Курьер

Глава 1.

В кабинете следователя было уютно. Рассеянный желтый свет от люминесцентных полос на потолке населил помещение мягкими тенями, лениво стекавшими по углам. Для московского полицейского отдела номер 182543-УМВД-285\13 по нижнему уровню исторического района «Долгопрудный» ворсистый синтетический ковер, плюшевые обивки на креслах и пластиковый цветок на подоконнике выглядели чересчур по домашнему. Панельные фотообои мерцали статикой, где-то за стеной жужжала генераторная стойка и, казалось, вот-вот кто-то за стеной начнет включать музыку, пылесос, хлопнет дверь и... Андрей медленно выдохнул, закрыл глаза и в который раз повторил себе, что все обойдется. Он сидел на стуле в допросной уже больше часа. Под гудение вмонтированных в спинку нейтрализаторов, подавлявших его импланты, связь с инфосферой и контролировавших моторную активность, под щелчки часов и гул несвязных мыслей юноша то засыпал, то, как подстреленный пытался вскочить. Каждый раз его отбрасывало назад, штекер, вкрученный в заушный разъем, грозил вырваться вместе с куском мяса, а потом вновь накатывала сонливая слабость. Андрея укачивала скука гражданских прелестей кабинета напополам с полицейским хайтеком. Все будет хорошо, говорил ему пластиковый фикус, следователь придет и во всем разберется. Это всего лишь ошибка, система сбоит, об этом много раз говорили… Тут наваливалась дрема, и разум проваливался в один и тот же сон. Вот поезд поворачивает, сбрасывая скорость, и можно увидеть границу Москвы. Портал дмитровского тоннеля, огромного хаба, куда съезжаются все пригородные поезда с севера для пограничного досмотра и контроля, кажется в обрамлении линий электропитания и табло гигантской пастью, жадно засасывающей дороги, поезда, людей, товары и самое небо. Над ним полыхает зарницей два уровня самого большого города в стране – мегаполис растет гигантским грибом-паразитом из центра Земли. Уровни с домами, улицами, системой метро и дорог поднимаются все выше и выше к центру, где над Кремлевским заповедником, закованным по всему периметру в монолитную стену, высится трехкилометровый шпиль «Россия». Там заседает правительство, и оно, как и Москва, никогда не спит. Город всегда светится багровым, оранжевым, золотым и пурпурным, выдыхая облака пара в низкое небо, все чаще за последние годы плачущее дождем с острым запахом химикатов и пыли. Возможно, именно поэтому над верхними уровнями города были установлены специальные защитные экраны, блокирующие осадки, норовящие выпасть на голову состоятельных горожан. Поздней осенью и ранней весной над городом разливается сияние непрерывно работающих щитов, сравнимое по цветам с полярным. Остальным же населенным пунктам в пределах трехсот километров от города такой роскоши не доставалось, так что вот уже лет десять все в Угличе, где жил Андрей, на улицу без армзонта не выходили. И вот он, великий город возможностей, и Андрей внутри сна готовится к длительному сканированию на въезде, пристраиваясь поспать головой на окно, как сзади раздается топот армированных сапог. Сильные руки дергают, бросают его с нагретого места на пол и тут же гаснет свет, выключенный холодом иглы парализатора. Сон закручивается, ускоряя свой темп и из повествования превращается в хоровод кошмарных картин. Вот КПЗ, в котором Андрей очнулся с четким ощущением, что это все очередная голопостановка. Чувство быстро прошло с появлением голубоватой голограммы, доходчиво объяснившей через серию слайдов, что его задержали, он находится там-то, и все его импланты, кроме обеспечивающих жизнедеятельность организма, заблокированы. Если он окажет сопротивление – будут последствия. Если будет врать – тоже, благо детекторами лжи тут, скорее всего, оснащены даже сортиры. Все просматривается, все сканируется, хочешь выйти на свободу – жди вызова к следователю и слушайся охрану. А, вот и они – ввалились со скрежетом открывшихся замков, погудели сервоприводами активированного экзоскелета, молча загнули Андрея в дугу и притащили сюда, велев ждать. На этом месте обычно сон уже отчетливо терял связь с реальностью и превращался в сборник городских легенд, в котором фигурировали пилы, молотки и паяльник, но в этот раз Андрей очнулся не от липкого касания страхов. Дверь за спиной открылась под свистящее шипение старой гидравлики, и в комнату вошел следователь. Он стремительно пересек помещение, движением пальца включил терминал в интерактивном столе и плюхнулся в кресло, начав говорить еще до момента приземления.

- Вы Андрей Алексеевич Кузнецов, 19 лет, прописаны в Угличе, улица Луговая, дом 43-Б, квартира 223, 28 этаж. Отец – Алексей Владимирович Кузнецов, мать – Ольга Ярославовна. Оба умерли в 2180 году, с того момента находились под опекой своего дяди, Николая Семеновича Горшкова, к нему же и поступили на работу после окончания школы. Он занимается… - следователь рассеянно поводил в воздухе пальцем, видимо, прокручивая текст на внутреннем экране. Полицейский был высок, худ, с черными волосами и острыми чертами лица философа или поэта времен могущества испанской короны. Облик романтического идальго, не такой уж редкий после успеха второго сезона «Кастильского цикла», дополнялся бархатным голосом и четкой, почти академически точной дикцией. Черная форма сидела на нем безукоризненно, выглаженная и вычищенная до последней складочки, а на висках едва угадывались тонкие линии многочисленных имплантов. Андрей, обрадованный неожиданной паузой в монологе, попытался сесть поудобнее и подумал, что у полицейских видать, все в порядке с финансированием. Судя по всему, им устанавливают нанонапыление на сетчатку (у их обладателей глазные яблоки немного бликуют на свету), расширители памяти, комплексы стимуляторов нервной активности и кто знает что еще… Следователь, не обращая внимания на подследственного, нашел нужное место и бодро продолжил – …занимается всем подряд, в основном торгует ремонтированными имплантами прошлого века в фирме «Новатек-лимитед». Американское барахло, еще до китайского скачка, уклонение от налогов, неуплата, ЖКХ… Кстати, неплохие результаты у тебя по курсам – интересуешься имплантами? Но это так, к делу не относится. Скажи, дружок, а что ты вез в Москву? –

Андрей, неприятно пораженный информированностью властей, задумался, о чем он может рассказать и как ему отсюда выбраться. Мысли начали принимать панический оборот. Дядин бизнес был далек от идеала легальности, хотя на него вот уже пару десятилетий смотрели сквозь пальцы, в первую очередь по причине его малого размера и скромных прибылей. Может быть дядя Коля вляпался во что-то серьезное? То-то последнюю неделю он ходил гоголем, даже на сидячее место в электричке расщедрился. Юноша покрылся холодным потом – здесь явно было что-то связанное с перевозкой левого «железа», а если еще вспомнят про его личные художества… Два нелегальных ремонта глазных протезов для дядиных друзей, взломанные чипы с обратной датой… Мелочи, конечно, но кто их знает? Следователь внимательно разглядывал Андрея, легко улыбаясь уголками губ. За его спиной в окне мигнуло заходящее солнце, и рассыпалось на ворох пикселей. Тоже фотообои, только теперь в виде окна. Стена глухая – значит они на московских нижних уровнях, где никогда не бывает естественного освещения.

- Молодой человек, я вам, кажется, задал…

- Нейрошунт! Две штуки! Паяльник! Две штуки! Набор насадок! Три штуки! Синтетическая прокладка! Ма… ма…материнская плата ATI VR-FRC22 2193 года для персонального коммутатора-переходника под очки виртуальной реальности! - Андрей выталкивал из себя слова, глотая окончания и заикаясь. Надо было показать готовность к сотрудничеству, тем более что он не особо кривил душой. Перспектива оказаться в тюрьме оказалась реальной. Дядя Коля вполне мог подсунуть дорогому племяннику нечто особое - старый пень и в лучшие годы отличался свирепым эгоизмом, ситуативной жадностью и отсутствием сантиментов. Все имущество родителей Андрея было немедленно продано и пущено в оборот сразу, как только дядя получил опекунство, после чего мальчик был включен в работу на его светлую персону. Левый заказ, не тот клиент… Соучастие в контрабанде закончится нарами - следовательно, надо выглядеть идиотом, которому все подсунули. Честный курьер я, честный и тупой как рельса, про дядю ничего не знаю, и вообще, отпустите, товарищ полицейский, ну пожалуйста. Следователь внимательно выслушал юношу, постукивая пальцем по столешнице. Потом наклонился и, одарив Андрея лучезарной улыбкой в тридцать два настоящих белых зуба, раскатисто влепил обойму из семнадцати слов, начисто убивших все красноречие.

- А теперь скажи, что на самом деле ты вез. Чистосердечное признание облегчает вину и существенно снижает срок.

