОСТЬ*. Вот так же и наши слова, так же и русский язык. К нему нужно приложить теплую ладонь, и он превращается в живую драгоценность».
      И вот на словах о «слоновой кости» меня пробило молнией: я вскочил со стула, долго вышагивал и никак не мог войти в берега.
      Вот так вот, ребята! Слоновая кость! Не больше и не меньше.
      Как говорил наш водитель Леша Сапелкин: «Как спадает!».
      Что это было - простое совпадение или колдовство?
      Интуитивная под копирку дословная оценка проверенных временем результатов его «каторжной прополки»?
      Или зеркальное, неведомое и благодарное эхо  души рядового читателя  на прикосновение к ней «теплой ладони» Мастера?
      «Одним словом – два слова».
      Спасибо Вам Исаак Эммануилович!


*выделено мной – С.Т.
      
    2020 г.