Андрей икнул, и было набрал в грудь воздуха, дабы по второму кругу повторить все вышесказанное, но ему не дали. Взгляд следователя остекленел. Он замер в кресле, мгновенно утратив интерес к внешнему миру – отвечал на экстренный вызов. Андрея окончательно размазало по стулу - парень замолк, с упавшим в пятки сердцем наблюдая за сотрудником органов. Кажется, сейчас от него просто избавятся, как от досадной помехи, и займутся более важными делами. Надо бы взять инициативу в свои руки…Ка к только взгляд следователя прояснился, Андрей собрался с духом и даже открыл рот, но был прерван ленивым движением руки. Вся мягкость вытекла из голоса полицейского, явив миру уставной звон казенного металла, размеренно вбивавший гвозди в судьбу юноши.

- Не дают поговорить, вот черти. Ладно, тогда хоть с официальной частью закончим. Андрей Алексеевич, вы обвиняетесь в транспортировке запрещенных на территории Российской Федерации технических средств. Вы были задержаны на контрольно-пропускном пункте московской междугородней электрички с грузом передовых технических средств, подлежащих обязательному лицензированию. Сканирование выявило, что маркировка ваших устройств была поддельной. На данный момент возбуждено уголовное дело по факту попытки незаконной перевозки нейроустройств высокого класса, оружия и материалов для его изготовления, а также опасных химических веществ. Предварительной мерой пресечения избрано заключение под стражу на время следствия. Решение вынесено судьей Логвиновым, интерактивный документ номер 487-8886-009-АРРТХ-20001, районный суд нижнего уровня по району «Долгопрудный». Вам есть что добавить? Нет? Тогда продолжим завтра. Товарищи, проводите его в камеру 243-221. Кажется, ему надо подумать.

Сильные руки вздернули временно переставшего дышать Андрея на ноги и утащили вниз по бесконечным коридорам. Сидя на нарах в пустом и гулком помещении человек на тридцать, юноша вслушивался в лязг автоматических засовов, запиравших межсекционные двери, и ни о чем не думал. Его тело оцепенело, застряв между сном и явью, так что в темноте юношу можно было принять за призрак арестанта, вечно оплакивающего свою горестную судьбу. Он сидел долго, лишенный любых мыслей, пока, наконец, не впал в желанное забытье.

Глава 2.

На следующий день Андрей со следователем не встретился, как и всю неделю. Иногда ему казалось, что про него все просто забыли, но регулярная кормежка и несколько формальных обследований в эту схему не вписывались. Андрей все время пребывал в ступоре, вяло бродя между нарами в огромной пустой камере, подолгу спал или смотрел на дверь. Одиночество, которое по идее должно было его мучить, не могло пробиться через истощенную нервную систему, к тому же лишенную вечного гула инфосферы. Возможно, через пару недель юноша бы и начал страдать от «синдрома отмены», но на восьмой день у него появился сосед. Это был двухметровый амбал, прошедший несколько курсов стимуляции роста мышечной ткани. Огромные руки, каждая толщиной почти с торс Андрея, ни грамма жира и куча татуировок, покрывавших почти все его абсолютно безволосое тело. В родном Андреевском Угличе таких почти не водилось, но в оранжевой полутьме московских нижних уровней встретиться с ними было легко и опасно для жизни. Вырвать имплант с мясом, ограбить магазин, выдержать всю обойму из Стечкина в упор и убежать благодаря второму сердцу, стыренному с военного склада регенератору клеток, вшитому в печень, и двойной дозе стимуляторов ЦНС – только в путь! Несколько раз в середине 80-х во время уличных беспорядков полицейские части в сервоброне, с автоматами и гранатометами, звали на помощь регулярную армию, когда из дыр вылезал союз нескольких банд, впереди которых живым валом воющего от переизбытка тестостерона и наркотиков мяса шли такие громилы. Военные, впрочем, были эффективны и «войны воров» заканчивались за двое-трое суток. Правда, это сопровождалось частичным разрушением бедняцких кварталов, где шли боевые действия. Как уверял Андрея дядя, коллатеральные потери еще лучше казни зачинщиков доносили наказ о соблюдении правил и приличий до населения. Последний бунт, вспыхнувший из-за перебоев в снабжении едой, утопили в крови настолько глубоко, что уже больше десяти лет все ОПГ разом предпочитали не вмешиваться в диалог с властями, а наиболее резвых из своей среды резали сами от греха подальше. Мода же на стимулированных амбалов начала проходить, но, видимо, на московском дне огромные кулаки все еще приносили пользу. Новый сосед, представившийся Степой, оказался на удивление мил в обхождении. Андрея это тоже поначалу насторожило, но сокамерник быстро развеял его опасения за свою честь, заявив, что он далек от греческих идеалов дружбы мужчин и просто любит поговорить с приятным собеседником в свободную от трудов минуту. Времени у них было в избытке, да и нейтрализаторы КПЗ, видимо, отключили Степины импланты, повышавшие уровень адреналина (даже на холостом ходу их побочным эффектом была гиперагрессивность). Сосед оказался весьма спокоен, а через пару фраз изысканные обороты речи и такт выдали в нем бывшего студента. К концу первого часа общения Андрей уже был готов ничему не удивляться. Оказалось, что еще пять лет назад Степа учился на филолога, и на третьем курсе уже готовился навсегда покинуть нижний уровень. Ему оказал протекцию начкафедры, в обход некоторых достойных граждан предложивший место при университете. Это гарантировало доход, уважение и главное – койку в комнате на верхнем уровне города, правда, почти на выселках. Естественно, это было связано как с талантом Степы, так и его умению общаться с людьми. От чрезмерной живости характера он и пострадал. Окрыленный успехом юноша умудрился неаккуратно переспать не с той девочкой аж с верхнего уровня Царицынского района.

- Беременность, суд, алименты, потом долги и прощание с альма-матер – Степа потер лысый череп рукой и грустно хмыкнул. Его дальнейшая история была понятна без особых пояснений. После залета надо было работать на любой работе, чтобы хоть как-то расплатится с отцом девочки, неистово душившего героя-любовника судебными исками и угрозами прикормленных корпоративных боевиков. Место у кафедры после таких художеств тоже быстро пропало, филология же остальному миру оказалась не нужна. - Старик всю жизнь хотел породниться с кем-то из властей, а тут дочку подпортили и привет. Короче, взъелся, тварь. Потом и вовсе работы не стало, пришлось драпать обратно вниз, а затем и еще ниже, чтобы выжить. Тут, сам знаешь, если не ты – то тебя. Мне повезло - к банде прибился, пошел в гору – ну и вот, скопил себе на стимуляцию. Братва еще сверху докинула, тем более что исходные данные у меня оказались самые те, нужные. Хорошая генетика под терапию в полевых условиях – половина наших мутировала дико. И бесполезно, что характерно – жратва дрянь, воздух – дрянь, и мамка тебя рожает без аппендикса, почти без иммунитета и с врожденной неусваиваемостью животных белков. А я чистый оказался, прям удивился. Результат видишь сам – Степа легко смял кончиками пальцев металлическую стойку нар. - Правда, сейчас внизу тихо, так что на залог у меня денег нет. Впрочем, тебе придется еще хуже.

Андрей и сам подозревал, что его дела, откровенно говоря, очень плохи. Его не водили на допросы, кроме первых обвинений ничего предъявили – только провели стандартное полное сканирование имплантов, но их и было то чуть, и все легальные. Стандартный порт для подключения к коммутатору линз дополненной реальности, паспортно-кредитный чип в запястье и монитор состояния здоровья с базовым функционалом. Все это было почти у каждого жителя России. Теоретически где-то в тайге можно найти пару сел староверов, до которых еще не доползла цивилизация, но в ойкумене без «джентельменского» набора человек элементарно не мог уйти дальше своего квартала – на маршрутный электромобиль не сядешь, в магазин не зайдешь, да и работать не сможешь. Генетика оказалась и вовсе великолепной – родили Андрея самым естественным способом, без терапий и модифицирования плода, как и почти без мутаций. Эта новость оказалась единственной, хоть и бесполезной радостью.

Все упиралось в сумку с дядиными товарами, которую надо было отвезти «суперважному клиенту, мальчик мой, суперважному». Если в ней действительно лежал хотя бы один нейроинтерфейс с возможностью разгона нервной системы полувоенного образца, то можно было смело рассчитывать на статью «кибертерроризм», которая в лучшем случае закончится тюрьмой. Могли и пристрелить, благо мораторий на смертную казнь сняли еще в конце XXI века. Андрей находился в постоянно возраставшей панике, и под конец готов был сдать всех причастных, подозреваемых и просто знакомых, лишь бы выбраться отсюда одним дышащим куском, но с ним не разговаривали. Нервы понемногу сдавали, так что он не удивился, когда по ночам стали наведываться "особые" сны. Из глубины предвечной, космической мглы тянулись сотни сгустков материи, щупальцами хватая за руки и ноги, заползали внутрь и не давали дышать. Андрей бежал, пытался сбросить липкую паутину теней, но не просыпался и все глубже и глубже проваливался вниз, барахтаясь в липком небытии. Каждый новый кошмар, казалось, усиливал предыдущий – постепенно юноша начал чувствовать во тьме какое-то невероятное, огромное, циклопическое присутствие, некий луч внимания, пронзавший все его существо. Подпрыгивая с криком на взмокшем от пота матрасе, он божился, что все это нервы и дрянная еда, но оправдания работали все реже. К концу первой недели Андрей уже отчетливо начал сомневаться в собственном здравомыслии – татуировки на Степе каждый раз начинали замысловатый танец, если на них посмотреть искоса, как бы не напрямую, а вскользь. Они переливались, сплетаясь друг с другом в медленном космическом вальсе, нечеловечески подергиваясь в мутном свете люминесцентных полос после отбоя. Вместе с ними пускались в пляс и тени от пустых нар, протягивая свои костлявые пальцы к нему, гладя облупленные стены и пол в царапинах и выщерблинах. Пару раз Андрей, будто бы просыпаясь, краем глаза замечал, что Степа не спит, но смотрит на него, взгромоздившись на кровать. Его лицо было расслабленным, глаза полуприкрытыми, а губы что-то быстро шептали. Скользящий звук, струящийся из его рта, казался не словами - шелестом морской волны, рокочущим гулом перекатывающейся гальки и тихим шуршанием песка. Иногда его разбавляли резкие диссонансные звуки, врывавшиеся криками чаек в равномерный гул монотонного речитатива, но тут же скрадывались, терялись и неуловимо ускользали из восприятия. По пробуждении все забывалось, неясно мерцая где-то на периферии сознания.

В дневное время сосед был единственным связующим звеном с реальностью. Он рассказывал об уличной жизни, о своей банде и том, чем живут обитатели социального дна. Разговоры позволяли не потеряться в собственных страхах, возбуждении и апатии, часто сменявших друг друга. Больше всего Андрея захватил рассказ о Бесформенном графе, который носил на руке повязку из желтого шелка. Этот человек вел войну против корпораций, защищая обездоленных, почти как Робин Гуд, но с уклоном в хакерскую активность. Всего за два года он сумел создать вокруг себя круг единомышленников, устраивавших рейды на корпоративные базы данных, системы распределения вычислительных мощностей и банковские кластеры. Каждая акция была победой – то вся еда в автоматических магазинах в Балашихе станет бесплатной, то счета за коммунальные услуги паре районов оплатит кто-то из «светлых господ» с верхнего уровня, то электромобили полиции массово перестанут заводиться. Последний налет был особенно впечатляющим – Бесформенный граф сотоварищи лично зашел в отделение «Главпромбанка» на верхнем уровне Тверской, в святая святых корпораций и властей, и за сорок секунд взломал центральный терминал банка, удалив информацию почти о миллионе недобросовестных заемщиков. За этим последовала жаркая перестрелка с охраной и полицией, в ходе которой он и его группа отчаянно взламывали не только уличные камеры и знаки движения, но напрямую врывались в ПО имплантов противников, убивая их пулями, поджаривая нервную систему и насылая кошмарные видения. Бесформенный граф с боем прорвался на нижние уровни, и там пропал, хотя его ищут и по сей день. Из его команды живым не удалось взять никого – три раненых бойца подпустили противников поближе и подорвались на кустарно слепленных минах. Конечно, они убили и кучу прохожих, — шептал Степа после отбоя, но тех, кто ходит под солнцем, ему, право сказать, уже не жалко. А сам проповедник ушел, и никто его не найдет – тем более, что опознать его невозможно. Бесформенный граф всегда носит экранированную маску, украшенную золотом и раковинами с морских глубин. Некоторые говорят, что он всего лишь миф, но Степа уверен – это один человек, и однажды он сокрушит всякую неправду в этом мире.

Сказкам сокамерника Андрей не поверил, посчитав их очередной городской легендой для самых маленьких. В инфосфере уж точно что-нибудь проскочило, но там последние полгода мусолили очередной постельный скандал с перерывами на репортажи о новых арктических заводах по производству пресной воды. Впрочем, юноша лег спать вдохновленный, и в ту ночь щупальца из тьмы и тумана были уже не такими враждебными, а откуда-то сверху моргнула ярким желтым светом случайная звезда. Страх, правда, никуда не делся, но к нему Андрей уже начал понемногу привыкать. Космос велик - сказал ему едва различимый голос во сне – а град, что стоит на берегу прибоя вечности, еще выше. Откуда-то сверху пахнуло холодом, моргнуло огнями ночное небо, а потом все завертелось и рухнуло на него, свиваясь переливающимися жгутами в самой глубине сознания. Андрей хотел остаться, ощутить прибой вечности, но некто грубо выдернул его из сна.

Глава 3.

Степа остановил занесенную для повторной пощечины руку, как только Андрей открыл глаза.

– Вставай, придурок! – завопил он, вскакивая на ноги. – Валим отсюда! Валим!

Андрей скатился с нар и замер, растерянно моргая слезящимися глазами. Камеру наполнял удушливый смрад горелой проводки, змеившийся под потолком ниточками жирного дыма. Дверь была наполовину открыта, и Степа прилагал все усилия, чтобы завершить начатое. Под кожей бандита тугими жгутами перекручивались мышцы, надсадно хрипели легкие. По всей видимости, система подавления в КПЗ уже выключилась, и филолог снова превратился в перекаченного наркотой и адреналином отморозка. Степа ухнул сквозь сжатые зубы, и под его молодецкими ударами заклинившая створка наконец поддалась и отъехала в сторону. В помещение ворвался отдаленный грохот перестрелки в сопровождении тяжелого смрада горящего человеческого мяса. Андрей, пьяно шатаясь, поднялся на ноги. Ему было дурно, тело отказывалось двигаться, в то время как часть сознания уверяла его – это сон, это кошмар, все нереально. Степа осторожно выглянул из дверного проема, потом обернулся и схватил Андрея за шкирку.

- Шевелись, б… - гортанно рыкнул бывший студент и потащил вяло переставлявшего ноги юношу за собой. Вылетев за дверь, они понеслись по извилистым коридорам, наполненным дымом и хлопьями сажи. Горела проводка, искрили автоматические засовы, а из некоторых камер вырывались языки пламени. Несколько раз Андрею чудилось, что оттуда же раздаются вопли сгорающих заживо зэков, но та мысль всего лишь скользнула по периферии сознания и растворилась в бесконечной гонке. Далеко, за углами коридоров кто-то отчаянно вопил, содрогаясь от боли, высаживал одну обойму за другой, ругался и хрипел, захлебываясь кровью. Степе же было плевать на все и вся – он ломился через полицейский участок, не снижая скорости даже когда надо было пробежать сквозь пламя. Какая-то логичная и очень далекая от суеты мирской часть Андрея отметила, что, видимо, для бандита с высшим образованием окружающая обстановка чуть ли не дом родной. Кажется, он знает, что делать и уж точно не будет паниковать и метаться из стороны в сторону. Затем эта же часть юноши меланхолично подумала, что пробежка по горящему участку – это побег, что значительно увеличивает срок. Видимо, вся жизнь пошла наперекосяк, так что надо как-то устраиваться… Рассуждения одуревшего от страха ума прервал очередной вираж. Они повернули в коридор, и тут же Андрей полетел в стену, больно приложившись плечом. Перед ними стоял охранник, что-то оравший в микрофон на воротнике. Сползая по обугленному бетону, Андрей как в замедленной съемке увидел Степу, превратившегося в разъяренную тень. Он ринулся на полицейского из клубов дыма, рыча что-то нечленораздельное через покрытые пеной губы. Одним слитным движением бандит сломал охраннику руку, ударил локтем в гортань и, добавив коленом в бок, сбил с ног. Полицейский, хрипя, мешком повалился на пол. На мгновение все замерло, даже Степа на секунду встал неподвижно над противником, будто заснув с открытыми глазами. Впрочем, все длилось недолго. Бандит вздрогнул всем телом, ощерился и с размаху влепил охраннику по лицу ногой, а потом еще и еще, втаптывая размякший череп в бетон. На лице Степы застыла широкая ухмылка имбецила, отрывающего мухе ноги. Наконец, чавкая кровавой кашей, бывший студент подошел к Андрею и рывком вздернул его на ноги.

-Не ссы, прорвемся, салага. Только не тормози, слышь? Э, э, ты че?

Андрей, прилагая все усилия, чтобы не вывалить ужин на сокамерника, попятился назад. Он никогда не видел, как убивают, и тем более так жестоко. Его мутило, тело протестовало, хотело сбежать и спрятаться, но было нельзя. Остатки разума говорили, что он либо подельник, либо свидетель, а последние долго не живут. Видимо, придется привыкать, хотя бы на время. Степа судорожно скривил рот, и махнул рукой.

- Хочешь жить, бл…, давай реще.

Бандит побежал, и Андрей, превозмогая дурноту, ринулся за ним. Отстать – значит погибнуть, и потому юноша изо всех сил сосредоточился на гонке, пытаясь не упустить из виду терявшегося в дыму и тенях сокамерника. Он потерял всякое понимание маршрута, направления и времени, так что когда над головой засвистели пули, Андрей сначала не обратил на них внимания. А между тем, все было очень плохо. Беглецы на полном ходу вылетели в столовую командного состава, где шла ожесточенная перестрелка. Полицейские отбивались от людей в черных комбинезонах, паливших из ручного автоматического оружия. Адский грохот очередей в клубах пороховой вони резонировал от стен, грозя порвать барабанные перепонки. По углам помещения безжизненными сталактитами висели автономные турели, а прямо перед баррикадой из столов, стульев, шкафов и прочего хлама, наваленной перед стойкой раздачи еды полицейскими, густо чадил робот-охранник на толстых прорезиненных гусеницах, развороченный до середины взрывом гранаты. От заграждения во все стороны летели щепки и куски металла, все заволокло бетонной пылью. Баррикада на таком расстоянии простреливалась насквозь, но полицейские тем не менее успешно отбивались. Их главной целью было спрятаться за нагромождением вещей и не давать концентрировать огонь на одном из своих - индивидуальные комплекты сервоброни надежно защищали их от осколков и случайных попаданий. Пять-шесть автоматчиков могли расковырять одного бойца, высадив по рожку в надежде попасть в более слабо защищенные подвижные сочленения или же продавить пластины брони. Полицейские об этом прекрасно знали и не торопились, тем более что время было на их стороне. Да, они не могли поднять голову и стреляли в основном вслепую, но их враги были куда хуже защищены и, самое главное, вряд ли ждали подкрепления. Им нужно было всего лишь продержаться до прихода подмоги, если у противника раньше не закончатся боеприпасы.

Степа, только вбежав в столовую, тут же упал на пол и уронил Андрея рядом с собой. И вовремя – над ними пролетела граната, гулко ухнув где-то за баррикадой. По потолку застучали осколки, заставив беглецов вжаться в кафель. Вслед за хлопком со стороны нападавших раздался властный голос, почти перекрывший грохот перестрелки. Раскатистый рев подводного вулкана, треск материковых плит и клекот лавы в глубочайших трещинах земли – вот чем были эти слова, резанувшие по ушам всех и каждого. Слова речитатива перекрыли все звуки в комнате, будто были произнесены внутри головы. Андрею показалось, что его мозг вот-вот лопнет, превратится в кипящую кашу и вытечет, а тело моментально разложится в густую, зловонную слизь. Он почти потерял сознание, и не видел, как семь нападавших упали наземь, задергавшись в конвульсиях. Их пальцы скребли по застежкам респираторов, из фильтров которых брызнуло нечто, похожее на морскую воду с густым придонным илом. Восьмой вышел вперед и сделал властный жест, сплетя пальцы в сложный знак. На его запястье блестел золотой диск, туго привязанный кожаным шнурком. В ту же минуту полицейские в недоумении начали подниматься из-за баррикады. Они потрясенно мотали головами, смаргивая сочившуюся из уголков глаз кровь, шатались и слепо пытались целиться. Часть из них вопреки инструкциям открыла забрала шлемов и терла глаза. Они стали легкой мишенью – из-за спины человека с диском на запястье показались выжившие, принявшиеся сосредоточенными залпами убивать полицейских. Броня не выдерживала такой нагрузки и трескалась, лопались сервоузлы экзоскелетов и вместе с кровью из тел умирающих рвались снопы искр. Через дым и гарь немного очухавшийся Андрей наконец смог разглядеть атакующих - они были странно и вычурно одеты. Их шеи украшали десятки различных амулетов, часть из которых в тенях и моргающем свете напоминали мумифицированные части человеческих тел. На респираторных масках и очках нет-нет да угадывались таинственные письмена, вырезанные на черном пластике, незаметной вязью украшавшие функциональные устройства и элементы брони. Они двигались бодро, казалось, не замечая потерь и гибели своих товарищей.

Как только упал последний полицейский, нападавшие потрусили деловитой рысью добивать павших контрольными выстрелами. Человек с золотым диском не спеша подошел к Андрею и Степе. Он никуда не торопился, сверкая зеркальным хромом защитных очков над головами беглецов, внимательно разглядывая свою находку. Наконец, удовлетворившись осмотром, человек отстегнул респиратор. Под защитной маской обнаружился ничем не примечательный полноватый мужичонка с залысинами, крививший рот в сардонической ухмылке. Он небрежно вытер мокрые потрескавшиеся губы, и легонько пнул носком ботинка Степу. Его глаза отсвечивали оранжевым — что-то иное, притягивающее, манящее струилось из бездны, скрытой за этим пристальным взглядом. Андрей физически чувствовал его внимание, хоть и лежал на полу, закрыв голову руками. В памяти юноши отпечаталось именно это изображение, которое он видеть не мог. Тем более странным потом ему казалось то, что мужичонка ничего не говорил, но вдруг внутри Андрей неожиданно понял, что его никто не собирается убивать. Обрадованный, он попытался подняться на ноги, но тут же поскользнулся и рухнул навзничь. Из Степы на пол натекла огромная лужа крови, в которой юноша успел перемазаться по уши. Стеклянные глаза бывшего студента, бывшего бандита, а теперь и бывшего заключенного потеряли всякое выражение, лицо было спокойным и даже в чем-то по-детски умиротворенным. Под ним блестело оголившимися мышцами разорванное пулей горло, раскрывшееся как бутон розы. Выстрел вырвал кусок мяса, не оставив беглецу ни одного шанса спастись – разрывные патроны использовали обе стороны. Андрей, за секунду обозрев представший перед ним натюрморт, попытался отползти, дергая конечностями, шлепнулся в лужу еще раз и не обратил внимание, как внутри его головы голос произнес: «Теперь ты с нами, малыш. Король в Желтом выбрал тебя».

Глава 4.

«Укромная гавань» находилась в глубине промышленных катакомб под Москвой, гораздо ниже канализационных стоков, огромных перерабатывающих установок и подземных фабрик, обеспечивавших почти полумиллиардный мегаполис едой, водой и электричеством. Полгода назад Андрей, выходя из разрушенного полицейского участка, не мог и гадать, что сырые и душные подземелья станут для него новым домом. В тот момент он чувствовал себя пылинкой, подброшенной могучим ветром судьбы. Вернуться назад к прежней жизни было уже невозможно – выйдя из камеры, он точно утвердил все подозрения властей в свой адрес. Это был побег, так что единственный оставшийся вариант был идти вслед за своими новыми товарищами, уходившими все глубже под землю. Они отправились на север, в зону сплошной социальной застройки, представлявшей собой фактически единый производственный комплекс. Почему его держали почти что в центре города, Андрей так и не понял, да и новые соратники объяснить тоже не могли. Но, кто их знает – прятаться гораздо лучше среди бедных и больных, куда полиция старается лишний раз не совать нос. Глубоко под Подъячевским районом раскинулись на многие километры фильтрационные резервуары Яхромского производственного кластера, несколько лет назад закрытого на ремонт. Там, в глубине производственной зоны сервисные тоннели были лишены всякой жизни, кроме немногих верных, узревших вечное сияние истины.

«Человек всегда стремился вверх, к истине, скрытой меж звезд. Мы родились на шаре из грязи и раскаленного камня, не понимая, что было до нас и кто нас сменит, но великий дар древних богов пробудил в нас разум и мы узрели истину! Человечество существует для того, чтобы отправиться в неизведанные дали космических просторов и наделить семенами жизни всю Вселенную! Мы есть исток жизни, мы есть исток смысла в мироздании и его столп!» - голос Бесформенного графа возникал будто бы со дна сознания, гулко сотрясая кости черепа. Никто никогда не видел, как он открывал рот, но каждый слышал его глас, проникавший в самую суть, средоточие личности. Во время его проповедей паства, замерев в благоговении, видела, слышала, ощущала каждое слово, и в хороводе видений блеском далеких звезд мерцала истина. Обычно Бесформенный граф стоял на импровизированной кафедре, сделанной из кусков искореженного металла, бочек из-под химических отходов и выдранной из стен арматуры. Перед его избранными горели два факела, немилосердно чадивших густой химической вонью. Сотня воинов, сотня праведных слуг последнего пристанища Истины стояли в молчании, и на каждом из них висели знаки Древних.

«Но что мы видим вокруг? Вот уже больше трех столетий мечта о космосе похоронена, забыта! Наш мир захватили корпорации, эти безликие жернова, перемалывающие планету в безумии потребления. Все на продажу! Все ради прихоти горстки безумцев, пирующих под светом солнца! Мы для них – скот, мясо на убой, рабы их прихотей! Вместо извечной цели, вместо смысла – синтетическая еда, химикаты и грязь! Наши дети рождаются больными, мы живем в нищете и гробим себя, вкалывая день и ночь без возможности получить хоть что-то!» Каждый раз, стоя в кругу братьев, Андрей думал о том, как мало он знал о мире. Ему казалось, что его недолгая жизнь была бедной и несчастной, но правда оказалась еще хуже. Все, от мала до велика, были рабами корпораций, их скотом и кормовой базой. У большинства населения Москвы (да и всей остальной планеты) не было своего жилья, пенсий и других гарантий, постоянно росла безработица, а те, кто все-таки получал законную работу, были вынуждены вкалывать по 12-14 часов в сутки, чтобы прокормить себя и свою семью. Денег никогда не хватало, цены росли, а зарплаты – нет, так что люди брали кредиты, продлевали свои контракты на все более худших условиях и все равно не могли позволить себе ничего кроме синтетической еды, угла в переполненном бараке и ранней смерти от производственных болезней. Покупка новых ботинок становилась праздником, рождение ребенка – финансовой катастрофой, а после «реформы займов», когда государство разрешило переносить долги родителей на детей, целые поколения оказались в условиях финансовой кабалы. Профсоюзы запретили еще в конце XXI века, забастовки подавляла армия, а за пропаганду социального равенства можно было пропасть, не доехав до суда. Это было выгодно тем, кто владел средствами производства, ведь у них появилась бесконечная власть, позволявшая как угодно подавлять недовольных. И их подавляли, безжалостно наматывая на траки танков, облучая испуганную толпу обывателей через инфосферу то ужасами терроризма, то в виде морковки вывешивая очередную историю успеха. Впрочем, и это начало отдаляться – поговаривали, что к 2201 году уже официально введут имущественный ценз на перемещения по городам, на законодательном уровне запретив шляться где попало всем, кто не имеет на счету хоть сколько-нибудь приличную сумму. Конечно, и сейчас находиться на верхнем уровне Москвы беднякам было опасно, а в исторический центр пускали только по пропускам, но пока полицейские старались хотя бы не бить их на глазах у «чистой публики», а также редко открывали огонь на поражение. Андрей же со своим здоровьем, жизнью в углу в собственной дядиной комнате и полным средним образованием отличался от своих спасителей почти как король от крестьянина. Ему было совестно, он думал о будущем и вдохновлялся борьбой, выковывая в себе братские узы с каждым членом войска.

«Все закончится в один ослепительный миг! Мы – всего лишь семя, созданное нашим предком из времени и пыли далеких солнц! Мы боремся не за настоящее, но будущее всех людей! Смерть корпорациям! Смерть эксплуататорам! Смерть этому миру! Пусть поглотит их заблудшие души черный вихрь судьбы!» - гремели праведные слова внутри его головы, и ветер перемен будоражил тени, плясавшие под невидимыми сводами потолка.

Глава 5.

Помимо прослушивания проповедей, братство потребовало от Андрея многого, и многое дало взамен. Он утратил свое имя, как и все братья, получив вместо него позывной. Впрочем, внутри юноша все равно пока называл себя Андреем, но уже через некоторое время прежняя жизнь начала стираться, и он понемногу стал превращаться просто в «брата». Его молодость, сговорчивость и особенно генетическая чистота очень обрадовали Бесформенного графа, который отдал распоряжение куратору его группы подготовить самые лучшие импланты и программы стимуляции нейрональной активности. Оборудование, софт, медицинская техника и расходные материалы были украдены, куплены на черном рынке и отбиты у банд нижнего уровня, так что операция, стоимостью в средний остров в Средиземном море (ну, его оставшейся, курортной части), прошла быстро и без особых осложнений. Андрея сперва удивило, что ему, почти что пленному, буквально через неделю внедрили столько дорогущего железа, но потом он понял, что их лидеры читали людей, как открытую книгу и увидели его потенциал. Он стал обладателем целого набора ускорителей мышечной и когнитивной активности, коммутаторами для связи с инфосферой, взлома, установке прямых соединений и множества иных функций. Теперь юноша мог пройти через улицу незамеченным, взламывая по ходу движения городскую систему видеонаблюдения и сканирования, мог перепрограммировать любое устройство вообще к нему не прикасаясь, мог взламывать оружие, дронов и даже импланты других людей. Кроме того, ему провели экспресс-курс ускорения реакций и имплантировали дополнительные мышечные волокна для быстроты движений и эффективной работы в ближнем бою. Андрей за пару недель превратился в настоящего оперативника или промышленного шпиона, но пока только телом. За улучшениями бренной оболочки (и беседами, в ходе которых куратор объяснил ему, почему его судьба и жизнь связаны с братством) последовал курс обучения. Юноша ждал, что его начнут долго готовить к подрывному делу, учить тактике и стратегии уличного боя, или, на худой конец, расскажут о технологиях настоящего, высококлассного взлома, но вместо длительной и кропотливой работы его прогнали через курс гипноиндокринации, за несколько дней впихнув в логические стеки когнитивного импланта огромную библиотеку знаний. Теоретически такой подход был более эффективным, но на практике обычно давал сбои. Человеческое сознание сопротивлялось новым навыкам, не давая реализоваться в полной мере вложенным программам. По словам куратора, эта технология была придумана лет сто пятьдесят назад, когда корпорации начали внедрять спящих агентов в конкурирующие конторы. Затея оказалась откровенно провальной – шпиона приходилось существенно модифицировать, что уже вызывало подозрения, а сама гипноиндокринация без подавляющих ЦНС наркотиков действовала процентов на тринадцать. В решающий же момент, даже если агент умудрялся вколоть себе редкий и дорогой коктейль, он превращался почти в робота, слепо следующего заложенным программам. Жизнь же диктовала свои правила, так что всех спящих быстро отловили и пустили на протеиновую пасту. Бесформенный граф же разработал революционный метод, как преодолеть несовершенства программы. Метод был таков. Каждый день в течение двух месяцев Андрей приходил в комнату и ложился на каменный стол, покрытый причудливо изогнутыми рунами. Они же покрывали стены и потолок помещения, скрытые желтыми стягами, медленно колыхавшимися в теплом ветре, вяло свистевшем из вентиляционных отверстий. Юноша лежал, а вокруг него вставали братья и начинали петь хриплыми, гортанными голосами. Его глаза быстро закрывались сами собой, и он проваливался в сон, столь глубокий, что грезы уже нельзя было отличить от реальности.

Там, за тонкой гранью, отделяющей сновидения от яви, Андрей смотрел в набухшее от незнакомых созвездий небо. Его тело было обнажено, руки и ноги прикованы толстыми бронзовыми цепями к каменному алтарю, а голова украшена медной короной с тремя изогнутыми зубцами. Пронзительный холод и разреженный воздух говорили ему, что он находится где-то высоко в горах, тянущих свои искореженные пальцы ввысь. Юноша был совершенно один, часами созерцая переливающийся оранжевым, красным, фиолетовым и пурпурным хоровод звезд, скручивавшихся то в глаза, то жадные щупальца, а иногда и рогатых, покрытых густой шерстью зверей. Поначалу его одолевал страх, очень похожий на ночные кошмары из камеры в полицейском участке, но он быстро ушел, оставив только восхищенное ожидание чуда. Уставившись в запредельную высь космоса, Андрей ощущал всем своим естеством, как из глубины мироздания к нему тянется чье-то неизмеримое, невероятно огромное и сильное внимание, пронзающее пространство и время. Оно не было враждебным, но столь могучим и постоянным, что заглушало все его мысли и чувства, растворяя его в себе. Иногда его сопровождали голоса, нашептывавшие длинные тексты на языке, похожем на шорох волн, ласково лижущих прибрежные скалы. По пробуждении, юноша часто обнаруживал, как в нем рождается новое понимание, новый человек. Он был сосредоточенным и отстраненным, будто внешний мир не касался его, но лишь стекал по коже подобно дождю. Для этого человека, этой сущности существовал только Великий Космос, чьим порождением он был и куда должен был вернуться, как часть к целому. На его пути не было непреодолимых преград, в том числе и в виде прежней личности Андрея. Понемногу он начал пробиваться через былое, проявляясь в моменты напряжения. Его навыки стали проявляться все лучше и лучше, и скоро он стал частью карательной группы.

За два последних месяца Андрей успел побывать в трех экспедициях. Куратор требовал от своих подчиненных абсолютного послушания и преданности, ставя перед ними конкретные задачи. Зачистить, обезвредить, уничтожить. Никаких вопросов, никаких сантиментов, только доверие и храбрость. Андрею такая позиция не особенно нравилась, но он прекрасно понимал – чтобы обладать всей полнотой информации надо быть среди тех, кто принимает решения. Братство обошлось с ним очень мягко, обучило, снарядило, приняло в свои ряды и сделало частью великого, самого важного на планете дела. Ему придется заплатить службой, даже если это вызывает в нем протест. Правда, его голос становился день ото дня все слабее. Тем более, что цели экспедиций было не особенно жалко. То это были бандиты, неумело отстреливавшиеся из местного приюта для бездомных, то какие-то оборванцы в канализационных коллекторах, вздумавшие подойти слишком близко к тактическому схрону братства. В бою Андрея смущала жестокость и горячечный, кровавый пыл товарищей, и он постоянно корил себя за отсутствие энтузиазма за борьбу во имя будущего человечества. Впрочем, время шло, и новая суть внутри юноши давала о себе знать. Во время последней вылазки Андрей уже сам хохотал вместе с братьями, сжигая заживо главу клана контрабандистов вместе с семьей, оравшего что-то про рабочих, профсоюзы и прихвостней капитала. В душе юноши на миг шевельнулась какая-то предательская струна, но её быстро смыла радость от хорошо сделанного дела. Каждый шаг, каждая победа делали его путь легче.

Во время обрядов Андрей уже совершенно освоился в чудесном месте за пределами реальности. Он понял, что это иная планета и почувствовал, как могучее присутствие из звездной глубины уже вплотную подступило к границам его сознания. После отбоя он мечтал, как однажды черный вихрь за пределами мироздания возьмет его к себе в объятья. В своих грезах он видел тот день, когда какой-нибудь славный обряд вознесет его на престол Древних и покажет истину. Космос распахнул двери его сознания, так что не было сомнений – однажды по окончанию проповеди его отведут к каменному алтарю, где наконец-то свершится его предназначение.

Глава 6.

Первый брат погиб, не поняв, что с ним произошло. Вылетевшая из коридорного сумрака пуля взорвала его череп фонтаном костей и мозгов, заляпавших стены и низкий потолок. За первым выстрелом последовали еще и еще, разрывавшие тела верных на составные части. Затхлый полумрак сервисного тоннеля наполнился вспышками и грохотом, разбившими спокойствие подземного города на тысячи осколков. Андрей инстинктивно схватил падавшего перед ним товарища и прикрылся его телом. Куратор всегда говорил, что мертвым помочь уже нельзя, и каждый должен послужить во славу братства, пусть даже и своей плотью. Так было правильно. Мгновенный выброс коктейлей боевых стимуляторов в кровеносную систему активировал боевые импланты Андрея и вывел их на овердрайв за считанные доли секунды. Разогнавшиеся логические стеки в мозгу принялись анализировать тактическую ситуацию, запустились программы подбора наиболее оптимальных путей выживания. В такие моменты казалось, что воздух превращался в густой кисель, а каждое движение длилось вечность. Вот фонтан артериальной крови хлещет на пол сквозь пальцы, тщетно пытающиеся зажать рану. Вот летит хоровод пуль, а братья, такие медленные, что-то кричат и палят в темноту. На изображение накладываются баллистические таблицы, расчеты траекторий движения, примерные прогнозы. Они попали в огневой мешок, засада, надо искать укрытие. Из оружия только пистолет с тремя обоймами. 21 выстрел, 20 выстрелов, 19, 18, 17… Атакующих так не взять. Их экипировка оценивалась его сенсорами как модифицированная версия полного комплекта сервоброни, оснащенной экзоскелетом, герметичной системой рециркуляции воздуха, помещавшейся в коробчатом рюкзаке за спиной, и кучей сенсоров, выступавших маленькими шайбочками по обводам шлема. Они были превосходно защищены от почти любого вида ручного оружия, которое можно встретить на улицах города. Химия, кислота, огонь – они пройдут через неё, неповоротливые машины для штурма замкнутых пространств. Это команда зачистки, похожи на корпоративных боевиков, сказали логические стеки. Нам конец. Андрей валялся в куче трупов, прикрываясь телом брата, измазанный в крови и содержимом внутренностей. Ощущение собственной приближающейся смерти, недоумение и страх надавили на его промытое сознание, немного пошатнув уже почти сформированную новую личность. Эмоции на мгновение пробились сквозь внушенную броню профессионализма, как таран прокладывая дорогу чему-то совершенно иному. Все еще пребывая в режиме овердрайва, отчаянно паля по нападающим, одновременно судорожно прокручивая в голове исчезающе малые шансы на спасение, Андрей на мгновение ощутил металлический запах крови товарищей, и удивился, сколь приятным и сладким был этот аромат. Сама жизнь, добровольно отданная Королю в Желтом, вытекала на них, елеем и ладаном лаская нечто, присутствие в сокровенных глубинах его сознания. Он был помазан, это и есть тот самый важный обряд, который идет в его и только его честь. Вот она, его Каркоза, в глубине промышленных лабиринтов Москвы, и вот он, её принц, который станет королем. А что эти люди? Пыль, развеянная по ветру, прах и пепел в вечном сиянии Вселенной. Пища. Невероятный голод затопил сознание Андрея, отбросил его в самые дальние закоулки черепа и вырвался наружу. Совершенно потерявшийся между ощущением великого чуда, паникой умирающего в бою солдата и хтоническим голодом из какой-то неведомой бездной, Андрей увидел дальнейшее как бы со стороны.

Вот он скрывается в телах павших, судорожно перезаряжая пистолет. Вот из сумрака и клубов пороховой гари выходит группа зачистки, вминая железными сапогами плоть в бетонную пыль. Вот их сенсоры справились с его преломляющим полем, и на него уставилось короткое дуло штурмового автомата. Бам! Солдат начинает трясти и корежить, судорога рвет их суставы и крошит дорогую сервоброню. Голод вырвался изо рта Андрея, преобразованный перегретыми логическими стеками в черные щупальца мусорного кода, и запустил свои толстые, маслянистые щупальца в самое их нутро. Они жадно вгрызались все глубже и глубже, высасывая, разрывая и кроша сверхзащищенный хайтек противника в мелкую пыль. На пиршество потребовалось не более нескольких мгновений и вот солдаты падают безжизненными грудами, будто и не было в них никакой жизни, а голодные миноги щупалец втягиваются обратно, гневно обшаривая коридор на предмет пищи.

Пошатываясь, Андрей встал, оскальзываясь в кровавой каше, и осторожно огляделся по сторонам. Все его соратники были мертвы. Юноша потряс головой, борясь с навалившейся слабостью, и содрал с себя перемазанный ритуальный желтый халат, оставшись в черном поддоспешном комбинезоне. Казалось, что его вывернули наизнанку, выдрали все внутренности, а потом зашили обратно, оставив только чувство безграничной усталости. Навалилась апатия, ему хотелось упасть и заснуть прямо посреди этой бойни. На ногах Андрей держался только благодаря давно забытому страху, вяло пульсировавшему в сохранившейся части прежней личности. Она проснулась, когда ослабленное тело пыталось справиться с последствиями «чудесного избавления», и начала задавать вопросы. Что это было? Да, братья были оснащены хорошо, но вряд ли могли потягаться с военными или наемниками – их технологии стояли на принципиально ином уровне. Сокрушить их системы жизнеобеспечения, импланты и автономный ИИ сервоброни играючи, разорвав за несколько десятков секунд сложнейшие взаимосвязи, надежно экранированные от окружающего мира… Андрей посмотрел на свои руки. На мгновение ему показалось, что кровавые разводы на них зашевелились и сложились в знак наподобие спирали, но морок тут же пропал, забрав с собой и дрожь в конечностях. В нем снова проснулся брат, слуга Бесформенного графа, с презрением выкинувший из головы все сомнения. Сейчас не место гадать, что с ним такое произошло. Он вел себя, как подобает истинному воину, даром что с трудом мог вспомнить, что же он сделал и как именно. С остальным можно разобраться, когда атака будет отбита. Уже сейчас командир нападавших понял, что его бойцы встретили не только огневое, но и инфопротиводействие. Соответственно, они включат защиту на полную, да и далеко не факт, что удастся провернуть такой трюк снова. Нужен крупный калибр. Если он остался. Андрей решил двигаться к арсеналу, там найти защищенный коммутатор и попытаться выйти на связь с выжившими. Без знания тактической обстановки ему нипочем не понять, что надо делать.

На пути к оружейной Андрея перехватил измазанный в пыли и саже куратор. Он сжимал в руках рельсотрон с гудящими от напряжения силовыми катушками. Длинная анфилада комнат за его спиной моргала поврежденными люминесцентными полосами, и свет выхватывал из теней то куски тел братьев, то трупы нападавших. Вдалеке слышался удаляющийся топот тяжелых сапог – атака была отбита, но ненадолго. Увидев Андрея, куратор из последних сил вскинул ствол, но через мгновение признал юношу и широко улыбнулся. Из пробитой осколком глазницы потекла кровь. Куратор держался только на горячке боя и адском коктейле из боевых стимуляторов и наркотиков, заглушавших боль. После схватки, стоит ему чуть-чуть остыть, он упадет колодой и вряд ли дотянет до завтрашнего дня.

-Живой, мать твою! Живой!- он резко повернулся и выстрелил. Разогнанный до критической скорости снаряд оставил в воздухе алую черту, раздался глухой шлепок. Со стороны противника застучали пули. В другой ситуации нападавших как минимум сбило бы с ног ударной волной (куратор промазал) и посекло осколками от бетонной стены, но экзоскелеты и многослойная броня давали множество преимуществ. – Вали отсюда! Я прикрою!

Андрей решил, что он ослышался и чего-то не понял. – Куда? Где наши? Сколько осталось? Кто атакует? Куратор прервал его на полуслове, проорав - Нам крышка! Из нашей группы всех положили, оставшихся давят. Беги в зал для проповедей. Там Граф. Будь с ним! Это приказ!

- А вы? – не сдавался юноша. Куратор злобно сверкнул глазами и отвесил ему пощечину. В оставшемся глазу плескалась боль пополам с неверием в происходящее. Вся его жизнь рухнула в этот момент, в одночасье разбив о перещелк вражеских пуль все мечты и планы о великой роли в истории людей. Куратор уже не верил ни во что, желая только продать свою жизнь как можно дороже. На этом героическом поле боя место было только для одного. – Вали, я сказал! Я за тобой! Ну!

Пригибаясь и петляя, Андрей ринулся в зал для проповедей. Знакомые коридоры и тоннели петляли, трещало истерическое эхо выстрелов и хлопали гранаты, но юноша, казалось, спал на ходу. Пока его тело отдалось ритму бешеной гонки, разум поразило тягостное оцепенение дрёмы. В тенях ему мерещились свивающиеся и развивающиеся спирали, в трещинах стен проступали руны и ритуальные письмена. Они тянулись к нему, цеплялись за ноги и волосы, но тут же растворялись, едва коснувшись юношу. Казалось, еще немного, и они полностью окутают его саваном из мрака и, погасив всю инерцию бега, навсегда растворят в своей плоти. Прежний Андрей, надо признать, был бы рад такому исходу – спрятаться, уйти от проблем, сбежать подальше и плыть по течению, но его почти уже не осталось. После кровавой бойни он очнулся от полугодовой спячки, но как бы завис на границе сознания, с ужасом взирая на разверзшийся ад. Брат же, сформированный гипноиндокринацией и путешествиями в иные миры, трещал по швам. В его мире абсолютной преданности и послушания, в реальности, сотканной из веры и самопожертвования во имя человечества, такого поражения быть не могло. Они были правы! Они побеждали! С ними была сила, мощь, вера и сам пророк, Бесформенный граф, надежный лоцман, проводивший братство через сотни опасностей. Неужели Древние сыграли с ним злую шутку и предали, забрав свои чудесные дары? Но что тогда? Брат, созданный из сужения вечной истине, метался в картине мира, разбитой и развеянной хаосом реальности. Его тело, реагируя на необоримое отчаяние, вот-вот готово было предать, но на каждый момент слабости откуда-то из недр мозга поднимался холодный, плотный ком яростного презрения, мигом распугивавший всех жителей подземного сумрака. Это была часть чего-то неизмеримо большего, вечного и голодного, эманация присутствия циклопических размеров, гремевшая сквозь все существо юноши раскатистым ревом цунами, пронзающим все его нервные окончания обжигающим электрическим напряжением. Такому императиву сопротивляться было нельзя, и Андрей бежал из последних сил, а в его голове бушевала буря, терзавшая сознание. Почти безумный, одуревший от гонки и усталости, юноша ворвался в старый резервуар, где проходили проповеди.

Глава 7.

Андрей успел почти вовремя. Бесформенный граф уже был на волосок от гибели, бешено отстреливаясь от наступавших врагов. Скорчившись за опорной колонной, он поливал почти два десятка нападавших длинными огненными жгутами очередей из импульсной винтовки. Его расколотая маска валялась на полу, обнажив обычное, чуть полноватое лицо, искаженное в гримасе ярости и измазанное кровью. Шальная пуля или осколок не только лишили главу братства церемониального головного убора, но и глубоко рассекли кожу на голове, заливая глаза кровью. Рана была неглубокая, но сильно мешала целиться и явно была весьма болезненной. Тем не менее Бесформенный граф молчал, как всегда не открывая рта, и только плотно сомкнутые в напряжении губы выдавали его злобное отчаяние. Рядом с ним валялись раненые и мертвые братья, а немногочисленные выжившие члены братства заняли оборону на флангах, прикрывая своего лидера. Если бы не оружие руководителя, солдаты группы зачистки давно бы их смяли, пройдя через град автоматных пуль как через летний дождик, но лазерные разряды импульсной винтовки смогли охладить их пыл. Видимо, командир противника старался избегать неоправданных потерь, тем более, что именно он был хозяином ситуации. Еще немного, подтянутся силы, вырезающие братьев в коридорах, и от последнего рубежа обороны спасителей человечества не останется ничего.

Андрей пригнулся, озираясь в поисках оружия. У него оставалась одна обойма, так что стоило подобрать что-то с тел павших. Автоматы солдат явно были оснащены генетическим замком, а значит, придется довольствоваться тем, что уронили павшие братья. Юноша, скрываясь в тенях, ловко нырнул к, как ему показалось, силуэту павшего брата, перекатился, и внезапно упал навзничь. Невероятная, вселенская слабость ударила его под колени, а в нос снова ударил запах крови. В этот раз ощущение было столь сильным, столь могучим и чистым, что старый резервуар, а вместе с ним и поле боя преобразились, окрасившись в яркие и сочные тона. Каждая смерть, каждый фонтан крови и крик умирающего вливались во вселенскую симфонию, в круговорот жизни и смерти, танцем закручивающий черный вихрь судьбы. Брат внутри его головы оказался не готов к такому переживанию, радостно замерев перед музыкой сфер, будто кролик перед удавом. Его благоговение, его радость и счастье затопили тело юноши, забрав все внимание на себя, в то время как прежний Андрей с воем забился в самый дальний угол сознания. То присутствие, что спасло их, что понукало во время гонки и не давало сломаться, этот гость из неведомой бездны поднялся и почтил своим присутствием их дом. Он не мог протолкнуть все свое циклопическое тело через узкую форточку между измерениями, но всего лишь отправил малую толику своей энергии, эманацию воли и разума, нечеловеческого во всех смыслах слова. И этого оказалось более чем довольно. Сформированная личность брата бросилась в объятья могучего присутствия и тут же исчезла, растворившись в нем без остатка. Для неё эманация из Космоса была ангелом, светочем и источником всякого добра и света, но осколок прежнего Андрея чувствовал в ней только голод. Он как мог заслонился от неё, да и был он слишком мал. Гостя интересовало иное. Распластанное в пыли тело юноши дернулось в разные стороны, будто марионетка, привязанная к умелым рукам кукольника, и мягко поднялась на ноги. Если бы кто-то в горячке боя обратил на него внимание в этот момент, то увидел бы, как под кожей молодого человека несколько раз прокатились судорожные сокращения, будто что-то хотело вырваться наружу. Тело его еще раз вздрогнуло, и плавно, нечеловечески грациозно, будто вовсе не имея костей, ринулось в атаку.

Первые солдаты погибли, умерев от взбесившихся имплантов. В этот раз гость не играл с едой, понемногу выдавливая из противника жизнь, но сразу зажаривал ЦНС перегрузкой всех внутренних систем. Враги сгорали изнутри, не успевая понять, что их убило – они вспыхивали как свечки, и тут же замирали, поддерживаемые экзоскелетом сервоброни. За несколько секунд количество нападавших сократилось вдвое, но это был еще не конец. Братьям противостояли хорошо обученные солдаты, готовые бороться с любой, даже столь необычной угрозой. Мгновенно оценив ситуацию, они сконцентрировали огонь на прущем в лоб на крейсерской скорости Андрее, но тот, проскользнув меж пуль, закрутил головоломное сальто над головами противников и приземлился за их позицией.

Ошеломленные солдаты было начали оборачиваться, но тут же застыли на месте, когда существо в теле юноши открыло рот и закричало. Из его глотки вырвался поток слов, почти осязаемый и материальный. Пространство между юношей и его врагами вскипело от невидимых и длинных нитей связи, состоявших как из древнего наречия, так и кода. Безумная математика горних сфер слилась с древними заклинаниями, обеспечивавшими доступ как к плоти, так и технике. Это был принципиально иной уровень взлома, ведь для него не было никаких физических оснований, а значит и никакой защиты. Что может противостоять тому, что не существует на самом деле, но есть проявление невозможных парадоксов, и породивших весь окружающий мир?

Вся многослойная, активированная на полную мощность защита трескалась и рвалась под натиском юноши, выжигая синапсы у противника. Их импланты, экзоскелеты, броня, а также плоть, кровь и кости – все оказалось во власти безумного голода, извергнутого из глотки молодого человека. Солдаты дергались, спазматически пытались бороться, но прошло несколько мгновений и они затихли. Пустые оболочки людей выстроились в ряд перед Андреем, разом сняли шлемы и приставили дула автоматов к подбородкам. Согласный залп грохотом пронесся по разрушенному залу для церемоний – и вместе с ними пошатнулся юноша. Когда он упал на колени, обессиленный и содрогающийся в спазмах, в зале наступила гробовая тишина. Даже легчайшее касание силы, прошедшей через юношу, было слишком велико для обычного человека. Андрей выжил, только благодаря своим модификациям и чему-то еще, о чем он никогда не подозревал. Он был обессилен, потерян, почти пустой каркас из мышц и железа, без тени личности внутри. Глухая боль терзала его, но даже она не могла наполнить всю ту беспредельную пустоту, что ощущал забитый до основания юноша.

Братья, толком не верящие в свое спасение, осторожно начали подбираться к своему товарищу. Испачканные в саже и крови, обгорелые и раненые, но радостные, исполненные надежды соратники встали вокруг него, осторожно рассматривая юношу. Они не заметили, как за их спинами возник Бесформенный граф наперевес с импульсной винтовкой. Его глаза светились плохо скрываемым триумфом, а губы кривились в обычной сардонической ухмылке. Стерев кровь с лица, он короткой очередью срезал всех своих слуг, веером упавших вокруг Андрея. Воздух наполнился густой вонью жареной человечины, и дым потек к крыше резервуара. В отдалении, где-то в тоннелях грохнул разрыв гранаты, и наступила краткая тишина. Она то и вернула юношу в сознание, паузой в симфонии насилия вернув к жизни. Медленно, превозмогая боль и адскую усталость, он поднялся на ноги, и встретился взглядом с удивленным Бесформенным графом. Между ними дымились обожженные трупы братьев. Андрей плохо понимал, что будет делать – пистолет он поднять вряд ли мог, а все учиненные им разрушения произошли помимо его участия. Одержимость оставила после себя пощипывающий вкус соли, металла и камня на языке, перед глазами плясали искры, складывавшиеся в переплетающиеся знаки. Юноша, прежний Андрей, снова ставший хозяином опустевшего тела, боялся, но его страх придавал сил. Возможно, если собрать все свои силы, удастся справиться с раненым лидером культа. В конце концов, он натворил уже достаточно, чтобы не беспокоиться об еще одной смерти. И тогда он будет свободен! Да, преследуемый, да гонимый, но все-таки человек, а, значит, у него есть силы бороться. Его палец скользнул на спусковую скобу, и в этот миг Бесформенный граф открыл рот. Челюсти главы братства разошлись подобно лепесткам розы, раскрывшись на множество независимых сегментов, и обнажили длинный жгут из сросшихся щупалец, выходивших прямо из его глотки. На конце у него алела сочащаяся влагой присоска, спазматически сокращавшаяся в такт дыханию графа. Ошеломленный Андрей не успел среагировать, завороженный отвратительной картиной, представшей перед его глазами, и только ощутил, как в его тело впились десятки иголок, выплюнутых из отростка. Жгучая боль разлилась по всем нервным окончаниям, но юноша упрямо стоял, не в силах пошевелиться от накатывающих волн страдания. В тот же миг у него в голове раздался голос Бесформенного графа.

- Любопытная флуктуация. Тебе не стоит сопротивляться, малыш. Это твоя судьба, ибо так сказали звезды. Они не получат тебя - ты станешь моим, орудием моего восхождения. Все эти смерти, вся эта кровь – для тебя. Ешь её, питайся ей, насыщай себя благословлением Древних…

С каждым словом в Андрея будто бы вбивали гвоздь, приковывавший его к Бесформенному графу. Вместе с болью теперь в него лился могучий поток силы, вместе с жаром от обугленных тел бывших соратников глубоко проникавший в его сознание. Эта волна смывала его, призывая потеряться в блаженстве величия Космоса, отдаться потоку и забыть навсегда о горестной юдоли этого мира. И так бы и случилось, если бы не новый человек на сцене – из теней соткалась изящная фигура в сером костюме-тройке, медленно направившаяся к центру драмы. Бесформенный граф отвлекся буквально на мгновение, потеряв толику концентрации, и тут же поплатился за свою оплошность. Андрей неимоверным усилием воли поднял свой пистолет и высадил последнюю обойму в жуткую пасть своего обожаемого лидера. Вся его суть, все его существо в тот момент сфокусировалось в один спрессованный ком протеста, вырвавшийся гулом огня из дула оружия. Нет, он и так натворил достаточно зла, будучи марионеткой в руках этого чудовища! Лучше бы он умер в камере, задохнулся в пожаре или вовсе никогда не приезжал в этот проклятый город! Смерть он принес другим, став послушным орудием братства обманутых, уверовав, что стал слугой человечества. Но, даже будучи опасной тварью, ненавидимой всеми, Андрей понял, что он еще может все исправить, у него может быть будущее…

Юноша повалился наземь, потеряв сознание от напряжения, прямо напротив Бесформенного графа. От головы лидера культа остались только дымящиеся ошметки, которые конвульсивно подергивались, пытаясь уползти. Андрей не слышал, как человек в сером костюме мягко подошел к ним и присел на корточки, с умеренным любопытством разглядывая развернувшуюся драму. Это был следователь с жгучим лицом испанского идальго, которое теперь было похоже на гипсовую маску. За его спиной топали железными сапогами группы зачистки, вывалившиеся из коридоров.

Глава 8.

-…мы потеряли почти миллион на зачистке. Не буду врать, это была импровизация. Наш агент на стадии финальной подготовки объекта начал проводить сепаратные переговоры с конкурентами. На стадии, когда они уже почти закрыли сделку, мне поступила соответствующая инфомрация. Я узнал об этом слишком поздно, так что, каюсь, пришлось принимать экстренные меры. Впрочем, продукт оказался на удивление качественным…- Андрей открыл глаза и слепо моргнул, впрочем, без особого эффекта. Вокруг него колыхалась мутно-зеленая жидкость, точнее он висел в ней, прикованный за руки и ноги толстыми конструкциями. Накатило удушье, юноша судорожно вздохнул и ощутил на лице маску, поставляющую воздух. За армированным стеклом стояли два силуэта – один, приземистый и коренастый, внимательно слушал, а другой докладывал, стоя навытяжку в сером костюме-тройке. Он говорил мягким голосом, в котором иногда проскальзывала тщательно маскируемая командная сталь. -… в целом, я даже удивлен, что объект оказался стабильным. Видимо, зачистка оказала эффект катализатора, тем более что все остальные подопытные не демонстрировали и половины требуемых параметров. В чем я, несомненно, вижу свою заслугу. Именно я предложил обратиться к третьему разделу книги, где указаны соответствия, позволяющие вычислить и обнаружить идеального донора. Более того, именно я внедрился в полицейское управление и организовал операцию по поимке, подготовке и передаче объекта агенту. И, наконец, именно я пресек окончательную индоктринацию объекта агентом, что предотвратило потерю инвестиций… -

- Сергей Павлович, а вы уверены, что мы не потеряли вложенные средства? Объект требуется доделать. Конечно, выгоды несомненны – на одной аренде для наших властей мы отобьем все расходы за год. Но, кажется, он вернулся в исходное состояние. Это просто подросток с кучей военных имплантов – проскрипел коренастый. Сергей Павлович, в котором Андрей теперь точно узнал следователя, переменил позу и, опершись на поручень, отчеканил. – Никак нет. Я чувствую в нем присутствие его эманации. Она просто спит, но уже сейчас я знаю как её пробудить и подчинить. А через месяц ритуальных пыток и обрядов мы получим идеального промышленного шпиона, я вам гарантирую. Проект все-таки удался, как я и говорил. Вот, взгляните… - Сергей Павлович бросил короткую фразу, похожую на рокот волны о прибрежные скалы. Её звук странным образом не был приглушен стеклом и водой, но ударил его в грудь и проник дальше, распространяясь холодным звоном подводного колокола. Юноша с ужасом ощутил, как в нем зашевелились темные щупальца пробуждающегося безумия, как гость из глубин вселенной поднял голову навстречу зову. Андрей хотел закричать, но не смог, стиснутый хваткой дыхательной маски, забился в конвульсиях и пропал. Его душа, понукаемая бичами слов, произносимых слугами Погонщика его рабов, была выдернута из тела и брошена в звездный прилив. Личность, память, сознание – все летело на встречу с огромным черным вихрем, жадно крутящимся в центре Млечного пути. Перед своей истинной и окончательной смертью Андрей не успел даже толком испугаться – последней мыслью было мимолетное сожаление о том, что он так и не узнал, что же было в сумке с дядиными товарами на самом деле. Мгновение – и он пропал, не оставив после себя и следа в равнодушном мире.

На мужчин по ту сторону армированной стазисной колбы уставились два вечно голодных глаза, полыхающих огненно-желтым огнем.

;